Готовый перевод Beyond the Scope / За пределами возможного [❤️]: Глава 11

Синь Ван не знал, хочет ли он получать звонки от Чжоу Хэна. Раньше они редко звонили друг другу, потому что никогда не расставались настолько, чтобы нуждаться в телефонных разговорах. Увидев его номер на экране, он почувствовал тошноту, но, подняв трубку, понял, что всё не так плохо. Голос Чжоу Хэна создавал иллюзию, будто жизнь идёт своим чередом, хотя он всегда говорил с лёгкой слащавой интонацией, и Синь Ван никак не мог просто повесить трубку на середине разговора.

Возможно, за столько лет Чжоу Хэн приучил его к бесконечному терпению. С ним было спокойно разговаривать, к его поцелуям легко привыкнуть, а спать рядом с ним — значит спать крепко.

На Праздник середины осени Чжоу Хэн сказал, что хочет его увидеть. Синь Ван ответил отказом, но, вернувшись домой, обнаружил его сидящим у двери — одетым с иголочки, без малейших следов усталости от дороги.

— Я уехал, не дождавшись твоего отказа, — сказал Чжоу Хэн. — Сяован, как тебе праздник?

— С тобой мне совсем не весело, — хотел ответить Синь Ван, но побоялся, что у Чжоу Хэна начнётся аритмия. Тот вечно не понимал намёков, будто родился без капли морали, и попытки втолковать ему что-то отнимали уйму времени. Если бы Синь Ван сказал "пошёл вон", Чжоу Хэн, наверное, понял бы.

Но слова застряли у него в горле.

Он даже не знал, какое выражение лица сделать при виде Чжоу Хэна — плакать или смеяться? В последнем письме тот нарисовал в подписи грустную рожицу, но сейчас даже и намёка на печаль не было.

— Соскучился по тебе, — Чжоу Хэн, как всегда в такие моменты, начал прикасаться к нему, и Синь Ван не мог отказаться от объятий, отчего злился на себя ещё сильнее. То ли он хотел сбежать, то ли обрести свободу, но слушать, как тот называет его "Сяован", и плакать от этого — какое-то жалкое зрелище.

Хозяин пансионата приготовил ужин и пригласил всех постояльцев. Чжоу Хэн сидел рядом, а Синь Ван, не желая с ним разговаривать, усердно ел, пока не почувствовал тяжесть в желудке.

— Сяован, — рассмеялся Чжоу Хэн, будто между ними не было никаких недоговорённостей, и положил руку ему на живот, — у тебя даже животик округлился.

Синь Ван сказал ему уйти. Чжоу Хэн замолчал на несколько секунд, потом ответил:

— Ладно, ладно, сейчас уйду. — Прости, я просто очень по тебе соскучился. Даже если тебе неприятно меня видеть, я всё равно пришёл.

Он всегда говорил такие наглые и в то же время невинные фразы.

После его ухода Синь Ван снова взял в руки его медицинскую карту. Он не врач и не разбирался в показателях, поэтому читал только заключение, но и его хватило, чтобы голова пошла кругом. В конце концов он заснул прямо с бумагой в руках.

Зимой он вернулся в свою альма-матер, где когда-то пропустил выпускной бал. Здесь было намного теплее, чем на родине. Синь Ван думал, что у него останутся неприятные воспоминания об этом месте, но на самом деле ему часто снились сцены из студенческой жизни. Пальмы здесь не увядали круглый год, листья не опадали, а солнце по-прежнему слепило глаза на широких аллеях, а небо было настолько синим, что казалось ненастоящим.

Разве здесь никогда не было снежных бурь? Стоя на этом месте, Синь Ван вспоминал только, как после занятий приходил сюда фотографировать закаты.

Наверное, тогда у него было много переживаний. Казалось, он никогда их не забудет, но прошло несколько лет, и боль притупилась. То ли все люди такие неспособные учиться на ошибках, то ли это только его проблема?

Навестив нескольких бывших однокурсников, Синь Ван поселился в прибрежном отеле Сан-Франциско, где каждую ночь мог выходить подышать морским воздухом. Вообще-то, это Чжоу Хэн любил бывать у моря — он находил его загадочным и в то же время таким огромным, что человек рядом с ним казался крошечным и легко мог исчезнуть в пучине. Как-то Синь Ван в шутку предложил ему устроить морские похороны, пообещав помочь с организацией, но Чжоу Хэн отказался.

— Мы умрём вместе, так как ты собираешься мне помочь? — усмехнулся он. — Давай поручим это кому-нибудь другому.

Тогда эти слова показались Синь Вану зловещими, и он подумал, как же ему не везёт: если Чжоу Хэн, очевидно, проживёт недолго, то и ему придётся отправиться вслед за ним.

Однажды вечером Синь Вана разбудил шум из соседнего номера — девушка с густым лондонским акцентом плакала в трубку. Музыка, под которую он засыпал, ещё играла, но тихо, так что её рыдания были отчётливо слышны. Сквозь поток ругани прорывались слова вроде "свадьба отменена" и "ненавижу тебя". Наушники Синь Вана украли, поэтому ему пришлось слушать всё это.

От этого разговора у него пересохло в горле, и он пошёл налить воды, но заметил, что у него трясутся руки, и стакан никак не наполняется до краёв. Синь Ван умирал от жажды, но вода упорно не поднималась до нужного уровня, пока он вдруг не подогнул колени и не опустился на пол.

Слёз не было — это не было горе, просто силы оставили его, и он оказался на грани между болью и жизнью. Синь Ван вовсе не хотел умирать; когда Чжоу Хэн говорил, что они умрут вместе, он думал, что это слишком рано и несправедливо. Винить Чжоу Хэна? Переложить на него всю ответственность было бы проще, но, вини он его или нет, Синь Ван понимал, что сам во многом виноват.

Ведь если бы он не любил Чжоу Хэна, ничего бы этого не случилось. Как же так вышло, что он полюбил его настолько, чтобы с лёгкостью согласиться умереть вместе?

Кажется, на третий день раздался звонок в дверь. Синь Ван не двинулся с места, и звонок повторился во второй, затем в третий раз, пока дверь не открыли с помощью ключа-карты.

Чжоу Хэн поднял его и спросил:

— Дорогой, ты принял лекарства?

Синь Ван не ответил, и Чжоу Хэн не решился дать ему таблетки наобум, поэтому просто держал его на кровати. К утру он заснул, а Синь Ван аккуратно снял с него пиджак и отложил в сторону, стараясь, чтобы тот не заметил мокрого пятна на ткани.

http://tl.rulate.ru/book/5626/204461