— Или твоей женой? — спросила я, облизывая губы.
Его брови нахмурились.
— И что же именно ты видела?
— Мужчина и женщина нарушали свои брачные обеты, друг с другом. Это было непристойно. Женщина склонилась над столом, почти как я сейчас. Она была обнажена, ее попка покачивалась, пока мужчина, — тут я понизила голос до заговорщического шепота, — ебал её сзади.
— Александра Пауэлл, что за слова для молодой девушки.
— Я не знаю, как еще это описать, — простонала я, наклоняясь еще дальше, покачивая бедрами. — Но это заставило меня задуматься… о разных вещах.
— Ага. И кого ты видела?
— Моего отца.
Он приподнял бровь.
— Преподобный совершал прелюбодеяние?
— Разве это не делает его обычным лицемером? — спросила я, облизывая губы. Это были полные, красные, сочные губы. Рики, в последний вечер, когда я с ними встречалась, назвал их губами хуесоски. У него хватило наглости хотеть, чтобы ему отсосала дочь проповедника.
О, если бы только я знала истину, пробудившуюся в своем теле, я бы с радостью сделала это. Взрослые притворялись, что говорят о том, насколько греховен секс, но все они занимались им. Изменяли, трахались, наслаждались плотской страстью. Это было так неправильно с их стороны — отказывать мне в этом же. С тех пор как я подсмотрела за отцом и Донной, я мастурбировала при каждом удобном случае. Это было жарко, даже возбуждающе.
— Он… это сделал? — дьякон Билл сглотнул через мгновение. — Ты уверена?
Я кивнула.
— С замужней женщиной? — Он поднял глаза вверх. — Член конгрегации.
Я снова кивнула.
— С кем?
— Это особо не имеет значения, — простонала я, чувствуя, что если я расскажу, что это была его жена, это только отвлечет его, не даст достичь моей цели этого визита. — Но это так грешно с его стороны. Так лицемерно. Он всегда проповедует о сексуальной аморальности. Всегда осуждает тех, кто прелюбодействует. — Я облизнула губы. — Так что я тоже… хочу прелюбодействовать.
Его глаза расширились. Он снова взглянул на дверь.
— О чем ты говоришь, Александра?
— Что я возбуждена. И… я надеялась, что ты сможешь мне помочь. Это так неправильно, что он получает свое удовольствие. Я тоже хочу повеселиться. Встреча с ним… дала мне знание. — Я потянулась через его стол, коснувшись темно-синего галстука. — Ты не поможешь мне выбраться из паутины лжи?
— Я женат, — простонал он.
— Ну и что? — спросила я, мои пальцы скользнули ниже по его галстуку. Он было шелковым и на ощупь — чудесным.
— Ты дочь проповедника.
— И?
— А я женат.
— Это же не остановило моего отца.
Моя рука коснулась нижней части его галстука. Я погладила его живот через белую рубашку, прежде чем спуститься ниже, к его темно-синим брюкам. Я вытянула шею, мельком взглянув на выпуклость в его промежности.
— Почему это должно тебя останавливать?
Его стул заскрипел, когда он пошевелился.
— Ты еще ребенок.
— Мне восемнадцать, — промурлыкала я, мои пальцы скользнули вниз. Моя киска греховно задрожала, когда я погладила палатку на брюках. — Ммм, это просто приятно. Я бы с удовольствием научилась делать минет.
— Господи, помилуй, — простонал он, его лицо покраснело. — Какая же ты грешная блудница.
Тон его голоса изменился. Его глаза посуровели. Он схватил мою руку и оторвал ее от своей промежности. Я ахнула от того, насколько крепкой была его хватка. Он встал, его кресло откинулось на колесиках, и обошел свой маленький стол, потянув меня за руку. Я опрокинула стакан с ручками, рассыпав их по полу.
— Ты действительно хочешь быть шлюхой, Александра? — потребовал он ответа.
От этого слова по мне пробежала дрожь. Я чуть не выпалила:
— Я хочу быть шлюхой, как твоя жена.
Но я этого не сделала. У меня было предчувствие, что это добром не кончится. Ни одному мужчине не нравилось слышать, как его жена изменяет ему, даже когда он собирался заставить восемнадцатилетнюю девчонку отсосать ему.
— Да, — сказала я вместо этого.
Он улыбнулся, его глаза скользнули вниз, к моему корсажу. Платье было обтягивающим, моя груди оттопыривали его спереди. Сиськи у меня уже были больше, чем у моей матери. Красивые, круглые, пятый размерчик, на зависть всем девчонкам в школе. И было ясно, что он их ценит.
— Ты действительно превратилась в шлюху, — сказал он. — Я заметил, как ты выросла, повзрослела. Я задавался вопросом, не мочит ли твои трусики под платьем твоя горячая маленькая пизда.
Я никогда не употребляла слово "пизда". Это звучало так гадко. Я мгновенно поняла, что он имел в виду, и простонала:
— У меня такая мокрая пизда.
Озорная дрожь пробежала по мне. Мне понравилось это слово и ощущения, которые оно вызвало. Мое тело точно могло предложить такие прелести.
— Тогда встань на колени, шлюха, — прорычал он. — У нас не так много времени.
— Не много, дьякон.
Поэтому я опустилась на колени в своем лучшем воскресном одеянии и протянула руку. Расстегнула молнию на его брюках. Полы его рубашки выглядывали из ширинки, как два кошачьих уха. Я отодвинула их в сторону и просунула руку в разрез спереди его нижнего белья — я достаточно перестирала белья своей семьи, чтобы знать об этом. Я вздрогнула, почувствовав, как его хуй затвердел и запульсировал в моей руке.
Это было чудесно. Непристойный импульс прошел через меня. Я вытащила его, уставившись на свой первый пенис. Хуй, елдак, хер. Он был длинным и толстым. Моя киска сжалась. Может ли что-то подобное действительно поместиться во мне? Мне надо это выяснить. Но только не с этой дубинкой.
У меня на уме был другой хуй. И это было бы та-а-ак грешно.
Я погладила его хуй, наслаждаясь тем, как кожа двигалась по твердому стволу. Он пульсировал. Кончик был розовым, выпуклым, как гриб, и гладким. Из щели текла прозрачная жидкость, не моча. Любопытствуя, я наклонилась вперед и лизнула кончик. У него был слабый соленый привкус.
— Вот и все, шлюха, — простонал он. — Оближи кончик. Сделай его красивым и влажным для своего блядского рта.
Горячая дрожь прошла по мне. Моя свободная рука, не занятая его членом, метнулась между моих бедер. Я задрала чулки, пока не добралась до трусиков. Я вздрогнула, потирая свою горячую плоть сквозь хлопок трусов. Мои соки мгновенно пропитали их насквозь, испачкав мои пальцы, когда я снова лизнула его хуй.
http://erolate.com/book/2020/56096