Думал ли Баки, что хоть когда-нибудь его прошлое может вернуться за ним? И не случайно, а намеренно, выверено до дня, до особого положения звёзд над их головами? Думал ли раньше, что одному вовсе не страшно, но вдвоём — совсем другое, и от волнения и ледяной злости застывала кровь в жилах, а зубы сводило гримасой безразличия — лишь бы не выдать себя.
Баки знал эти игры. Сам играл в них когда-то и получал извращённое удовольствие.
Он почти не задумывался обо всём этом, лелея их один на двоих со Стивом мирок под голубым до слепоты, ярким небом. Он умер, целая армия сгинула тогда, добитая подоспевшими гэлами. Он был уверен, что его отцу донесут, что по нему, возможно, прольют немного слёз и устроят погребальный пир, пускай и с пустым костром. Он умер.
И теперь его силком волокли назад, потому что ведьма, которую приютил слёгший после неведомой болезни отец, открыла ему сети предназначений. Джек ничего толком не рассказал ему, потому что сам не знал.
Он лишь по-воински сурово просил прощения за волка — тот не давал подойти к Стиву, который возвращался к землянке, когда они выбрались, наконец, из леса на лошадях. Хъялги не оставил им выбора, да и Стив испугался, попытался бежать. И Баки знал, почему. Раз переживши, не захочешь повторить всё вновь.
Баки передёрнуло. Они ехали медленно, никуда не торопясь. Он не разучился ездить верхом, но всё же зад побаливал от долгого сидения на жёстком боевом седле. Чуть поодаль, с его стороны плелась Хмага. Баки до сих пор видел, как та выла, лёжа перед лужей крови брата, как её пришлось отгонять и удерживать, пока Джек, пообещавший ему, однорукому, любую помощь, собирал Хъялги по кускам и относил в лес, туда, куда Стив относил требуху после свежевания туш и дичи. Баки не знал, последует ли волчица за ним. Он не хотел её неволить. Думал, может, та решит уйти в лес. Но она не бросила — рысила рядом, шурша по кустам, только что голова её висела ниже обычного, и хвост волочился по высокой траве. Баки думал, что они снова остались одни. Надеялся только, что со Стивом всё хорошо, что с ним обращаются должным образом. Потому что иначе… он не хотел воевать с роднёй. Любил их. Но не позволил бы никому издеваться над Стивом. Он твёрдо считал, что Стив хлебнул своего горя сполна.
И тем хуже, муторнее ему становилось от варева мыслей в голове — а не от жёсткой рыси коня под седлом, — что он отчётливо понимал — сможет. Сможет улыбаться в лицо и искренне радоваться нежданной встрече. Сможет прийти ночью и перерезать глотку, вспороть живот — если Стива хоть пальцем тронут.
— Раньше ты разговорчивее был, — заметил скучающий в небыстром пути до земель клана Баарнсов Джек.
— Раньше у меня и рук было две, — скупо бросил Баки, от чего Джек коротко хмыкнул.
— Мне жаль, что ты потерял руку. Но я рад видеть тебя живым.
Баки знал, что Джек говорит от чистого сердца. Даже не нужно было смотреть ему в глаза, чтобы верить. Всё, что он с детства знал о Джеке, тогда ещё не правой руке отца, а всего лишь друге Брока, будущем соратнике, обучающем делу битвы мальчишек на ристалище, укладывалось в одно слово — справедливый. Своей честностью и непобедимой упёртостью он не раз доводил до слёз неразумных отпрысков и до бешенства — мужей постарше. Отец потому и приблизил его к себе — потому что любил обходные тропы и задние пути, а Джек был его голосом разума. Его не посвящали в личные дела семьи лэрда, как думал Баки, и отношения Джека с его старшим братом, Джоном Баарнсом, были натянутые до того, что порой воздух звенел, но обо всём, что касалось защиты земель, торговли, ярмарок, военных дел и охоты, Джек мог высказаться и делал это здраво.
Баки верил Джеку. Верил, что ведьма пришла в их земли сама, верил, что отец потерял всякую надежду на выздоровление и потому отправил за её советом. Верил, что о нём узнали случайно.
Но Баки не верил в совпадения. Слишком многое знала ведьма, раз предупредила, что без залога в виде мальчишки-друида он не поедет в родные земли, даже если ему пообещают стать наследником вместо Джона. Что единственная возможность заставить — привезти друида в замок и расположить, как приманку для голодной рыбины.
И ни последнее желание умирающего повидать чудом выжившего сына, ни искреннее глубоко запрятанное желание увидеть мать не могли заставить его вернуться — только Стив. И если отец пошёл на всё это, простым визитом к родственникам он не отделается. Что-то посерьёзнее, чем только подержаться за оставшуюся руку перед смертью, нужно отцу.
— Этот мальчишка тебя выходил? — снова попробовал разговорить его Джек. Он изменился, стал тяжелее, а тёмные густые волосы на висках обильно выбелила седина. Глаза словно стали светлее, а шрамов, по крайней мере видимых, прибавилось. Но Баки всё ещё не испытывал желания разговаривать. Он мечтал поскорее добраться до земель Баарнсов. До Стива.
— Да, — ответил коротко и угрюмо. — Он подарил мне вторую жизнь.
— Да ничего с ним не случится, — чуть резче, чем Баки хотел, ответил Джек. Словно читал его между строк, и прочитанное ему не нравилось. Баки не собирался показывать, как сильно Стив дорог. Его и без того использовали, чтобы надавить. — Будет доставлен в целости и сохранности, в тепле и сытости. Я отобрал самых спокойных и нормальных ребят для охраны. Ты знаешь, на меня можно положиться.
Баки сдержанно кивнул. Дневная синева неба начинала выцветать, как бывает только в сумерках. Ночью сквозь лес Дал-Риады они не поедут. Легче сразу шеи себе сломать. А значит, скоро привал. Баки хотел спать — и снова в путь. Просто чтобы поскорее добраться до замка и убедиться, что всё в порядке. Сколько они будут ехать верхом? Не потеряет ли он разум за это время?
— Брок, он… как он умер? — спросил вдруг Джек, смотря вперёд, куда-то вдаль. Но голос его был странный. Словно спрашивал через силу, сдерживая что-то внутри.
http://erolate.com/book/3459/83661