Глава 213: Восхождение к славе

Ночь пролетела в мгновение ока.

Чэнь Жун встал с постели еще до восхода солнца, потому что сегодня произойдет его первое заседание министров в качестве Великого Управляющего Сишань.

Однако у него не имелось ни придворного наряда, ни запряженной лошадьми моцзюй(повозки для чиновников высокгого ранга, министров к примеру), ни обуви, ни шляпы и прочего, чтоб они соответствовали его положению. Похоже, Император тоже знал об этом и не считал нужным принимать всерьез то положение, которым его наградил.

Тем не менее, этим вопросом нельзя пренебрегать. Примерив перед бронзовым зеркалом несколько нарядов, Чэнь Жун наконец выбрал темно-серый мужской наряд. У него не было достаточно времени, чтобы заказать новую одежду – все их прислал Сунь Янь. С этими мужскими нарядами ему прислали и другие, в различных стилях и цветах. Он удивился, как тот, лишь взглянув, узнал его размер, потому что одежда сидела на нем словно влитая.

Наряженный в подобное серое строгое одеяние, с высокой прической, оголяющей шею и мечом на бедре и маленьким арбалетом на руке, в широком рукаве, в бронзовом зеркале внезапно отражение красивого юноши очень напомнило ему храмовую статую. Поглядев на свое отражение, он нахмурился.

Уставившись на него, Матушка Пин наконец пробормотала:

— Вы очень похожи на тех самых спутников аристократов

Спутники, о которых она говорила, это популярные в Цзянькане катамиты, ими могли наслаждаться только высшая знать. Помимо красивой внешности, они должны обладать литературным талантом, отличной каллиграфией, поэтическими способностями, творческими способностями или экстраординарными боевыми искусствами, чтобы перехватывать убийц в путешествиях своих хозяев. Каждое из их самых незначительных действий всегда должно выглядеть элегантным, и ни в коем случае не вульгарным.

В эпоху, когда "ни один бедный ученый не занимает самых высоких постов, а ни один дворянин не занимает самых низких рангов", бедным ученым было трудно дебютировать с помощью одних только талантов. Поскольку у них не имелось иных средств, те, у кого имелась красивая внешность, должны были принять метод стать компаньоном аристократа.

Они следовали за богатыми и влиятельными людьми и вместе с ними изучали этикет высшего класса, а также знания, недоступные бедным дворянам. Через несколько лет их любовники могут даже порекомендовать на должность. А в тех случаях, если такого не случалось, деньги и знания, полученные за эти годы, все еще могли помочь им получить небольшой титул. Порой такая связь оставалась до самых преклонных лет. Такова была связь его отца и Бо Чэнь Ли. Именно он спонсировал сдачу императорского экзамена, выгодныц брак и признание родом первенца, фактически обеспечив своему катамиту отдельную ветвь рода. И место ямэня пусть и маленького городка в жопе мира.Это была очень серьезная протекция.

Поскольку требования были очень высоки, таких компаньонов было немного. Неизбежно, редко встречающиеся предметы – становятся роскошью, с людьми также; по этой причине компаньоны стали притягательной причудой, принадлежащей только высшим классам знати.

Кстати говоря, Ван Хун и Сунь Янь сами являлись привлекательными молодыми людьми, но как бы они ни одевались, никто никогда не примет их за компаньонов. В первую очередь это связано с их происхождением. Они происходили из старой аристократии, где уверенность в себе была заложена в их крови и костях. Что бы они ни делали, все будут видеть в них совершенство, в отличие от Чэнь Жуна, чье происхождение совсем скромное.

К примеру, когда он стоял перед бронзовым зеркалом в этот момент, в его глазах присутствовала резкость и холодность, но непринужденности и грации аристократа не было и близко.

Возможно, простолюдины не смогли бы этого различить, но ученые и старейшины кланов заметят с первого взгляда.

Но опять же, хотя Чэнь Жун не обладал изяществом аристократа, его презрение к жизни и смерти излучало отчужденность, которая, наряду с его холодностью и одиночеством, сияла будто роза среди снега – ослепительно холодная и прекрасная.

Подобный темперамент был редкостью.

— Господин, почему бы Вам не переодеться в другое ханьфу? — поколебавшись, вымолвила нянюшка.

— Нет, — произнес Чэнь Жун, задумчиво опустивший взор, а затем с улыбкой добавил, оглядывая няню, — Людям нравятся красивые юноши. Это уменьшит их враждебность ко мне, — внешность и манеры в этот период – более заметны, чем образование и качества. При императорском дворе красивые мужчины обычно занимали высокие посты, а талантливые, но некрасивые оставались дома из-за своей непривлекательной внешности.

Поскольку вся страна уделяла внимание внешнему виду, в Цзянькане не было недостатка в мужчинах, наносивших пудру, носивших саше и одевавшихся в великолепнейшие наряды, соперничающие по красоте с женскими.

— Пожалуй кое-что я добалю, — Он развернулся, чтобы достать шпильки с нефритовыми бабочками казавшимися живыми, и воткнул их ниже заколки высокого хвоста, чтобы окончательно стать похожим на ту самую статую

Сделав все необходимые приготовления, Чэнь Жун покинул храм.

Колеса экипажа катились под утренним солнцем, направляясь к дворцу.

Было еще рано. Людей на улицах было совсем немного, и Чэнь Жун не видел, чтобы кто-то двигался в том же направлении. Даже при приближении к дворцу, вокруг виднелось очень мало экипажей.

В то время как мужчина поднял голову, чтобы полюбоваться городом, две тени внезапно выпрыгнули перед его повозкой.

Две алебарды (цзи) в руках элитных гвардейцев со свистом перекрыли им путь.

— Не надо, не надо, я дядя А Жуна, — раздался знакомый голос. — А Жун, это я. Ха-ха, как же тяжело увидеть тебя в эти дни.

Голос принадлежал Чэнь Юаню.

Пораженный Чэнь Жун присмотрелся поближе, когда Чэнь Юань заметил, что он смотрит на него, он отпрянул, спрятав заплатку на правом рукаве.

Чэнь Жун кивнул двум своим охранникам, и после того, как они убрали алебарды, он нахмурился, холодно поглядев на Чэнь Юаня и Чэнь Саньланя.

— И по какой же причине Вы, Господин Чэнь, искали меня? У Вас есть для меня наставления?

Он сознательно не называл Чэнь Юаня "дядей".

Когда он услышал это, лицо Чэнь Юаня дернулось. Он втайне стиснул зубы, но улыбка на его лице становилась все более льстивой. На самом деле Чэнь Жун монах, не принадлежавший к светскому миру и больше не носит фамилию Чэнь. Он не мог упрекнуть его за то, что он не назвал его дядей.

Чэнь Юань квохчуще посмеялся и подошел к повозке Чэнь Жуна. Когда он почти приблизился к нему, Чэнь Жун сузил глаза, и в это время двое охранников закричали:

— Остановись.

На лице Чэнь Жуна не отразилось ни радости, ни гнева, при виде того, насколько пал Чэнь Юань. Племянник, жизнь которого когда-то находилась в его безраздельной власти, который никогда не осмеливался даже пискнуть в его сторону, этот чрезвычайно смиренный и бессильный сын наложницы теперь смотрел на него сверху вниз и почти унижал его.

Чэнь Жун спокойно наслаждался ненавистью и стыдом Чэнь Юаня. Неторопливо подняв подбородок, он надменно сказал ему:

— Если вам нечего сказать, то простите, что я не остаюсь, — а затем сказал своим людям, — Едем.

— Подожди, подожди, — позвал его Чэнь Юань.

— Отец, это бесполезно, — тихо прервал его Чэнь Саньлан, прежде чем он успел сказать что-то еще. — Это бесполезно, абсолютно бесполезно, так зачем же унижаться? — потянул он Чэнь Юаня за рукав, со склоненной головой.

Повозка Чэнь Жуна уже отъезжала, а Чэнь Юань все еще смотрел ему вслед, глядя на летящую от него пыль. Его лицо приобрело мертвенную бледность. Сквозь стиснутые зубы из его горла вырвался рык.

— Думаешь, я хочу кланяться этой шлюхе? — произнес он хриплым голосом через какое-то время. — Но Саньлан, теперь нам осталось только умолять его. Жестокость господина Инлина печально известна. На этот раз он тебя не пощадит. Дом Чэнь не пускает нас даже на порог, они даже не позволяют нам увидеться с Гонжаном. Кроме как умолять эту шлюху, кого еще мы можем попросить о помощи? Кого еще мы можем попросить о помощи, Саньлан?

Чэнь Саньлан склонил голову в ответ на хриплый вопрос отца. Голос Чэнь Юаня постепенно успокаивался, пока он смотрел вслед уезжавшему экипажу Чэнь Жуна.

— Этот катамит прячется в своем храме целыми днями, и все это место охраняется людьми Ван Лан'я. Мы не могли видеть его после бесчисленных визитов. Нам нелегко было встретить его здесь...

— Отец, это моя вина, — со стыдом признал Чэнь Саньлан, прежде чем Чэнь Юань закончил речь.

Чэнь Юань погладил его по голове.

— Нет, я просто не смог сдержать отвращения, увидев его, и потерял равновесие. Не вини себя. Давай вернемся завтра утром. В конце концов, он мальчишка, и одного-двух лестных слов будет достаточно.

Чэнь Саньлан кивнул, и отец с сыном повернулись, чтобы уйти.

-оОо-

Когда их экипаж медленно тронулся, раздался голос Чэнь Жуна:

— Передайте мой приказ: если кто-нибудь снова увидит этих двоих, он должен прогнать их. Не желаю их видеть.

— Слушаемся, — ответили десять стражников.

Прозвучали их голоса четко и ясно в унисон, переполненными энергией. Несмотря на то, что Чэнь Жунь была хозяйкой своего дома в прошлой жизни, но услышав такой ответ , сразу ощутила себя важной и могущественной. Все же мужчина — это совсем другое отношение.

Они медленно подъехали ко входу во дворец.

Ворота оказались закрыты.

— Что нам делать, Цзушуе? — спросил возница, присланный Ван Хуном.

— Давай подождем, — ответил Чэнь Жун, откинувшись назад.

— Да.

Их ожидание заняло две четверти часа, по прошествии этого времени послышался звук катящихся колес другого экипажа.

— Откройте ворота! — крикнул кто-то, высунув голову. Охранник сразу же ответил кивком и смехом. — Почему Вы сегодня так рано, милорд?

Мужчина улыбнулся и посмотрел на экипаж Чэнь Жуна.

— Этот человек уже давно здесь, но не просит открыть ворота. Он просто ждет там, — рассмеялся привратник, заметив его взгляд.

Мужчина велел кучеру остановиться, и в этот момент прибыли еще несколько придворных.

При виде пришедшего в движение экипажа Чэнь Жун, он обратился к ее вознице:

— Обождите, господин, — он осмотрел экипаж, и добавил, — Простите мое плохое зрение, но я действительно не могу узнать, из какой Вы семьи.

Его слова привлекли внимание придворных, все уставились на ее экипаж.

Как раз в этот момент подъехала другая карета, ее владельцем оказался молодой аристократ. Взглянув на экипаж Чэнь Жуна, он просиял и произнес:

— Я знаю, кто это! — весело рассмеялся он. — Должно быть, это новый Великий Управляющий, назначенный вчера Его Величеством. Говорят, что он красивый монах.

Его слова привлекли внимание остальных, и некоторые люди закричали:

— Это нелепость!

Чэнь Жун больше не мог двигаться.

Он тоже не хотел приходить сюда. Потому что знал, что подобное произойдет.

Потянувшись к занавеске, он раздвинул их, явив себя перед толпой.

При виде его холодной и красивой внешности, суматоха улеглась.

Он вышел из экипажа, спустившись вниз.

— Приветствую Вас, господа, — он не называл себя А Жун из дома Чэнь или как-то иначе, не называл их своими коллегами, а лишь вежливо и безразлично поклонился им.

В это время окружающие оценивали его. Со времен Трех Царств знаменитые ученые судили о человеке по чертам лица, темпераменту, взгляду, манерам и речи. Внешность была настолько важна, что даже имела значение при выборе императорского двора. Так уж случилось, что как только Чэнь Жун вышел, те, кто имел предубеждение против него, застыли: "Почему я не вижу очаровательного лиса? Или неразборчивого в связях монаха?"

— Когда в прошлом Ху осаждали Нань'ян, я взял на себя инициативу и убил своим хлыстом бесчисленных варваров... — произнес он безучастным голосом, не убирая поклон, — Если бы только, я не был монахом, то мог бы служить Великим Управляющим.

В тот момент, когда он произнес "Если бы только, я не был монахом", вокруг них раздались вздохи. Аристократы внезапно почувствовали себя так, словно выпили холодного напитка в зимний день, и слова "сожаление" далеко недостаточно, чтобы описать их утрату.

Чэнь Жун не обращал на это никакого внимания. Подняв голову, он с улыбкой обвел взглядом толпу. Флер клубами и струями обтекал повозки, проникая во все щели, оставляя аристократов зачарованно смотреть на воплощенную красоту. Кое-кто бывавший на Сишань невольно провел сравнение со статуей. Юноша казался живым воплощением скульптуры. Выслушав очередную порцию жалоб, он пренебрежительно добавил:

— Говорят, что хороший человек скорее умрет, чем примет оскорбление. Вы можете не одобрять меня, но, пожалуйста, не унижайте.

Сказав это, он взмахнул рукавами и шагнув к экипажу, крикнув:

— Едем.

Его возница согласно ответил и поехал.

Как только экипаж тронулся, остальные быстро последовали за ним. Даже сидя внутри, Чэнь Жун слышал, как кто-то позади него причитал:

— Почему он стал монахом? — охваченный горем произнес он. — Как он может быть монахом? Как мне с этим смириться?

Мужчина никак не мог успокоиться. Он продолжал уговаривать кучера прибавить скорость и, проезжая мимо Чэнь Жуна, обернулся, задержав взгляд на его холодном лице. Чем больше он смотрел на него, тем больше он восхищался его внешностью.

Чэнь Жун и министры вскоре достигли фасада главного официального здания дворца.

Едва он вышел из экипажа, как к нему подошел бородатый министр средних лет.

— Этот поклон в благодарность за то, что Вы подняли боевой дух наших солдат, — низко поклонившись сказал он.

— Тем не менее, совет – чиновничье место, а Вы монах, пожалуйста, уходите, — громко произнес он, выпрямившись, пронзив его взглядом.

В итоге, он поднял руку, указывая за спину.

Взглянув на него, Чэнь Жун перевел взгляд ему за спину.

Люди за его спиной хотя и редко перешептывались, но по-большей части взирали с гневом, все они носили конфуцианские короны. Он знал, что эти люди сердятся не на него, а на императорский указ.

Он остановился.

Выпрямившись, он одарил этого пожилого министра особенно лучезарной улыбкой.

— Чиновники опасаются напрасно.

Затем он сложил руки вместе и посмотрел на самое высокое место, которое представляло собой имперскую власть.

— Император, подобен небу, и такой монах, как я, не осмелился бы предстать перед ним.

— Просто я с трудом могу поверить, что наконец-то здесь, после того как так долго мечтал об этом месте, — повернулся он к толпе, сияя откровенной и искренней улыбкой.

Глядя на трон с восторгом и благоговением, он опустился перед ним на одно колено. Его глаза медленно покраснели. Низко поклонившись, он больше ничего не произнес. Он знал, что чем больше говорит, тем больше будет ошибок, и чем меньше говорит, тем ошибок будет меньше.

Поклонившись, Чэнь Жун больше ни на кого не смотрел. Он медленно отступил и, сделав пять шагов, взмахнув подолом выпрямился, а затем ушел.

Пока министры продолжали смотреть на него с различными выражениями на лицах, экипаж Чэнь Жуна уже отъехал. Поток музыки неторопливо наполнил воздух, исходя из его экипажа. Его звуки были широкими и великолепными, как будто он смотрел на императора в утреннем свете, и никакой язык не мог описать его благоговение, восхищение и любовь к этому месту.

Экипаж отъезжал все дальше.

Спустя долгое время молодой дворянин выбежал из здания. Он посмотрел вслед экипажу Чэнь Жуна и вздохнул:

— Какая удивительная личность, поистине замечательная, — судя по голосу, он был либо ошеломлен, либо пьян.

Позади него, министры уже вошли в приемный зал.

Они ничего не говорили, но холодное и красивое лицо Чэнь Жуна, несомненно, оставило о себе глубокое впечатление.

Для конфуцианских ученых Чэнь Жун, несмотря на все свои недостатки, был достоен похвалы за свое почтение и преданность Императору. И для них юный монах по имени Чэнь Жун был в конечном счете очаровательной личностью, потому что он беззаботно ушел, выражая свою волю через ноты музыки, в то время как другие бы все еще стояли на коленях. Он был гибок в своем поведении и производил впечатление образованного ученого.

При таком впечатлении министры обвиняли в скандальности именно молодого императора, но Чэнь Жуна они не обвиняли.

Экипаж Чэнь Жуна медленно выехал из ворот дворца.

Оказавшись снаружи, он расслабил свою прямую осанку. Налетевший порыв ветра заставил его осознать, что он покрыт холодным потом.

Улыбнувшись, он откинулся назад.

Улыбка у него оказалась весьма расслабленной и сияющей... Его выход оправдал ожидания. Он был уверен, что теперь о нем узнает весь город, будь то аристократы или отшельники. Более того, по их мнению, он больше не должен быть распутным злодеем, который устраивает скандалы с нелепым императором.

Наконец его экипаж замедлил свой ход.

Занавес раздвинули, и к нему ворвался красивый человек.

Конечно же, это был Сунь Янь. Его глаза слегка припухли. Увидев Чэнь Жуна, он тяжело вздохнул и улыбнулся.

— Все прошло хорошо?

Сидя в весьма самодовольной манере, Чэнь Жун кивнул ему:

— Можно сказать, что на этот раз меня узнало все сообщество Цзянькана, — с огоньком в глазах он вздернул подбородок и объявил, — Мне нужна еще пара возможностей. К тому времени я перестану быть скромным.

Даже если его уважали, люди не осмелились бы презирать, пренебрегать или высмеивать его. Как сказал Сунь Янь, он сможет жить с гордостью благодаря признанию ученых. Увидев гордую улыбку на его лице, Сунь Янь покачал головой.

— Посмотрите ка, ты выглядишь, как маленький человек опьяненный успехом. Я был таким после первого выброса. А потом были Сянбэй.

Чэнь Жун нахмурился.

— Мальчик, ты цепляешься за любой шанс, каким бы маленьким он ни был, — усмехнулся он. — Это то, в чем я далеко не так хорош.

Он ему улыбнулся. Все же если учитывать жизнь в его мире он был куда опытнее.

— Если подумать, — пробормотал Сунь Янь, — Ван Хун на самом деле довольно жалок.

Эти его слова вызвали вопросительный взгляд Чэнь Жуна.

— Но это так! — сказал Сунь Янь с преувеличенным вздохом. — Должно быть, он никогда не думал, что влюбится в кого-то вроде тебя. Теперь он не может ни отпустить тебя, ни удержать. Неважно, каков будет исход, останешься ты с ним или нет, это оставит его с разбитым сердцем.

Шум и крики снаружи становились все громче и громче. Не успели они опомниться, как полевые цветы уже пролетели сквозь занавески и приземлились ему на лицо.

— Уходи, уходи. Я не хочу, чтобы эти женщины разорвали меня на куски, — крикнул он, протирая глаза.

Сунь Янь снова ухмыльнулся. Он еще раз взглянул на Чэнь Жуна и весело заметил:

— Если они увидят тебя в таком виде, ты можешь забыть о том, чтобы сегодня вернуться домой.

После чего расхохотался и ушел.

Экипаж Чэнь Жуна продолжил свое движение вперед.

Вскоре движение вновь замедлилось.

— Что привело тебя обратно? — спросил он, не потрудившись поднять глаз. Даже при том, что он задавал ему вопросы, его тон оставался довольно веселым и расслабленным.

Занавеска затрепетала. Когда Чэнь Жун нахмурившись, поднял глаза, то услышал женский голос:

— Вы, наверное, жрица Цзышуе Бисе ЦзыЮнь? Моя госпожа просит о встрече.

После случившегося в поместье Принца Цзянькана, Чэнь Жун никогда не переставал содрогаться от желания аристократов его увидеть.

— Нет, — холодно ответил она.

— Поехали! — крикнул он вознице в следующий момент.

Он послушно ускорился и уехал.

Женщина вернулась к ближайшему экипажу и зашептала человеку внутри:

— Он отказал, — помолчав, она с раздражением добавила, — В крайне неуважительной форме.

Сидевшая в экипаже с минуту помолчала, а затем прокомментировала:

— Мой седьмой брат без ума от него. Судя по слухам, он тоже необычный. Я найду способ встретиться с ним в следующий раз, — голос у нее был нежный и элегантный, с небольшой ребячливостью.

— Я слышала, что Его Превосходительство встречался с ним раньше, — сказала ей няня, — Он даже предложил сделать его почетным наложником Цилана только для того, чтобы его предложение было отвергнуто. Какое Вам дело до столь невежественного мальчишки?

— Позволь мне сказать тебе, момо, мой седьмой брат заслуживает этой пытки! — со смехом ответила та, понизив голос.

— Почему ты молчишь? — послышался ее нежный голос после продолжительного смеха.

Девушке внутри потребовалось несколько мгновений, чтобы услышать, как та пробормотала:

— В-вы здесь, Цилан?

Занавески быстро раздвинулись, открывая толпе хорошенькое личико. Когда девушка подняла глаза, то увидела, что ее седьмой брат, сцепив руки за спиной, спокойно смотрит вслед удаляющемуся экипажу. Его взгляд почему-то смягчил сердце девушки, и она уже не могла громко смеяться.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://erolate.com/book/1285/36263