Глава 34: Встреча со старейшиной
Нянюшка Пинь некоторое время возилась во дворе, а затем с беспокойством наблюдала за Чэнь Жуном, который с самого утра неподвижно держал руки на струнах цитры и о чем-то думал.
Увидев, что уже полдень, она подошла к Чэнь Жуну и озабоченно подсказала:
— Господин, Вы даже не ели,— она помолчала. — Брак определяется небесами. Я уверена, что мой господин благословлен. Ван Улан может даже попросить Вашей руки сегодня вечером.
При этой внезапной мысли Матушка Пинь аж просияла.
— Матушка, — покачав головой, Чэнь Жун поднял цитру и медленно встал. Вот откуда у женщины столь безумные идеи и надежды? Вроде та и читать не умеет, чтобы начитаться какой-нибудь несбыточной бульварной романтики.
— Да.
— Скажи Старому Шену, пусть поспрашивает, не вернулся ли мой дядя Чэнь Гонжун. Если его нет, то кто из старейшин сейчас находится в поместье?
— Да.
Едва Матушка Пинь оторвала подметки от земли, как услышала за спиной звуки цитры. Прерывистая музыка, которую сам Женя расценил бы как рок-импровизацию, создавала у людей такое давящее ощущение, что даже дышать было тяжело. Невольно он задумался о том, что эфир можно плести и звуками. В этом стоило потренироваться. Хотя нужны были артефактные инструменты… незадача. С другой стороны, что мешает ему обработать эту «лопату» зельем? Нанести руны… Прогнать струны через котел… Он задумался над задачей.
Старый Шен был по натуре тороплив. Через час он вернулся и доложил:
— Ваши дяди Чэнь Юань, Чэнь Ли и Чэнь Шу сейчас дома.
Дядя Чэнь Шу тоже здесь? Хммм… этот мужчина считался довольно известным ученым империи, во многом благодаря своим путешествиям, в которые, как и его отец, регулярно ходил с торговыми караванами. Удобно было маскировать торговую деятельность путешествиями. Путешественников аристократы уважали, считая подобную деятельность ученой. Впрочем, дядя Шу делал неплохие карты, которые дарил и продавал императорской канцелярии, армии, и любым заинтересованным лицам в своих лавках. Так что его имперская ценность была высока, а ученость весьма известна и неоспорима. Он даже был членом той самой экзаменационной комиссии императора. И его место никогда никем не оспаривалось. Порой он даже председательствовал там. Ну а то, что попутно картограф с немалой выгодой продавал и обменивал некоторые товары… ну так не лично же! Для этого у него были специальные доверенные люди, слуги его поместья.
Женя задумался. Семья Чэнь была весьма интересна тем, что фактически она была будущим зародышем семейной торговой корпорации. Внутри семьи выгодные сделки и торговые операции очень даже поощрялись и осуждались те члены семьи и клана, кто был неспособен создать свой капитал. И Дядюшка Шу был уважаемым человеком, к мнению которого прислушивались на совете клана.
— Старый Шен.
— Да, господин.
— Принесите каштаны и зерно со склада и заполните десять повозок без фанатизма, но достойно.
Это сюда он гнал повозки, нагруженные под самый свод, так что лошади без пилюль не смогли бы их стронуть, не то, что тянуть. Конечно, груз пришлось маскировать, но по сути он привез втрое больше, чем возможно при максимальной загрузке.
Матушка Пинь и Старый Шен некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем Старый Шен ответил:
— Да.
Погрузка мешков с провиантом была не легким делом. Дюжине слуг потребовалось целых четыре часа, чтобы закончить работу. Тем временем Чэнь Жун тщательно вымылся в ароматной воде и надел одежду, присланную кланом прошлой ночью: комплект мягкой бирюзовой - нижней и фиолетовой – верхней одежды, расшитые золотой и шелковой нитью.
Матушка Пинь была зачарована, пока помогала Чэнь Жуну расчесывать и укладывать волосы.
— Я никогда не думала, что Вы так красивы, господин.
Глядя на прекрасное лицо в золотом зеркале, Чэнь Жун тоже невольно округлил глаза. Даже с учетом искажений несовершенной зеркальной поверхности, то, что он увидел, повергло юношу в шок. Он прикоснулся к своему лицу и прошептал:
— Демоны в печенку, как же это я так сильно изменился?— В этом возрасте ему было бы невозможно обладать такой внешностью в прошлой жизни. Да его бы порвали на сотню маленьких омежек! И даже не зная статуса! Пожалуй, такую внешность нельзя было отнести к «стандартному облику омеги». Ну да, те были всегда андрогинно красивы, но внешняя красота была чем-то вроде защитной реакции эфира, пассивного бонуса, магия постепенно меняла внешность своего носителя, делая его привлекательным для альфы-покровителя. Чем большей силой обладал омега, тем его внешность была изысканнее, чтоб уж наверняка сразить достойного избранника, что называется, «наповал». Причем облик нельзя было назвать именно «женским», скорее слишком правильным и утонченным. Его даже нельзя было назвать именно азиатским. Слишком правильные черты лица, а этническая принадлежность оставляла лишь пикантную изюминку, оживляя идеальный облик. Хотя и женщина от такой внешности никогда бы не отказалась. Невольно он поморщился. Получалось, что его магический потенциал совсем не мал. Это радовало. Он был слишком «вкусной добычей». Это огорчало.
В зеркале его великолепные черты смягчались красивой одеждой, а молодость добавляла чистоты и невинности внешности. В этот момент он напоминал роскошный цветок в утренней росе, нежный и ослепительный, потрясающе и вызывающе чистый. А Жунь в сознании захлебнулась слюной и восторгом. Он же был куда скептичнее. М-да. Сомнительно, что кто-то власть имущий пройдет мимо такого.
— Нянюшка, меня не нужно зачесывать,— сказал Чэнь Жун, глядя на себя в зеркало и освобождая из ажурного зажима на макушке часть волос, что придавало облику немного небрежный романтичный вид. В сознании млела А Жунь, давая свои советы по необходимым статусным финтифлюшкам. Все же специфика местной одежды была немного чужда Жене. Он не понимал многих ее обязательных элементов. Особенно декоративных. Для него главным оставалось оружие и безопасность, а не куртуазность и статусные «штучки». Но, как говорится, положение требовало.
— Да.
— Принеси мне мои уличные башмаки.
— Да.
После того, как он, наконец, должным образом оделся, Чэнь Жун глубоко вздохнул и потянулся к висящему на стене кинжалу, спрятав его в рукаве вместе с сюрикенами, уже скрытыми по всему костюму. Карманы в одежде тут еще не придумали, хотя потайные петли крепления уже были. Обычно в широких рукавах верхнего уличного ханьфу. «Взмахнул правым рукавом – улочка… взмахнул левым – улочка с переулочком» - мысленно усмехнулся он, располагая флакончики и амулеты в скрытых кармашках пояса. Сделав все это, он, наконец, взял веера и вышел.
— Господин?! — когда она увидела, что тот прячет столько оружия, да еще и кинжал в рукав, кровь отхлынула от лица кормилицы.
— Не беспокойся. Я не сделаю ничего глупого, — небрежно бросил Чэнь Жун, не оглядываясь.
Тем временем снаружи раздался голос Старого Шена:
— Господин, каштаны и зерно загружены.
— Хорошая работа, — Чэнь Жун открыл дверь, где, как и следовало ожидать, увидел расширенные глаза своих слуг. — Направляемся к старейшинам клана.
— Да. - Склонились в поклоне слуги.
Близился вечер, и двор дяди Чэнь Шу располагался в восточной части поместья. Это было не так, чтобы действительно далеко. Минут пять пешком. Квартал по городским меркам. Но правила аристократов требовали даже в пределах поместья передвигаться либо в паланкинах, либо в колясках. Его дорожная повозка для таких целей была крупновата, а потому старый Шен использовал прогулочный вариант городской шицзюй, из тех прибранных возле переправы, которые были брошены из-за поломок, а плотник уже привел его обрешетку в порядок и сменил шелковую обтяжку на новую с печатью Чэнь в надлежащих местах. Коляска была с начищенными бронзовыми спицами и инкрустацией боковых столбиков, шикарными шелковыми кистями в нефритовых зажимах. В итоге маленькая двухколесная шицзюй смотрелась весьма достойно, богато, но не вызывающе. Она была рассчитана максимум на четверых пассажиров. Причем двое тогда размещались бы на облучке, и один управлял коляской. Самое то для узких городских улиц. Внутри было несколько кожаных подушек для сидения, на стенке был закреплен его кнут – перенесенный из большой повозки - это разумно.
Чэнь Шу был проницательным и общительным человеком, а его речь красноречивой. В доме Чэнь Наньньяна, он являлся вторым после его главы - Чэнь Гонжуна.
Из-за его широких деловых и дружеских связей, в его дворе постоянно появлялись и исчезали самые разные шицзюй, сновали туда-сюда молодые люди в, порой весьма вычурных нарядах. В нынешних обстоятельствах это место было популярным даже среди юных барышень Чэнь, поскольку считалось двором ученого и дядюшки, и потому было им доступно. Тут каждый мог найти для себя занятие, ожидая беседы с ученым. Светский салон этого времени.
Был редкий солнечный день, и во внутреннем саду, где беспрестанно звучал радостный смех, редкие листья шелестели под порывами уже прохладного осеннего ветра и доцветали поздние хризантемы, еще не тронутые морозом. Двор был замечательно распланирован на небольшие зоны отдыха, оформленные растениями и ландшафтными объектами согласно временам года. Среди ученых было распространено устраивать приемы «любования», когда такие зоны, каждая в свой период достигала пика эстетической красоты. Ограниченные ручьями, через которые были переброшены мостики, эти островки смотрелись волшебными картинками. Тем не менее, площадь сада была не велика, и все зоны просматривались из центрального павильона, занимаемого сейчас хозяином. Этот павильон был расположен на искусственно созданном возвышении, прекрасно маскирующимся под естественное. В каждой из зон была своя компания, и каждый гость мог найти себе группу «по интересам».
Кругом шли беседы, слышались обрывки стихов, музыки. В одном из мест группа дорогих куртизанок окружила гостей, в то время как поток слуг подавал мясо и вино, чай и сладости в каждую из зон. Содержание такого «салона» влетало роду « в копеечку» однако статус был дороже.
Чэнь Вэй и девушки клана Чэнь стояли у качелей, подвешенных к могучей ветле, глядя на нескольких молодых людей в павильоне рядом с ними и прикрывали рты от смеха. Молодые люди пыжились, принимали «вдумчивые» позы, непрерывно встряхивали рукавами, короче, вели себя точно павлины перед ...курами. Показывая свою состоятельность и образованность.
Девушки глазели на них, и между разглядыванием с упоением сплетничали.
— А Вэй, я слышала, дядя решил обручить тебя с Генералом Жань, это правда? Он удивительно красив, и самый высокий и сильный из них. Тебе очень повезло.
Другая круглолицая барышня из дома Чэнь Наньньяна презрительно усмехнулась и вмешалась:
— Он просто простолюдин, сменивший фамилию. Ну и что с того, что он симпатичный? — Увидев, что Чэнь Вэй пристально на нее смотрит, она вздернула подбородок, оттопырила нижнюю губу и надменно добавила:— Но, с другой стороны, если он не родом с Северных гор, то не твоя очередь, как наложнице, выходить за него замуж.
— Чэнь Цянь, ты!
— Что я?
— Вы двое, можете говорить потише? Смотри, они все уставились на нас.
Девушки одновременно остановились и примолкли, опасливо стреляя глазами по сторонам.
В этот самый момент они услышали у ворот шум и не могли не посмотреть в ту сторону. Они были удивлены, увидев, что дорогой шицзюй Чэнь Жуна ведет во двор внушительный караван грузовых повозок.
Люди во дворе Чэнь Шу только что наслаждались музыкой и осенними листьями, кружащимися в воздухе. Из-за такой впечатляющей очереди, возникшей в это время в этом месте, не только молодежь перестала шутить, но даже куртизанки перестали танцевать, все обернулись посмотреть.
Шицзюй Чэнь Жуна остановился.
Старик Шен спрыгнул на землю и с поклоном помог молодому господину выйти, поставив специальную лесенку.
Занавес повозки поднялся.
Молочно-белая рука, в изысканных перстнях, контрастирующая с мягкой голубой тканью, появилась перед всеми, как прекрасный нефрит.
Молодежь оказалась ошеломленной увиденным. Они выпрямились и подняли головы, вытянули шеи, с интересом ожидая выхода человека из повозки.
С помощью возницы перед их глазами появился невероятно красивый юноша, точно сошедший с легендарных свитков. С легким треском раскрылся боевой веер, совершив изысканный путь в воздухе и сверкнув гранями спиц, скрыл лицо юноши до глаз, после чего со щелчком закрылся.
Это был Чэнь Жун.
При появлении Чэнь Жуна Чэнь Вэй и другие девушки широко раскрыли глаза от удивления. Как он мог стать за пару дней еще краше? Это несправедливо, в конце концов! Красота в первую очередь нужна девушкам! Каждая из них рядом с ним будет смотреться как курица рядом с фениксом! Что за несправедливость!
Чэнь Жун вскользь посмотрел на толпу, затем отпустил руку своего доверенного возницы, склоненного в поклоне, откинул пряди волос, упавших на лицо и грациозно пошел к молодым людям, которые тоже направлялись к Чэнь Шу каждый со своими целями. Кто-то жаждал выразить почтение, кто-то желал обсудить проблемы, кто-то просто напомнить о себе.
Эти молодые люди видели много красивых женщин и мужчин, культ красоты был весьма распространен среди аристократов, но подобных Чэнь Жуну им еще видеть не приходилось. То, что заставляло смотреть на него, не мигая, было его обаянием - обусловленное пассивным проявлением магии - флером омеги, и полностью отличалось от обычных людей. В его утонченных манерах было нечто чистое и свежее, но вместе с тем вполне зрелое и даже искушенное.
Под их внимательными взглядами Чэнь Жун подошел к столу центрального павильона, за которым восседал Чэнь Шу, поклонился и произнес, не понимая голову:
— Приветствую, дядя.— Он ненадолго замолчал, а затем, все еще склоняя голову и слегка зарумянившись, смущенно сказал Чэнь Шу: — А Жун не знал, что Вы принимаете гостей. Прошу прощения за вторжение.
Затем он махнул нефритовой рукой с полураскрытым веером в ней, в сторону повозок позади него и пробормотал:
—Когда я проходил мимо Города Пу, на моем пути к югу, я внезапно подумал, что с каждым мигрирующим в Наньньян, в городе наверняка образуется нехватка продовольствия. Я обменял весь свой шелк, украшения и деньги на зерно, каштаны и кукурузу. Я только что узнал от своей второй тети, что в поместье мало еды. У меня нет особых талантов, и я могу предложить только десять повозок с каштанами и зерном, чтобы помочь вам финансировать Ваши путешествия.
Он сказал, что отдаст все десять повозок с продовольствием только Чэнь Шу, чтобы он мог поддержать свои путешествия!
Чэнь Шу было за сорок, это был немного пухлый, светлокожий мужчина, с благородными чертами лица. Когда Чэнь Жун произнес «десять повозок с каштанами и зерном», на его приветливо улыбающемся лице появилась тень удивления.
Этот юный мальчик обладал таким огромным богатством!
Десять повозок. Надо сказать, что каждый раз, когда их клан жертвовал Принцу Наньньяна и Жань Миню на борьбу с варварами, это составляло все десять повозок!
Он слышал о красоте, щедрости и талантах Чэнь Жуна всего два дня назад. И, признаться, не поверил. Теперь, встретившись с ним лично, он понял, что он действительно необыкновенный, как о нем и рассказывали!
Увидев застенчивого Чэнь Жуна, зрелого, хотя и такого юного, Чэнь Шу не смог сдержать довольной улыбки. Он встал, протянул ему руки и ласково улыбнулся.
— Почему ты так церемонен, дитя мое? Садись, садись.
Он не воспользовался этой возможностью, чтобы встать, вместо этого покачал головой, и запинаясь, произнес:
— А Жун...
— А Жун все еще имеет, что сказать.
http://erolate.com/book/1285/36084
Готово:
Использование:
