Он усмехнулся и тихо вздохнул:
— Тогда мне действительно жаль.
Из-за него этого человека отправили за границу, и все эти годы тот провёл вдали от дома. По логике вещей, условия жизни там были неплохими, но кто имеет право так распоряжаться чужой судьбой?
— Это не твоя вина, — быстро ответил Сюй Синь Ян. — Не извиняйся передо мной из-за других.
Сун Цзинь Юй протянул руку и дотронулся до листа камфорного дерева, оказавшегося перед ним, а улыбка на его губах стала чуть теплее.
— Хорошо.
...
Вернувшись в комнату, он застал Сун Цзя Хао сидящим на ковре, словно огромная собака, погружённого в свои мысли.
Сун Цзинь Юй подошёл, потрепал младшего брата по волосам и сообщил:
— Я поживу у тебя несколько дней. Если у тебя будет время, съезди за Фри — пусть побудет твоим телохранителем.
Ему нужно было разобраться в некоторых вещах, а в той обстановке решиться на это было бы сложно.
Сун Цзя Хао вздрогнул от неожиданности и радостно поднял голову.
Брат смотрел на него сверху вниз, слегка приподняв тонкие брови:
— От тебя пахнет мной, так что веди себя естественно — она не примет тебя за вора и не станет гоняться за тобой с укусами.
Сун Цзя Хао замешкался.
Он неловко усмехнулся:
— Ты же знаешь, брат.
— Что может быть от тебя скрыто? — фыркнул Сун Цзинь Юй, снова устраиваясь на диване.
Кое-что было. Брат. Подумал Сун Цзя Хао. Но он, вероятно, никогда не сможет открыто признаться в этих чувствах.
Горечь сдавила сердце, и он, набравшись смелости, опустил подбородок на колено Сун Цзинь Юя, осторожно спросив:
— Брат, Чэн Линь Чжоу тебя расстроил?
— Нет.
— Тогда почему...
Сун Цзинь Юй прервал его, и на лице появилось раздражение:
— Хватит болтать.
Сун Цзя Хао сменил тему. Немного помедлив, он робко начал:
— Брат, прости за тот раз. Кого ты ненавидишь, того ненавижу и я. Я ни за что не позволю ему снова переступить порог моего дома.
Брат закрыл глаза и промолчал.
— Можно спросить? Что... между вами произошло?
Сун Цзинь Юй медленно открыл глаза, его тёмные зрачки напоминали непроницаемый нефрит:
— Нельзя.
Сун Цзя Хао сдался, зная, что такой тон брата означает конец разговору, но не в силах отказаться от редкой близости:
— Спеть тебе? Я недавно сочинил пару мелодий — послушай, как тебе.
Сун Цзинь Юй кивнул, удобно устроившись на диване и поджав длинные ноги.
Тот тут же вскочил за гитарой.
И гитару, и фортепиано брат научил его играть тем летом перед университетом. Не желая разочаровывать его и обладая некоторым талантом, Сун Цзя Хао быстро освоил инструменты и уже через два месяца мог исполнять целые композиции.
Брат с приятным удивлением дослушал его игру, погладил по голове, похвалил, а затем сообщил, что уезжает в город А поступать в университет. Это далеко, и, возможно, он не будет приезжать домой целый год.
Так тоска по брату растянулась на весь его подростковый период. Он был словно дикая трава в засушливой местности, пустившая глубокие корни в бесплодной почве, которые уже невозможно вырвать.
Самым долгожданным событием недели для него стал пятничный видеозвонок брату. Брату не всегда было что сказать, да и он сам терялся, но не хотел прерывать разговор, поэтому просто играл ему на пианино.
Мы оставались на связи, пока брат не засыпал, склонившись на подушку, а он, глядя на его спящее лицо, сочинил свою первую мелодию.
Звуки затихли, последние ноты растворились в воздухе, словно невидимая рука коснулась лица человека на диване, шевельнув длинные ресницы.
Сун Цзя Хао, затаив дыхание, отложил гитару и медленно поднялся, чтобы взять брата на руки.
Кажется, это был лишь второй раз, когда он делал так.
Руки, обхватившие бёдра и плечи, онемели от напряжения, и за несколько шагов до кровати его грудь уже тяжело вздымалась, а спина покрылась испариной.
...Ноги брата оказались мягче, чем он представлял.
Кажется, в последнее время он немного поправился.
Когда половина его тела коснулась матраса, ресницы Сун Цзинь Юя дрогнули, приоткрывшись.
Сун Цзя Хао напрягся, сглотнув:
— ...Брат.
Тот не шевельнулся, лишь тихо, почти беззвучно, проговорил:
— Сегодня... я виделся с его родителями.
Сун Цзя Хао поразился.
— Что они сказали? Ругали тебя?
Сун Цзинь Юй долго молчал и лишь через некоторое время высвободился из его объятий, повернувшись к стене:
— Нет. Они были добры.
http://tl.rulate.ru/book/5551/194043
Готово:
