Готовый перевод I’m Really Not Pretending to Be a Bottom / Я правда не притворяюсь нулём [❤️]: Глава 169

Лу Иньтин замедлил шаг, увидев Линь Чэньаня впереди, стоящего с опущенным взглядом, будто разглядывающего следы поцелуев и синяки на его шее.

Лу Иньтин инстинктивно отклонился назад, избегая взгляда Линь Чэньаня.

Линь Чэньань молчал. Лу Иньтин сжал край одеяла, приподнял его и под его пристальным взглядом медленно спустил ноги с кровати, собираясь встать.

Секунду поколебавшись, Лу Иньтин поднял голову и тихо спросил холодного мужчину:

— Ты можешь дать мне телефон?

Его голос был мягким, как всегда, с присущей ему добротой, но Линь Чэньань почувствовал, что что-то изменилось.

Линь Чэньань не ответил.

Лу Иньтин понял ответ и медленно натянул тапочки. Его бледные лодыжки были слегка опухшими. Он посмотрел на них, потрогал, убедившись, что боль не слишком сильная, и встал.

Перед тем как отправиться в душ, он устало поднял лицо, на котором еще оставался румянец, и спросил Линь Чэньаня:

— Старший брат, когда мы вернемся?

Дождь уже прекратился, летний ливень не был затяжным.

Лу Иньтин подумал, что если они вернутся завтра, это не будет слишком поздно.

Но Линь Чэньань медленно поднял опущенные веки, и его выражение стало ледяным.

Лу Иньтину вдруг стало холодно.

Когда он уже готов был принять молчание, Линь Чэньань произнес:

— Ты думаешь, у тебя есть право спрашивать?

Красивое лицо Лу Иньтина на мгновение застыло, не от холодности Линь Чэньаня, а от смысла этих слов.

Он нахмурил свои изящные брови, сжал губы, явно недовольный.

— Но ты же обещал...

Он не закончил, потому что Линь Чэньань резко подошел, схватил его за лицо; пальцы впились в нежную кожу, щеки Лу Иньтина округлились.

Его миндалевидные глаза расширились, он смотрел на Линь Чэньаня с нахмуренным лбом.

— Ты хочешь вернуться к кому? — спросил Линь Чэньань спокойно.

Но его холодный взгляд выдавал глубокое раздражение.

Линь Чэньань чувствовал, что он на грани безумия.

Ему было трудно представить, что Лу Иньтин может быть с кем-то другим, вступать в отношения.

Его природная гордость и чувство собственности говорили ему, что Лу Иньтин — его собственность, была и будет.

Линь Чэньань смотрел на румянец, появившийся на лице Лу Иньтина от нехватки воздуха, и слегка приподнял бровь.

Он прикусил губу Лу Иньтина, почти лаская, избегая уже заживающей раны, всасывая его мягкую нижнюю губу.

Лу Иньтин не отвечал, закрыл свои густые ресницы, его красивое лицо было бледным, как снег.

Он ослаб под поцелуем Линь Чэньаня, опустился на кровать и, когда они разошлись, обнаружил, что уже плачет.

Его губы опухли, ему было больно даже сжать их. Он без энтузиазма провел рукой по лицу.

Линь Чэньань смотрел на его молчаливое лицо, вытирая салфеткой влагу с губ.

— Лу Иньтин, это не ты решаешь, ты это понимаешь?

Лу Иньтин, конечно, понимал, но он не знал, что Линь Чэньань действительно был настолько холодным человеком. Лу Иньтин признавал, что у него была надежда, что Линь Чэньань полюбит его и станет добрее.

Но он никак не ожидал, что все станет еще хуже.

Лу Иньтин вышел из душа и угрюмо сел на свежее постельное белье, его лицо казалось пустым.

Линь Чэньань выключил свет, затем прикрыл его глаза рукой и толкнул на кровать.

Ноги снова коснулись его рук, и Лу Иньтин подумал, что в этом душе не было смысла.

Лу Иньтин был вынужден оставаться в Нью-Йорке три дня.

Точнее, в этом особняке.

И даже в этой комнате.

В первый день Лу Иньтин еще надеялся, что гнев Линь Чэньаня пройдет.

Но его держали в постели почти весь день, кроме времени на еду, каждую минуту его трогали, и его горло болело, голос почти пропал.

Линь Чэньань становился все более безжалостным, хватал его за розовые волосы, возвращал обратно, когда тот пытался уползти, и становился еще жестче от его мягких рыданий.

— Я же сказал, ты сам виноват.

Линь Чэньань был совершенно безжалостен, его лицо стало ледяным.

...

Он слегка перевел дух, его голос был холоден, а нежная плоть... покраснела.

Лу Иньтин почти выпил все, что он... выпустил, а то, что не успело попасть в его рот, осталось на его лице и теле.

Лу Иньтин был полностью пропитан... жидкостью, почти питаясь тем, что Линь Чэньань в него влил.

Потому что Линь Чэньань только тогда, когда Лу Иньтин кричал, что голоден, соглашался отпустить его и приказать принести еду.

— Я хочу шоколад, а не еду.

Вечером Лу Иньтин сидел на другом конце кровати, отвернувшись от Линь Чэньаня.

Он тер лицо, выглядел обиженным, но сдерживал слезы.

Если он начнет плакать, Линь Чэньань обвинит его в притворстве; даже дыхание теперь было поводом для критики, любое движение или бездействие вызывало недовольство. Линь Чэньань всегда находил повод для насмешек.

— Хватит уже, — Линь Чэньань пил воду, холодно глядя на Лу Иньтина.

Еду он почти не трогал, но привычно глотал... жидкость, что раздражало Линь Чэньаня еще больше. Он посмотрел на свою все еще напряженную... плоть, затем на Лу Иньтина, сидящего, свернувшись, весь в следах жестокости.

http://tl.rulate.ru/book/5584/198597