— В общем-то, — Чэнь Ваньчжэн провёл рукой по подбородку Юэ Линьчжана, — не так уж серьёзно, я притворялся.
Юэ Линьчжан проводил его взглядом, пока тот уходил на цыпочках, и бросил вслед:
— Я знал.
Он любил играть в баскетбол и часто травмировал ногу, поэтому с первого взгляда мог определить, насколько серьёзна травма.
Вернувшись в дом семьи Сун, Чэнь Ваньчжэн первым делом убрал ширму и сел во дворе, дожидаясь, пока на втором этаже дома Юэ загорится свет, после чего собрался принять душ.
Как и накануне, он наслаждался купанием под открытым небом при лунном свете, но сегодня встал спиной к освещённому окну, сбросил пижаму на землю и начал поливать себя водой. Первый ковш, как обычно, оказался холодным, и он, обхватив себя за плечо, ждал, пока неприятное ощущение пройдёт.
Не оборачиваясь, он заметил, как тень перекрыла половину светового пятна на земле, и уголки его губ дрогнули — он снова добился своего, и тот человек снова стоял у окна.
Окончив купание, он дождался, пока свет в окне погаснет, и, пребывая в отличном настроении, заснул, напевая себе под нос.
Утренние лучи скользнули по подоконнику, возвещая новый день. Чэнь Ваньчжэн сидел перед зеркалом и накладывал грим в стиле знаменитой наложницы эпохи Тан: сначала нанёс белую основу, затем румяна, изогнул брови подобно вечернему силуэту горы Лишань, а губы сделал влажными, словно омытыми водами источника Хуацин. Накладные элементы давались сложнее всего, и он учился им дольше всего, ведь малейшая ошибка могла разрушить дух эпохи.
Завершив образ короной с девятью фениксами, держащими жемчужины, он взглянул в бронзовое зеркало — перед ним был уже другой мир.
К шести часам всё было готово. Золотые пионы на алой парчовой одежде словно готовы были вспыхнуть в утреннем свете, кисти на наплечнике шелестели при каждом движении. Подобрав полы платья, он зашагал мелкими шажками, и юбка с конскими головами распустилась вокруг него, превращая каждый шаг в зрелище.
Он знал, что Юэ Линьчжан уже проснулся, ведь тот имел привычку вставать в пять утра для чтения. Сейчас он наверняка сидел за письменным столом, и стоило Чэнь Ваньчжэну появиться во дворе, как тому достаточно было поднять голову, чтобы увидеть его в красном театральном костюме.
Однако Чэнь Ваньчжэн просчитался!
За ночь на окно наклеили тонировку!
Теперь прозрачное стекло скрывала чёрная плёнка, окно было плотно закрыто, и он не видел, что происходит внутри, не знал, стоит ли там этот чопорный человек.
Но это не имело значения — он наряжался не для того, чтобы кому-то понравиться, и уж тем более не затем, чтобы его увидели. Просто он любил театр и эти костюмы.
Его наставник как-то сказал, что для хорошей игры нужно раскрепоститься и представить себя персонажем пьесы, а весь мир — зрителями.
Мэйланьфановский стиль "водяной мельницы" разлился среди серых черепиц и кирпичей. Арию "Опьянение императрицы" он исполнял сотни раз и каждый раз пьянел от собственного "лежащего карпа, нюхающего цветы".
К полудню, когда он допел, нижнее бельё под тяжёлым костюмом промокло от пота. Ещё недавно прохладный двор теперь стоял без единого дуновения ветерка. Он обошёл здание и направился к юго-западной стене.
Здесь почти не бывало людей, и ветерок ласкал кожу. Он снял наплечники, затем верхнюю одежду и юбку. Освободившись от костюма, он почувствовал невероятную лёгкость, но мокрая рубашка прилипла к спине. Отложив костюм на траву, он потянул ткань, чтобы ветер высушил пот, как вдруг услышал неподалёку разговор.
Незнакомый голос произнёс:
— Да, в нашем городке сейчас проходит кампания за культуру. Мы должны следить за чистотой, быть вежливыми, стремиться к самопожертвованию и продвигать новые традиции. Вот, сообщество поручило мне обойти дома с объявлениями. А вы с внуком куда направляетесь?
Бабушка ответила:
— Я иду к тёте Чжан, а этот упрямец настоял, чтобы проводил меня, хотя рукой подать. Ну скажите, разве не смешно?
— Какое совпадение! Я тоже иду к тёте Чжан, но мне ещё нужно обойти несколько домов. Подождёте меня, пойдём вместе?
— Давайте так: дайте объявления моему внуку, пусть разнесёт остальные. Кроме нашего дома и дома Сун, там всё равно никого нет. А Линь, помоги бабушке Ван раздать объявления.
Голос Юэ Линьчжана по-прежнему звучал холодно:
— Хорошо. Вы идите осторожно.
Чэнь Ваньчжэн продолжал держать рубашку, чтобы её обдувал ветер, но хлопковая ткань сохла медленно и оставалась липкой. Как и говорилось в разговоре, кроме дома Юэ, здесь никого не было, бабушка ушла, и, по логике, никто не должен был проходить мимо. Поэтому он снял рубашку и перекинул её через ветку небольшого дерева, чтобы та высохла на солнце.
Юэ Линьчжан, завернув за угол, увидел именно эту картину: полуобнажённого человека, стоящего под солнцем, будто принимающего световое крещение. Лучи падали на его кожу, такую белую, что она казалась прозрачной.
Чэнь Ваньчжэн тоже заметил его.
— Доброе утро.
— Утро уже прошло. Я принёс объявления.
Он уже слышал их разговор.
— Кампания за культуру? Я в курсе: чистота, вежливость, самопожертвование, новые традиции. Не волнуйся, я не испорчу облик вашего города.
— Добавлю ещё два пункта, — Юэ Линьчжан достал из кармана ручку, быстро что-то написал на обороте листка и показал Чэнь Ваньчжэну. — Следите за внешним видом и не раздевайтесь на улице.
http://tl.rulate.ru/book/5607/201895
Готово:
