Готовый перевод I’m Really Not Pretending to Be a Bottom / Я правда не притворяюсь нулём [❤️]: Глава 239

Лу Иньтин явно почувствовал, как Линь Чэньань слегка сдержанно вздохнул.

Линь Чэньань смотрел на него, не говоря ни слова.

В его взгляде читались холодность и лёгкая насмешка.

Лу Иньтин заколебался, и какая-то догадка мелькнула у него в голове, мгновенно усилив беспокойство.

Он неуверенно, но с заботой приподнялся и сказал:

— Я понял.

Его взгляд, полный невысказанных слов, выражал скрытую заботу о возможных проблемах Линь Чэньаня. Он украдкой посмотрел на него ещё пару раз, думая, что это останется незамеченным.

Когда взгляд Линь Чэньаня скользнул в его сторону, он тут же отвел глаза.

Если бы это было раньше, Лу Иньтин, возможно, вздохнул бы с облегчением: по крайней мере, Линь Чэньань не станет постоянно тянуть его на эти дела, и его тело почувствует себя лучше.

Но сейчас…

Лу Иньтин смущённо остановил свои мысли, неосознанно прикусив нижнюю губу.

Если бы Линь Чэньань не довёл его до такого состояния, сейчас он бы не испытывал тревоги.

Неужели… всё действительно закончилось?

Лу Иньтин погрузился в свои мысли. Перед сном он снова невольно посмотрел на Линь Чэньаня, но тот положил руку ему на голову и холодно сказал:

— Не смотри. Спи.

Лу Иньтин заснул с лёгким отчаянием.

На следующее утро Лу Иньтин проснулся, всё ещё находясь в полусне, и увидел, что кровать рядом пуста.

Он встал, выглядев немного растерянным. Услышав голоса, он вышел за перегородку.

Линь Чэньань, очевидно, тоже недавно проснулся, потирая виски, выглядел уставшим. Он слушал, как Лян Синьхань и управляющий Ци обсуждали что то.

Лу Иньтин потер глаза, и его взгляд прояснился. Только тогда он заметил, что Линь Чэньань сидит в инвалидном кресле.

Он помнил, что Линь Чэньань не повредил ноги, но у него был лёгкий перелом в области поясницы, хотя Линь Чэньань не говорил Лу Иньтину подробностей. Теперь, увидев его в кресле, Лу Иньтин покраснел и выглядел очень расстроенным.

Линь Чэньань, подняв глаза, заметил, как Лу Иньтин стоит у стены, на грани слёз.

Голова Линь Чэньаня заболела ещё сильнее. Он быстро закончил разговор с Лян Синьхань и сказал, что хочет поговорить с Лу Иньтином.

Лян Синьхань обернулась, увидела красивое, но печальное лицо Лу Иньтина, и на мгновение смягчилась. Она тихо сказала Линь Чэньаню:

— Хорошо, решай сам. Но не расстраивай Сяотиня слишком сильно.

Лу Иньтин, умывшись, сел на кровать, опустив голову, и уставился на инвалидное кресло Линь Чэньаня.

Линь Чэньань помолчал пару секунд, затем прямо сказал:

— На время мне нужно отправиться в Гонконг на восстановление.

Лу Иньтин на мгновение замер, затем поднял глаза и произнёс:

— Тогда я пойду домой, соберу вещи.

Линь Чэньань на секунду задумался.

— Не нужно. Продолжай сниматься, — сказал он, и голос его был лишён эмоций.

Слова Лу Иньтина застряли в горле, и слёзы хлынули из его глаз.

Он не считал, что Линь Чэньань не хотел брать его с собой, у того должны были быть свои причины. Но Лу Иньтин не хотел расставаться с Линь Чэньанем, поэтому, плача, сказал:

— Сюй Сыянь дал мне отпуск. По крайней мере, пока ты не выпишешься, я не буду сниматься.

Его красивые, мягкие глаза смотрели на Линь Чэньаня, выражая не недовольство его решением, а лишь упрямое желание, чтобы тот подумал о том, чтобы взять его с собой.

На лице Лу Иньтина была привычная наивность, но в голосе звучала решимость:

— И я буду вести себя хорошо. Не буду тебе мешать и не стану влиять на твою работу и отдых.

Линь Чэньань смотрел на него.

В его взгляде читалось: «А ты посмотри, что ты делал последние несколько дней».

Лу Иньтин вытер слёзы и продолжал тихо обещать:

— В дальнейшем я не буду.

Он говорил с ноткой кокетства, выражая искренние мысли, но его голос был слишком мягким, с лёгкой ноткой обиды:

— Муж, я просто очень волнуюсь за тебя.

Его длинные ресницы медленно намокали, будто его обидели. Лу Иньтин тихо плакал, переживая из-за холодности и отстранённости мужа.

— Я действительно буду вести себя хорошо, старший брат.

Лу Иньтин, не получив ответа от Линь Чэньаня, не решался прикоснуться к нему и в конце концов просто повторил, пытаясь убедить его или хотя бы смягчить его сердце.

Причина, по которой Линь Чэньань не хотел брать его с собой, была проста: во первых, если что то случится, защищать Лу Иньтина будет слишком хлопотно, и это легко может нарушить его душевное равновесие.

Во вторых, Лу Иньтин действительно был мучителен.

Он много говорил, приставал к нему, но самое главное, постоянно провоцировал Линь Чэньаня в интимном плане. Линь Чэньань, конечно, мог заставить его сделать что то или хотя бы удовлетворить его орально, но это неизбежно усугубило бы его травмы.

Линь Чэньань не был заинтересован в том, чтобы провести в больнице ещё несколько дней, поэтому он жёстко сдерживался.

Его самоконтроль всегда был высоким, но сейчас его сопротивляемость Лу Иньтину была низкой, и он больше не мог, как раньше, просто хладнокровно сдерживаться, когда хотел.

Линь Чэньань бросил взгляд на красивое, заплаканное лицо Лу Иньтина. Его дыхание участилось, и он предчувствовал, что восстановление будет мучительным.

Но даже если не брать Лу Иньтина с собой, учитывая его нынешнюю привязанность, он будет каждый день звонить и беспокоить его.

Линь Чэньань всё больше раздражался из-за травмы.

Она не только замедляла его работу, но и мешала отношениям и интимной жизни.

Он вытер слёзы под глазами Лу Иньтина, затем прижал его пухлые губы.

— Самолёт вылетает днём, — произнёс он холодным голосом, и это были слова компромисса.

Лу Иньтин замер, слёзы остановились, и на его лице появилась радость. Он протянул руку, мягко обнял Линь Чэньаня и ласково сказал:

— Муж, ты такой хороший.

Он поднёс губы к тонким губам Линь Чэньаня, поцеловал их, ощущая их прохладу, и нежно прижался, прежде чем неохотно отстраниться.

И тут Линь Чэньань слегка укусил его губу.

Лу Иньтин был немного шокирован и смущён: Линь Чэньань словно наказывал его за нынешнюю распущенность, ведь Лу Иньтин обычно был слишком застенчивым и редко проявлял инициативу.

Лу Иньтин сжал губы и тихо проворчал:

— Если я не проявляю инициативу, ты тоже ругаешь меня.

Он действительно не знал, как угодить Линь Чэньаню. Если он ждал, пока Линь Чэньань поцелует его, его неловкая реакция вызывала недовольство; теперь же его инициатива тоже подвергалась критике.

Может быть, Линь Чэньаню нравилось, когда Лу Иньтин застенчиво ждал, пока он сделает первый шаг, а затем активно реагировал.

Это была слишком сложная система, и Лу Иньтин не хотел об этом думать.

В конце концов он был уверен, что, как бы Линь Чэньань ни был недоволен его поведением, он не требовал, чтобы он изменился, а лишь холодно смотрел на него или слегка ругал.

В каком то смысле это даже можно было считать терпимостью.

Любовь давала чувство безопасности, и Линь Чэньань своими действиями подтверждал эту любовь.

Лу Иньтин наконец перестал беспокоиться, что он всего лишь игрушка, которую Линь Чэньань выбросит, когда надоест.

По крайней мере, для такого человека, как Линь Чэньань, готового рискнуть жизнью ради защиты Лу Иньтина, это было тесно связано с его чувствами.

Ведь Линь Чэньань не был бескорыстным человеком с чувством ответственности, у него не было благородных качеств, позволяющих жертвовать собой в критических ситуациях.

Поэтому Лу Иньтин был готов поверить, что Линь Чэньань дал ему гораздо больше любви, чем он сам мог предложить.

Лу Иньтин привёз с собой Цаомэй и заодно передал Линь Чэньаню чип, сказав, что управляющий Ци его попросил.

Линь Чэньань не удивлялся тому, что Лу Иньтин мог сделать что угодно, и даже не испытывал раздражения, лишь равнодушно взглянул на белую кошку в его руках:

— Разве эта кошка не склонна к стрессу?

— Кажется, сейчас ей стало лучше, — объяснил Лу Иньтин, держа Цаомэй. — Я и не хотел брать её, но она схватила меня и не отпускала.

— И она хорошо ладит с Маття, — добавил Лу Иньтин, желая показать Линь Чэньаню, как две кошки мирно уживаются.

Линь Чэньань ничего не сказал. Он посмотрел на двух кошек разного размера, немного задумался, затем слегка сжал пухлую мордочку Цаомэй и тихо сказал:

— Кажется, она немного располнела.

Затем он посмотрел на очень худую Маття: возможно, из-за юного возраста, несмотря на хорошее питание, она всё ещё была слишком худой.

Лу Иньтин уверенно кивнул.

Затем он вспомнил что то, посмотрел на большие голубые глаза Цаомэй и смущённо сказал:

— Прости, я не должен был так говорить.

Он вспомнил, как Линь Чэньань любил подшучивать над ним, когда он набирал вес, и теперь, невольно оценив размер кошки, почувствовал себя виноватым.

Лу Иньтин, держа обеих кошек, моргнул длинными ресницами и тихо пообещал им:

— Я не Линь Чэньань.

— И больше не буду так говорить.

Линь Чэньань, который листал документы и обладал отличным слухом…

Он бросил холодный взгляд на Лу Иньтина, который думал, что говорит с кошками шёпотом.

http://tl.rulate.ru/book/5584/198665