Глава 5. Противоречия

"Джон, ты здесь, чтобы ..?"

«Эй, ничего страшного, но почему бы тебе просто не показать мне, кто из них тебя обидел».

"Я ... я не думаю, что это хорошая идея ..."

Я сказал ровным, уверенным голосом. "Эй, просто доверься мне сестренка, хорошо?"

Оказывается, Пенелопа была рядом, опираясь на стену здания кафетерия, ее окружала банда ее пешек. Я шел прямо к ней. Я мог бы сказать, что она была ошеломлена. Зло подняв подбородок, она зашкалила уверенностью.

«Ты меня не знаешь», - просто сказал я. "Но я брат Мэнди."

Я позволил словесному напору проникнуть внутрь. Пенелопа подняла подбородок, глядя на свой маленький круг последователей, возможно, выпендриваясь перед ними.

"О, да. Ты тоже побежишь к директору? Или, может быть, к своей мамочке!" Сказала она, ее группа следовала ее примеру, хотя в некоторые стояли молча.

Я ничего не сказал. Я чувствовал, как кровь кипит и приливает к моей голове, и на моем лице образовывался румянец, но я сохранял дыхание спокойным, я спокойно стоял, желая, чтоб румянец скорее рассеялся.

"Ты выходишь из автобуса только через переднюю дверь, не так ли, на остановку ты приходишь ровно в 07:50?"

Нет ответа

Ты старший ребенок в семье, Пенелопа. «Твоя мама возвращается в 5:30 домой. В твоем районе довольно тихо, и плохая зона видимости, можно много чего провернуть». Я провел исследование. У пары моих друзей были братья, которые еще учились в средней школе, и им не сложно было слить инфу.

Я больше нечего не сказал. Я немного подождал, чтоб она смогла разглядеть уверенность в моих глазах.

«Если ты будешь обижать мою сестру, то я сломаю твою жизнь».

Я никогда не слышал снова имя Пенелопа. Никогда. Мэнди с радостью отходила остальное время в среднюю школу, она любила биологию и музыку. Мы никогда не поднимали эту тему снова.

Но сейчас, я вспомнил те воспоминания, с моей невероятно милой сестрой, лежащей на моей груди, с моим дико бьющимся сердцем, будто оно разрывается от моей любовью к ней - это было чем-то большим, чем привязанность? Из всех воспоминаний — тот образ на детской площадки поднялся и столкнулся с моими противоречиями. «Если ты будешь обижать мою сестру, то я сломаю твою жизнь».

Я точно не отстранился. Я просто, вроде ... застыл. И я знаю, что она могла чувствовать это. Внезапно это выглядело как ... мы были двумя поездами, которые подъезжали к станции, замедляясь, и были так близко, но теперь начали идти в противоположном направлении. Я почти чувствовал, как наши пальцы касаются друг друга, а затем ... прекращают, отдаляясь друг от друга. Я чувствовал, что она все еще тянется ко мне, но почему-то я не мог просто сойти с этого поезда своей совести. Я просто должен был защитить ее. И эта угроза была теперь моей мужской похотью, ну, это плохо для меня.

Наконец я заговорил. «Хм, я думаю, что слышу, как мама проходит по коридору. Я думаю, что может быть, она думает, что я не сплю, и может проверить меня». Мы оба знали, что это ложь или, по крайней мере, оправдание.

Не то чтобы мое возбуждение изменилось. Мне было так же тяжело, как и раньше, и я предполагаю, что она это почувствовала. Еще бы чуть, и я бы сорвался. Хотелось, чтобы эти скользкие пальцы от сока был снова у меня во рту, я жаждал больше ее тела, намного больше. Но то, что я на самом деле сделал, это повернуло все в обратную сторону, пока она пассивно не скользнула рядом на кровать. Я чувствовал ее печаль, и это было похоже на удар в мое сердце.

"Хорошо", прошептала она. "Я, пожалуй, пойду."

Слова сорвались с моего языка. «Спасибо, спасибо, спасибо сестренка. Я не могу сказать тебе, сколько это значит для меня».

"Конечно", грустно ответила она. Когда она поднялась, я почувствовал, что она потянулась к чему-то своими тонкими пальцами, и она повернулась со своими ароматными трусиками в руке. "Тебе, вероятно, это больше не нужно ..."

Я схватил ее за запястье и притянул к себе. Я посмотрел ей в глаза, пытаясь преодолеть боль.

«Мне нужно. Больше, чем когда-либо. Больше, чем когда-либо, я хочу ... прикоснуться к тебе». Я был так противоречив в своих чувствах. Я чувствовал, что мой член, проделает дыру в простыне. Мое сердце разрывалось от того, что я оттолкнул ее. Но я был так смущен, что не мог понять, каким образом все так вышло. В тот момент я не мог забыть образ милой школьницы, которая нуждалась в моей защите.

Мэнди, казалось, успокоилась. Она неуверенно улыбнулась, и, наклонившись вперед, кратко поцеловала меня в губы, от чего я не устоял. Затем она как призрак в ночи, оставила меня с воспоминаниями, душевной болью, опухшим желанием. И, к счастью, одно утешение — ее мягкие трусики. Теперь я был заряжен не только ее ароматом, но и знанием того, что она оставила их для меня.

В темноте я цеплялся за эту надежду. По иронии судьбы, пока она была там во плоти, я смог удержать последние остатки своего самообладания. Теперь, вернувшись к одиночеству, я потер стояк из-за соблазна того, что эти трусики значат для меня. Я рыдающе прошептал ее имя, но на этот раз не в трусики. Вместо этого в мою подушку. Потому что впервые я позволил себе снять собственное ноющее мужское напряжение в приятной компании мягкости сестренки Мэнди.

http://erolate.com/book/850/18104