Готовый перевод The Last Prayer / Наруто: Последняя Молитва [ЗАВЕРШЁН]: Глава 16. Связь, Вот Что Имеет Значение (3)

Было далеко за полночь, когда Куренай проснулась и вместо того, чтобы предаться сну в его тёплых объятиях, Куренай высвободила его размягчённый член из себя; в процессе чего Наруто проснулся наполовину. Она осыпала нежными поцелуями его дремлющее лицо, уговаривая его снова заснуть, после чего надела лифчик и вышла из его пропахшей сексом комнаты. К её удивлению, в коридоре было гораздо холоднее, чем она это помнила, и к её ужасу Куренай обнаружила свой плащ, аккуратно сложенный на столе в гостиной. Лампа, которой ранее пользовался Наруто вспыхнула со щелчком, и в том же самом месте показался сидящий с безмятежной улыбкой Хаку.

От испуга у неё волосы дыбом встали на загривке, словно невидимая рука ухватилась за её бьющееся сердце и сжала его. Её мозг испытывал кислородное голодание, и её первым инстинктом стало – не бежать, а убивать. Образованность Куренай ожила, и её тренированность непринуждённо побуждала её заставить свидетеля замолчать. Она пришла в себя, когда Хаку обратился к ней: «Доброе утро, Куренай-сан.»

В мгновение ока Повелительница Гендзюцу Конохи выбросила руки вперёд и сложила ручные печати, чтобы исчезнуть с его глаз.

«Ах, постойте» – мягко произнёс Хаку, слабо держась на ногах и оглядывая теперь уже пустую комнату. «Пожалуйста, не поймите меня неправильно.»

В эти несколько мгновений тишины её мысли метались от одного плана к другому. Наблюдая, как симпатичный – но всё же измученный – мальчик осматривает комнату в её поисках, Куренай в конце концов задала ему вопрос, когда её голос раздался из ниоткуда и о поэтому он не мог никуда посмотреть: «Что я понимаю неправильно?»

«Из-за тонких стен и открытой двери, я слышал всё …»

«Если ход твоих мыслей ведёт к шантажу …». «Куренай-сан, пожалуйста …» – попытался уставший Хаку – жалобно, но не уязвлённо. «Для тебя это плохо кончится» – закончила Куренай.

Хаку внезапно поклонился, и заявил напряжённым голосом: «У меня нет такого намерения.»

«Разубеди меня.»

Хаку протяжно и иронично вздохнул, сообщив: «Последние три дня мной единолично занимался ваш Отряд Пыток и Допросов. Я скажу вам честно, как я сказал им. Я – орудие Забузы-сама, и он велел мне оставаться рядом с Наруто-куном, чтобы создать лучший мир, который он себе представляет. Даже если на это уйдёт вся моя жизнь, я буду служить этому ниндо.»

Куренай понятия не имела, говорит ли он правду. Она могла бы спросить у Анко, что она узнала от него, однако он мог бы доставить достаточно много проблем просто поговорив с нужным человеком. Удерживать его против его воли казалось лучшим решением. “Наруто ещё не видел его” – рассуждал её разум, и ей нужно было лишь убедиться в том, что он честен. После этого она сможет вернуть его раньше, чем заметит Наруто.

«Я хочу поблагодарить вас, Куренай-сан» – заявил Хаку, всё ещё кланяясь и отвлекая её от оценки угрозы и управления миссией. «Из вашего общения, за короткий промежуток времени, я узнал о Наруто-куне больше, чем я ожидал.»

Обойдя кругом кланяющегося мальчика, для того чтобы пронаблюдать за его реакцией, она задала вопрос, когда её голос прозвучал словно из дальнего конца комнаты: «Так вот как ты удовлетворяешь свои извращённые желания? Деревне известно о твоих вуайеристских побуждениях?»

Выражение его лица не изменилось, и он ответил: «Забуза-сама был равнодушен к моему присутствию, когда прелюбодействовал в нашей комнате; я не вуайерист. Я тихо проскользнул внутрь, чтобы не разбудить Наруто-куна, и, несмотря на то, что меня заставляли бодрствовать три дня подряд, я не мог заснуть и всё услышал.»

“Ты мог уйти, когда понял, чем он занимается!” – кричал её разум, после чего она подумала о том, что это была за мягкая и продолжительная пытка, которую Хаку смог вытерпеть на протяжении трёх долгих ночей. Он лихорадочно потеет, у него тёмные мешки под глазами … он выглядел ужасно, самым прекрасным образом из всех возможных, и тогда она заявила: «… Команда допроса должна была убедиться.»

«Они и убедились.»

«А я нет» – практически прорычала Куренай.

«Я не могу заставить вас доверять мне, Куренай-сан» – мягко заявил Хаку своим напряжённым голосом; выпрямившись он продолжил говорить: «Но даже если я и не слышал о вполне понятном инциденте, или о вашей сделке, я всё равно слышал ваше обращение к Наруто-куну. Как и я, вы тоже верите в его мечту о будущем. Для вас это может быть нелегко. После прогулки с вами и Какаши-сенсеем я понял, что ваши отношения с Наруто-куном не являются достоянием общественности.»

«… Нет, не являются» – подтвердила Куренай. «И я позабочусь о том, чтобы оно так и оставалось. Мы поняли друг друга?»

Бледный Хаку кивнул, и продолжил: «Приказав мне, его инструменту, остаться с Наруто-куном, Забуза-сама сделал мне лучший подарок, какой он только мог сделать. Я ни в коем случае не разрушу этого, предав их обоих. Даю вам слово, ради Забузы-сама, ради Наруто-куна, я никому об этом не скажу.»

Хотя Куренай и беспокоилась о том, что незнакомец узнал о её рискованных отношениях с Наруто, она видела его искренность и сдержанно приняла его обещание. Она нырнула под свой плащ, после чего материализовалась, рассеяв гендзюцу, и тут же предупредила его: «Если ты когда-нибудь предашь …»

«Я бы скорее покончил с собой» – с искренней улыбкой перебил её женоподобный юноша, после чего добавил: «Однако мне хорошо известно о том, как гендзюцу может погрузить разум человека в бесконечный кошмар, из которого нет выхода. Я понимаю, Куренай-сан.»

Крепко завязав плащ, Куренай кивнула, а затем заметила, что все улики, что были на полу, стёрты начисто. “Он проветрил комнату и отчистил пятна спермы” – с неловкостью отметила она; ей потребовалось несколько мгновений, чтобы расслабиться от тревожного ощущения, что другой человек, в конце концов, узнал о её тайном любовнике. Чувствуя, как энергия в её теле резко упала, Джонин с волосами цвета воронова крыла просто пожала плечами и сказала Хаку: «Ты должен понимать, что в деревне есть множество гражданских и шиноби, которые сильно недолюбливают Наруто.»

«Я знаю» – печально ответил Хаку. «Они использовали его историю, чтобы поколебать мою преданность к нему.»

«Что-то вроде: “Зачем тратить своё время на поддержание такой веры в отстающего деревни?”» – выразила вслух свои измышления Куренай.

«Точно» – подтвердил Хаку этот ход мыслей. «Несмотря на их утверждения или на то, что говорила о нём какая-то бумажка, я был свидетелем того, что Наруто-кун, вооружённый своими убеждениями, сражался – не дрался; реально сражался – с Забузой-сама дважды, и во второй раз самостоятельно победил его. Я доверяю своим глазам.»

Кивнув в знак согласия, Куренай сообщила ему: «После дознания, всё что касалось твоего взаимодействия с ним, скорее всего, подверглось редактированию, поэтому будь осторожен с тем, что говоришь» – на секунду она сделала паузу, пытаясь придумать простое объяснение тому, почему это так. «В этом смысле он особенный.»

«Должно быть так и есть» – согласился Хаку с очаровательной улыбкой. «Иначе Забуза-сама не поступил бы так, как он поступил.»

Куренай действительно улыбалась вместе с ним, наконец-то почувствовав некоторую безопасность после её резкой оценки длинноволосого брюнета. Направляясь к двери, Куренай спросила: «Прежде чем я уйду, могу я спросить у тебя, чем ты намерен заниматься сейчас, когда ты стал условным жителем деревни?»

«В наших путешествиях я часто продавал лекарства, которые давали мне рё, еду и кров» – объяснил Хаку. «Мне всегда нравилась эта работа.»

Куренай кивнула, после чего сказала: «Добро пожаловать в деревню, Хаку.»

«Спасибо» – ответил он с кивком. После чего продолжил с доброй улыбкой. «Пожалуйста, дайте мне знать, когда мне следует прикрыть вас обоих.»

Куренай ответила натянутой улыбкой, после чего удалилась.

ХИНАТА.

Это был один из пятёрки лучших дней в её жизни. Хотя её утренние тренировки с командой и послеполуденные задания были значительно труднее, всё было как обычно, однако вечер и ужин с Хаку-саном, Наруто-куном и Куренай-сенсей были волшебными. Хината чувствовала, что они ей как личная ветвь семьи, только собранная из запасных частей, которые никому не нужны.

Каждый раз по дороге в больницу Хината вспоминала свои спарринги с Наруто, она чувствовала себя ходячей лужицей исполненной любви и радости, и что её поющее сердце вот-вот разразится радугой. Хотя сейчас Хината радостно подпрыгивала и напевала, поначалу ей требовалось большое количество уверенности и мотивации. Она была уверена, что он возненавидит её, если она ударит его, и в первый раз, когда она чётко поразила его в печень, Хината была уверена, что хлопок раздавшийся в её груди был разрывом её сердца. Вспоминая об этом сейчас, Хината подумала, что никогда не переживёт смущения, если расплачется перед Наруто-куном, Хаку-саном и Куренай-сенсей …

… Хотя, когда он успокаивал её, нежно поглаживая по макушке, её животик сделал сальто назад и разразился тысячами порхающих бабочек. Удивительно, но Солнце не взорвалось, Земля не развалилась на части, и Наруто был счастлив. Это всё, чего хотелось Хинате; чтобы он был счастлив.

Поначалу было очевидно, что её тайдзюцу намного превосходит его самодельный стиль рукопашного боя, базирующийся на том, что был в Академии. Первоначально Наруто не понимал, что её Джукен причиняет внутренние повреждения, и, хотя она не пользовалась своим Бьякуганом, чтобы бить прицельно в тенкецу, ей даже не нужно было особо прицеливаться, чтобы поразить его органы. Она была в ужасе каждый раз, когда её умеренно-сильный удар находил свою цель, однако Хинате нравилось то, что Наруто не сдавался и не стоял на месте, прося об ещё одном раунде.

С разрешения Куренай-сенсей она начала сообщать Наруто-куну о том, куда он собирается адресовать свои атаки и о том, как их легко разглядеть с её глазами. К её великому облегчению, Наруто-кун был поражён этим, и за это она стала любить его ещё больше. Хотя Куренай-сенсей допускала только три поединка в день, к их пятому спаррингу он не отставал от скорости её техники. Когда Хинате действительно приходилось прикладывать старание для того чтобы нанести точный удар, у неё возникало желание тренироваться и дольше, и усерднее, чтобы быть уверенной в том, что она всегда будет оставаться полезной ему; то чувство, которое – о чём она была рада узнать – она глубоко разделяет с Хаку-саном.

Красивый мальчик определённо обескураживал её. По его тренировочным поединкам с Наруто Хината узнала, что красивый брюнет является высококлассным шиноби. Тем не менее, в мире, где лучшие убийцы получают наибольшие известность и денежную выручку, Хаку – обученный исключительно искусству убивать – предпочитал исцелять, а не заниматься убийствами, и это очень её тронуло. Наруто также никогда не упоминал об его великолепной внешности – но после нескольких нерешительных взаимодействий глаза Хината смогли довольно легко разглядеть его искреннюю преданность.

Было похоже на то, что их связь с Наруто очень быстро сделала их друзьями, и Хината теперь наслаждалась беседами с Хаку-саном почти так же, как и своим временем с Наруто-куном, Куренай-сенсей и своей командой. Их связь была настолько очевидной, что Хаку мог бы сказать ей: “Я никогда бы не подумал, что смогу принять своё предназначение до такой степени” – Хината была уверена, что ему хотелось сказать: “Я никогда не был так счастлив” – сердце Наруто и его жизненная позиция никогда не сдаваться поражали их обоих – иногда до слёз, в случае с Хинатой – также она была счастлива иметь напарника в своей любви к Наруто.

Одетая в свою привычную бело-серую куртку и тёмно-синие брюки, она направилась в больницу Конохи накануне приветственной вечеринки в честь Хаку. После весёлого приглашения Наруто Хината с радостью согласилась встретиться со своим любимым сенсеем, и её сердце стало теплее, когда она увидела, как сильно Ирука-сенсей и Наруто-кун заботятся друг о друге.

Это были именно те отношения, которые она хотела бы иметь со своим отцом, и всё же при мысли о своей семье старые наболевшие раны, глубоко засевшие в её душе, причиняли ей страдания. Она не думала о своей семье каждый час. Трудно было думать о них, когда она постоянно была рядом со своими товарищами по команде; сенсеем, относящимся к ней как мать, Хаку-саном и Наруто-куном. С ними у неё просто не было достаточно времени, чтобы сосредоточится на этой боли, и, не без чувства вины, она всё же была рада, что находится далеко от них. Не то чтобы она когда-нибудь бросила бы свою младшую сестру, но, по крайней мере, ей было известно, что Ханаби будет в безопасности в качестве любимой дочери.

«Лучшие пять дней» – прошептала Хината себе под нос, молясь Ками, чтобы не сглазить себя саму. Её единственное сожаление заключалось в том, что она так и не узнала, встречается ли Ино-тян с кем-нибудь. Помимо регулярных встреч с Сакурой-тян, Хината не заметила ничего необычного. Она надеялась, что Киба-кун не совершит ничего слишком опрометчивого на вечеринке. Кроме всего прочего, ей просто хотелось, чтобы Хаку почувствовал себя желанным гостем.

http://erolate.com/book/1099/27743