... Придет весна, и зацветут сады
И птицы взмоют в поднебесье.
И цепи рухнут, и рабы
Подхватят радостную песню!..
(Старинная баллада)
ПРОЛОГ
Со страшным лязгом распахнулись тяжелые обитые кованым железом ворота. Сразу две створки! Огромная толпа, согнанная к высоким стенам дворца и гудевшая, как разворошенный пчелиный улей, стихла и замерла. Все знали: если открылись обе створки, значит, состоится казнь.
На площади возвышался сколоченный прошедшей ночью эшафот с толстым колом, укрепленным в середине. Кол был тщательно заточен и смазан маслом. Палач огромного роста, одетый лишь в широкие красные шаровары, заправленные в высокие сафьяновые сапоги с загнутыми к верху носками, стоял рядом с помостом, сложив могучие руки на не менее могучей лишенной волосяного покрова груди.
Начисто выбритая голова его была гордо поднята к небу, словно он испрашивал у Всевышнего разрешения на выполнение своих обязанностей.
Прозвучал гонг, возвестивший о прибытии покорителя города, непобедимого и великого эмира Махмуда. Толпа зарокотала, и солдаты личной гвардии, свистя нагайками и орудуя длинными копьями, принялись усмирять людей, осмелившихся роптать.
Но сегодня никого не хватали и не тащили в подземелье. Сегодня Махмуд был благосклонен к порабощенному народу и приготовил ему превосходное, по его мнению, развлечение — казнь самой красивой и самой непокорной девушки города, которую ему так и не удалось превратить в ничтожную рабыню.
Это было неслыханно! Эмир Махмуд пустил в ход всё своё коварство, всю хитросьт, на какую только был способен. Он был с ней ласков и жесток, осыпал богатствами и пытал огнем. Но всё напрасно. Ариана не покорилась и не признала его, завоевателя сотен городов, своим властителем. И теперь Махмуд, потеряв терпение, решил разделаться с красавицей.
Главный звездочет и толкователь древних писаний Мусса Хазми, рискуя своей жизнью, не раз предостерегал эмира не идти против своей судьбы.
— Не делай этого, о, мой повелитель! — говорил он, склоняясь до земли, — В день, когда ты решишь пролить кровь Арианы, звезды отвернутся от твоего светлого лика! На землю упадет комета, и ты погибнешь в её смертоносном огне!
Но Махмуд не поверил старцу и повелел заточить его в самую глубокую темницу. Он не казнил астролога только лишь потому, чтобы тот своими глазами увидел, как велик и могущественен его хозяин, как он не боится всяких там летающих камней.
И вот этот день наступил. Махмуд медленно взошел на балкон своего дворца, окинул площадь презрительным взглядом и чинно сел в кресло, вырезанное из черного дерева и инкрустированное золотом и перламутром, приготовленное специально для него.
Махмуд был третьим и самым младшим сыном шаха Ахмета. После смерти отца, когда на трон взошел старший сын Селим, Махмуд не стал дожидаться, пока его задушат собственные охранники-мамлюки, как это случилось с его средним братом Кафаром, а быстро собрал войско из преданных ему людей и отправился завоевывать Мир.
В походах он показал себя превосходным полководцем и изощренным садистом. С врагами и непокорными он расправлялся, не зная жалости. Целые селения исчезали в огне. Целые рода погибали от его руки. Но Махмуд не думал останавливаться.
— Когда я завоюю все земли, — надменно говорил он своим визирям, — Я стану таким же могущественным, как и мои предки. И тогда посмотрим, кто из нас будет управлять Миром — я или мой ненавистный брат, стремящийся к благоденствию и счастью своих рабов!
Эмир Махмуд сидел в кресле, одетый в богатый вышитый золотом халат и белоснежную чалму, украшенную огромным опалом в золотом обрамлении. Ноги его были обуты в изящные сапоги, так же расшитые золотом. Рядом с повелителем на маленьких подстилках на коленях стояли четыре его любимые рабыни. Девушки были полностью обнажены. Их запястья и лодыжки обхватывали широкие позолоченные браслеты, соединенные между собой тонкими цепями. На изящных шеях невольниц блестели широкие ошейники, цепи от которых тянулись к большому кольцу, ввинченному в подлокотник кресла.
За владыкой, держа в руках огромные палаши, стояли янычары, зорко следя за произходящим и готовые в любую секунду броситься на защиту своего хозяина. С обеих сторон от трона на некотором расстоянии, согнувшись в почтенном поклоне, стояли министры-визири. Всё было готово к проведению казни. Не хватало только самой виновницы — прекрасной и непокоренной Арианы, дочери Великого Магистра Свободного Братства, казненного на этой же площади после захвата города.
Махмуд медленно, словно издеваясь над толпой, поднял вверх правую руку. Раздался грохот походных барабанов и блеяние труб. В темном проеме ворот появились солдаты эмира с копьями и ятаганами. Встав по обе стороны, они образовали широкий проход от подземелья к эшафоту.
Трубы смолкли. Под трескучую барабанную дробь четверо янычар вывели из каземата высокую обнаженную девушку, тело которой было сплошь покрыто кровавыми ранами. Белокурые волосы, достававшие до поясницы, были спутаны и висели, как вылезшая из щелей старая пакля. Но в огромных серых глазах её не было страха. Дочь Великого Магистра смотрела спокойно и гордо.
Руки Арианы были туго связаны за спиной крепким сыромятным ремнем, ноги закованы в тяжелые кандалы. Рот красавицы был заткнут кожаным кляпом в виде раздавленного помидора и закрепленным на затылке шнурками. Девушку вели на поводке, пристегнув его к широкому железному ошейнику. Янычары то и дело дергали этот поводок, принуждая пленницу резко подаваться вперед.
Подведя осужденную на казнь к эшафоту, они остановились и замерли, подобострастно взирая на балкон.
— Освободите ей рот, — приказал Махмуд, — Я желаю поговорить с ней.
Когда конвоиры выполнили приказ и силой принудили встать девушку на колени, Махмуд, криво улыбнувшись, сказал:
— В последний раз я спрашиваю тебя, ничтожная, согласна ли ты покориться мне и стать моей рабыней?
— Никогда! — Ариана гордо подняла голову, — Слышишь, тиран и убийца, никогда! Пусть я сегодня умру, но завтра и твоя власть кончится! И больше никто не будет свободных людей превращать в рабов! А ты сдохнешь, как собака! Я проклинаю тебя, шакал!
Девушка метнула злобный взгляд на Махмуда и вдруг плюнула в его сторону. Побагровев от хлости, он даже онемел на некоторое время.
— Заткните ей пасть! — заорал эмир, — И приведите звездочета!
Солдаты бросились исполнять приказ владыки, и очень скоро из подземелья вытащили худого старика в лохмотьях и бросили на каменную площадь. Махмуд, нагло улыбнулся и прогремел:
— Ну, что, старик? Ты предрекал мне смерть! Сейчас есть возможность проверить правдивость твоих слов!
На площади опять нависла зловещая тишина. Махмуд Встал со своего кресла и подошел к перилам балкона, на котором был установлен его трон.
— Перед тем, как ты сдохнешь, — он ткнул пальцем в сторону девушки, — Я желаю тебе сказать. Рабство — основа жизни. Только, если есть рабы, человек может считать себя властелином! Рабство было, оно есть, и оно будет. И будут рабыни так же, как и теперь, лизать своему господину ноги, так же будут с улыбкой сносить его побои. Красавица, закованная в цепи у ног своего повелителя — вот, что такое власть! Вот, что...
Внезапно по площади пронесся страшный гул, такой сильный, что задрожали стекла в окнах. Старик-звездочет, собрав последние силы, поднялся на колени и воздел руки к небу.
— О, Небо! — заголосил он тонким голосом, — Вразуми этого безумца! Молю тебя!
— Замолчи, глупец! — оборвал его Махмуд, — Кто может тягаться со мной?
— Я! — словно гром, раздался зычный голос, — Я! Фром! Сын Великого Магистра!
— Вытри молоко с губ! — расхохотался эмир, — Ты мне не интересен. Убирайся! Я с юнцами не во...
Длинная черная стрела, тонко пропев в воздухе, вонзилась в чалму Махмуда. Две другие прошили горло охранников, стоявших ...
возле Арианы. На площадь выбежали солдаты, но стрелы в один миг свалили их на землю. На площади началась суматоха. Это горожане начали набрасываться на янычар и голыми руками душить их, бить тяжелыми палками, круша ребра, ломая черепа.
Несколько смельчаков, подлетев к пленнице, подхватили её и, прикрывая своими телами, вынесли с площади. Другая группа утащила старика.
Рабыни, не пулучив разрешения от господина кричать, пали ниц, а визири сгрудились около узкой двери, пытаясь найти укрытие за толстыми стенами дворца. Но лишь один человек сохранил спокойствие. Палач Аман так и остался стоять на помосте, сложив руки на груди.
— Эй, эмир! — снова раздался голос, — Будь мужчиной! Выходи на площадь. Сойдемся в честном бою!
Махмуд медленно спустился по боковой лестнице, держа в руках тяжелый палаш. Он уже был без халата. Последовавшая за ним охрана была остановлена градом стрел. Эмир посмотрел вокруг, но никого не увидел. Разведя руки в стороны, он громко рассмеялся и заорал:
— Где же ты, мой юный герой? Я жду тебя! Или я должен драться с твоей тенью?
Из ворот дворца, расталкивая очумевшую стражу, вышел рослый молодой человек, держа в руке длинный меч. Его русые, как и у сестры, волосы спадали на широкие плечи, Такие же серые глаза смотрели на противника гордо и спокойно.
http://erolate.com/book/901/20528