Перед ними стоит невысокий коренастый гладиатор с простым светлым лицом. Он что-то втолковывает Науте, а тот нетерпеливо притопывает ногой и мотает головой, явно не соглашаясь. Эмма не понимает, о чем они говорят, но она благодарна Одину за то, что он дал ей возможность передохнуть. Наконец, гладиатор решительно отстраняет Науту, оставляя того недовольным, и обращается к Эмме.
– Тебе нужен лекарь?
Он говорит на языке севера, и Эмма ощущает немыслимое облегчение от того, что кто-то еще здесь может понимать ее. В первый момент она даже думает, что гладиатор родился в тех же местах, что и она, так чисто звучит его речь, но тут он называет свое имя:
– Меня зовут Робин. А на арене я Фур.
Робин. Бритт. Не так плохо, по крайней мере, гораздо ближе к северу.
– Я Эмма, – шепчет Эмма, пытаясь удержаться на ногах. Да, ей нужен лекарь. И как можно скорее.
– Аурус велел доставить ее к нему сразу, как приедем, – сердито вмешивается Наута, но Робин выставляет руку, не позволяя ему подойти.
– Скажи Аурусу, что мы будем у Студия, – говорит Робин, и Эмме решительно все равно, кто такой этот Студий. Перед глазами все плывет, в ушах звенит. Она цепляется за первое, что попадается под руку, и это плечо Робина. Мир становится черным, Эмма чувствует, как падает, а в следующий момент, когда она открывает глаза, то над ней совсем другой потолок, и пахнет чем-то резким и не очень приятным.
– Ты слышишь меня, Эмма? – доносится голос откуда-то справа. Эмма моргает и с небольшим усилием поворачивает голову. Светловолосый безбородый мужчина с пронзительным взглядом смотрит на нее и нетерпеливо повторяет:
– Ты слышишь меня?
У него колючие глаза и тонкогубый рот. Он кажется неприятным: и рот, и мужчина.
– Да, – разлепляет сухие губы Эмма. – Да, слышу.
Ей немного лучше, и нога уже болит не так сильно, возможно, из-за того, что не приходится на нее опираться.
– Где я?
Мужчина криво усмехается.
– Не надейся. Все там же.
В его речи совершенно нет акцента, и Эмма уже без лишнего удивления отмечает, что и этот знает ее язык. Может быть, боги все же присматривают за ней?
– Это Студий, – говорит Робин, появляясь в поле зрения Эммы. – Лекарь. Он немного подчистил твою рану. Говорит, ты потеряла много крови.
Эмма переводит взгляд на раненую ногу и с облегчением отмечает повязку на ней. Слава Одину!
– Я скажу Аурусу, чтобы какое-то время попоил тебя соком граната, – Студий проводит кончиками пальцев по повязке, будто отмечая собственную работу. – Постарайся не нагружать ногу ближайшее время.
Он уходит, кивнув Робину, а тот садится на лежак рядом с Эммой и с улыбкой говорит:
– Больше одного дня отлежаться не получится. Аурус не любит больных.
– Так пусть отдаст меня кому-нибудь другому, – зло бросает Эмма, которой совершенно нет дела до того, что любит или не любит Аурус.
Голова немного кружится, может быть, от злости. Хочется еще немного полежать, что Эмма и делает. Робин наклоняется к ней.
– Аурус – лучший ланист в городе, – серьезно говорит он. – Тебе повезло, что ты попала к нему. Поверь мне, я бывал у других, пока он не выкупил меня. Ты там не выживешь. Или тебя сделают личной рабыней.
Эмма смутно понимает, что такое «личная рабыня», но по тону Робина понятно, что ничего хорошего в том нет.
– Студий бритт, как и ты? – спрашивает она чуть погодя.
Робин удивленно смеется.
– Как ты поняла, что я бритт?
– По имени, – не скрывает Эмма. Она хочет сказать, что рада, что в лудусе есть бритты, но почему-то молчит, словно это стыдно – признаться в своей радости.
– Студий не бритт. Он германец.
http://erolate.com/book/1136/29490
Готово:
Использование:
