Глава 20
Стояли туманы и моросил легкий апрельский дождь. Цзян Юйшу думал о Будде и ощущал душевную пустоту.
Чжао Ифэн с мрачным видом подошел к ним и немного послушал беседу двух людей о бытие и жизненных ориентирах, после чего, не меняя мрачного выражения на лице, встал рядом с Юйшу.
Юноша повернулся и посмотрел на него. На волосах все еще лежали опавшие лепестки абрикоса, местами волосы были мокрыми, от упавших на них капель росы, на кончиках бровей появилась изморозь от пара, который выходил при дыхании. Принц выглядел трогательно и мило, но атмосфера вокруг него была слишком холодной.
«Во время празднования дня поминовения, пространство густым покровом все было усеяно цветами персика. Кое-кто оказался не большим любителем цветов, поэтому часто игнорировал их!» - съязвил Цзян Юйшу. Эта была месть за шантаж Чжао Ифэна. Особый акцент он сделал на слово «игноровал».
*** Снова цветы персика (символ женщины) и намек на нелюбовь к женщинам.
Оба затаили обиду и при первой возможности мстили друг другу.
Чжао Ифэн холодно фыркнул и ничего не ответил. Легким движением он накрыли плечи Цзян Юйшу плащом, задержал на них руки и, стиснув зубы, сжал их. Хоть жест и был властным, но Цзян Юйшу почувствовал приятное тепло и улыбнулся.
Чжао Ифэн сел на табурет, посмотрел на чайник, стоявший на столе, и не проявив должной вежливости, потянулся и сам налил себе чай.
Дождавшись, пока Чжао Ифэн закончит пить, даос сделал приглашающий жест рукой и сказал: «Прошу, мирянин! Какой будет твой вопрос: о браке или о стране?»
Чжао Ифэн взглянул на Цзян Юйшу и коротко ответил: «Страна». Когда ответ прозвучал, он написал дату своего рождения.
Раздался звук от тряски мешочка с гексаграммами. Черепашьи панцири бились друг о друга и звенели, как монеты.
Бац!
Даос внимательно посмотрел на выпавшие знаки, хмыкнул и тут же погладил свою седую бороду. Он не мог не вздохнуть про себя, ведь на столе лежали знаки: судьба и бедствие!
Чжао Ифэн увидел, как он хмыкнул, но ничего не сказал. Опасаясь, что предсказание было плохим, он не удержался и спросил: «Ну, что там, наставник?»
Даос покачал головой, продолжая улыбаться.
Цзян Юйшу заметил, что даос лишком долго молчит, поэтому ему тоже стало любопытно, и он спросил: «Мастер, что происходит? Неужели это наихудшие гексаграммы?»
Как только Чжао Ифэн услышал, как Цзян Юйшу упомянул наихудшие гексаграммы, тут же поменялся в лице и с укоризной посмотрел на него. Затем он снова посмотрел на стол и ему стало тревожно на сердце. Он уже получил ранее предсказание злой судьбы, в которой ему было не суждено получить цветок персика (женский символ). Если сейчас, к уже имеющемуся плохому пророчеству, он получит предсказание нестабильности в стране, то все его дальнейшие перспективы на будущее можно будет считать весьма мрачными.
Даос увидел, что хотя оба были обеспокоены, но в то же время хорошо воспитаны и не выказывали чрезмерного нетерпения. Хорошее впечатление, которое произвели эти двое на него, значительно улучшилось, поэтому он не стал их больше томить и спокойно объяснил: «Это не наихудшие гексаграммы, миряне, не волнуйтесь».
«Правда? Разве это не китайские гексаграммы?» - предположил Юйшу.
Даос отрицательно покачал головой и твердо посмотрел на Чжао Ифэна: «В имени мирянина есть иероглиф Фэн (ветер)?»
Чжао Ифэн молча кивнул. Цзян Юйшу улыбался и ждал.
Даос продолжил: «Эта гексаграмма «Фэн-Шань-Цзянь»!
*** Фэн Шань Цзянь – дословно: ветер, качающий гору. Название горы в древних легендах. В горах есть пещеры, из которых выходит ветер, отсюда и название.
Двое молодых людей не сговариваясь одновременно выжидающе посмотрели на даоса.
Тот улыбнулся и без напыщенности и претенциозности объяснил: «Миряне, прошу, посмотрите на образы и явления, выражающие гексаграмму. В восьми триграммах используются сплошные и прерывистые черты».
Двое хором спросили: «И что?»
Видя, что им любопытно, даос продолжил: «Анализируя образы и явления гексаграммы, состоящей из шести черт, следует отметить, что расположение сплошной черты на разных позициях имеет разное значение…»
Молодые люди понимали, что даос говорит что-то глубокомысленное, но не старались вникнуть, а просто ждали расшифровки. Тот прекрасно это понимал, поэтому старался говорить покороче.
Пока даос рассказывал, Цзян Юйшу мило улыбался и пил чай, а Чжао Ифэн слушал с заинтересованным выражением на лице.
Закончив с вводной частью, даос перешел к самим триграммам: «Во главе находится Шань Цзю Яо, которая состоит только из сплошных черт. Символизирует небо и бесконечность, а также человека, который является властителем неба и земли».
Немного помолчав даос заключил: «В верхней части гексаграммы находится триграмма из трех сплошных линий и в нижней части тоже находится триграмма из трех сплошных линий. Это хорошая гексаграмма, и она символизирует благородного монарха с высокими моральными качествами».
«В следующей гексаграмме сплошные черты на шестой и четвертой позиции, остальные прерывистые. Нижняя триграмма имеет в основании сплошную черту и две верхние прерывистые. Она очень благоприятна. Символизирует монарха и императорский трон. Это гексаграмма Сына Неба, наилучшая из всех триграмм, но…»
Цзян Юйшу и Чжао Ифэн напряженно замерли.
Даос замолчал. Цзян Юйшу посмотрел на его сдвинутые брови и понял, что он чего-то не договаривает, поэтому не удержался от любопытства и спросил: «Наставник, что за «но»? Какая-то нехорошая судьба?»
Даос еще раз задумчиво посмотрел на Чжао Ифэна, в место между бровей, где можно было разглядеть силу человека. Какое-то время он изучал мощное кольцо энергии вокруг головы мужчины и вспоминал время, когда прошлой ночью созерцал на небе звезды. На втором участке центральной части звездного неба был рассеянный свет. Красная жар птица (счастливая звезда, дух брака) скрылась. Бенетнаш (название звезды) сияла ярко, символизируя поверженное войско противника.
Прикоснувшись в своей седой бороде, он торжественно сказал: «Старый монах смотрел на свет, который исходит из межбровья мирянина и нашел, что он идентичен с рассеянным светом из второго участка центральной части звездного неба. Это знаменует разрушительную судьбу волка».
Молодые люди были потрясены. Мастер так много говорил, что у обоих закружилась голова от услышанного. Большинство слов они слушали, но не понимали, однако услышав последнюю фразу, молча переглянулись и сразу сообразили, о чем может идти речь.
Что за судьба разрушительного волка?
Злой дух, устраивающий беспорядки среди четырех сословий общества (служивые люди, земледельцы, ремесленники и купцы); уничтожающий армии противника и завоевывающий мир; свирепый волк, коварный и двуличный ученый – вот судьба человека, чья энергия идентична свету, что даос вчера вечером наблюдал на втором участке центральной части звездного неба.
«Мирянин член императорской семьи?»
Чжао Ифэн стоял молча. Увидев, что мастер раскрыл его статус, он не изменил выражения лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Его вид по-прежнему был серьезным и высокомерным. Цзян Юйшу сдержал улыбку и спокойно посмотрел на наставника с выражением глаз, в котором читалось подтверждение его слов.
Даос улыбнулся ему в ответ, затем протянул руку, сорвал лист с дерева Гинко, положил его в воду и вскипятил.
«В таком случае все сходится. Главная гексаграмма символизирует правителя, другой знак – судьбу разрушительного волка. В целом – это таланты императора. В настоящее время планеты во второй части центрального участка звездного неба находятся в спокойном состоянии, но сияют ярко. Бенетнаш, символизирующий низвержение армии врага, уже пришел в движение. Значение небесных тел, символизирующих свирепого волка, мне самому не удалось растолковать. Все уже определено, однако…»
«Что?» - тихо спросил Чжао Ифэн. Его не отпускало плохое предчувствие, и он взглянул на Цзян Юйшу, неосознанно ища поддержки.
Старый монах продолжал смотреть на выпавшие гексаграммы, будто пытался найти ответ сквозь материю мироздания, но никак не мог.
«Какое у этого значение?» - наконец, тихо прошептал он.
В конце концов, даос печально вздохнул: «Мирянин, твоя жизнь связана с этой гексаграммой. Как бы ты ни старался, ты не сможешь уйти от этого влияния. В верхней триграмме этой гексаграммы нет прерывистой линии, поэтому связанный с тобой человек… не женщина. Отрицать истину бессмысленно. Он тот, кто сияет подобно глазури, но эта глазурь, мирянин, есть бедствие».
Оба хором повторили: «Глазурь есть бедствие?»
«Все верно. Глазурное бедствие - это любовное бедствие. Глазурь можно сравнить с витражным стеклом. Владелец этого витражного стекла тот, кого постигнет бедствие».
Закончив говорить, даос прикрыл глаза, нуждаясь в передышке. Затем снова потянулся и разлил чай. Взяв чашку, он поднял руку, отдавая дань уважения Цзян Юйшу. Юноша поднял взгляд и сразу наткнулся на говорящий взгляд монаха. Его сердце пропустило удар, но он не показал вида, а просто поднял свою чашку и со скромным видом ответил: «Наставник, выпьем чаю».
Старый монах увидел понимание в глазах юноши и тут же сказал: «Как только это бедствие встретиться, оно опутает на всю жизнь».
Рука Цзян Юйшу, держащая чашку, дрогнула, но он смог вовремя взять себя в руки и повторил: «Бедствие опутает?»
Чжао Ифэн с самого начала молчал. Не возможно было понять верил он в это или не верил. Казалось, что у него была своя точка зрения. Будто он видел все насквозь, но держал свои мысли глубоко в своем сердце.
Даос вздохнул и добавил: «Все что способен вычислить старый монах, так это то, что глазурь – мужчина. В остальном старый монах слаб и не способен проникнуть в глубь смысла».
Закончив говорить, даос с горечью посмеялся над собой.
«Мирянин – член императорской семьи. Если старый монах угадал правильно, то мирянин – это старший принц».
Молодые люди молчали.
Возмездие за причиненное зло, плохая карма, любовное бедствие, злой рок!
Однако, злая судьба – тоже судьба. Любовное бедствие – тоже любовь.
Немного погодя, Цзян Юйшу улыбнулся и обратился к даосу: «Наставник, сегодняшнее чаепитие было очень приятно. Благодаря вам, я с большим удовольствием наслаждался чаем, дивным пейзажем и приятной беседой о жизни».
Даос знал, что слишком много сказал сегодня, раскрыл тайны, которые не стоило раскрывать, и что юноша так говорит только потому, что хотел защитить себя.
Он протянул руку и отпил уже остывший чай, затем снова предупредил: «Мирянин, судьба монарха отнюдь не путь благополучия. Старый монах скажет больше, трудности будут на каждом шагу, а надеяться можно будет только на себя».
После непродолжительной тишины, даос снова сказал: «Старый монах уже давно ждал предначертанных друг другу людей, но сегодняшняя встреча подошла к концу. Желаю хорошего пути предначертанным друг другу людям и до свидания».
Закончив говорить, даос встал и пошел медленно, никуда не торопясь. Когда Цзян Юйшу пришел в себя и посмотрел в его сторону, того уже и след простыл. Казалось, что он исчез без следа, а может его и вовсе здесь не было.
Святой ушел и чай остыл.
Со странным блеском в глазах, Чжао Ифэн посмотрел на Цзян Юйшу. Отблески в зрачках дрожали, будто распускающиеся и тут же увядающие цветы. В них читалось сожаление о потраченном в пустую времени, что несомненно было причиной и следствием прошлых жизней. Он искал свое отражение в ясных глазах Цзян Юйшу, и мгновенья растягивались в вечность.
Взгляд Чжао Ифэна говорил: «Хоть бы не ты был глазурным бедствием, но даже если ты, то я приму это как должное».
Чжао Ифэн попытался привести свои мысли в порядок. Он знал, что Цзян Юйшу понял, что он и был той самой глазурью. Оба много узнали сегодня, но о многом и забыли. Например, о том, что говорилось о злой судьбе монарха…
Цзян Юйшу укутался в свой голубой плащ и встал. Чжао Ифэн последовал за ним, и вскоре они покинули монастырь Дрепунг.
Моросил дождик и стоял туман. Тишина и спокойствие природы рассеяли тревожные мысли.
Чжао Ифэн вернулся к своему обычному высокомерному и холодному виду. На самом деле, предсказание его нисколько не изменило. Каким он был до него, таким остался и после.
Тоже самое относилось и к Цзян Юйшу. После того, как он услышал страшное предсказание, он продолжал элегантно и безмятежно улыбаться, однако сердце кровоточило и было не спокойно. Но, что ни говори, а жажда жизни не давала сдаться и признать себя побежденным. У него была семья, которую он любил; будущее, которое нужно было планировать; нравственность, которую он стремился защитить. У него было слишком много дел, поэтому совсем не было времени, чтобы придаваться унынию.
Человек, долгое время блуждающий по миру, все сильнее связывает себя обязательствами по рукам и ногам. Особенно это касалось Цзян Юйшу, поскольку он скрывал свои мысли и не выделялся особыми талантами. Человек, который не верил ни в небо, ни в землю, ни в судьбу, а только в решимость, способную преодолеть и победить небо, такой человек не станет бояться всего и вся. Тем более лазурного бедствия!
Два человека гадали, но не верили в судьбу.
Чжао Ифэн не сказал Цзян Юйшу, что не верит в буддизм, потому что Будда слишком одинок, а он боится одиночества.
Цзян Юйшу не сказал Чжао Ифэну, что не верит в буддизм из-за того, что не хочет быть одиноким, а Будда слишком одинок.
*** «Злая судьба – тоже судьба. Любовное бедствие – тоже любовь.»
Как же трогательно… Эта самая красивая новелла которую я читала, но ее так трудно переводить, с этими постоянными иносказаниями)))))
http://tl.rulate.ru/book/1181/31234
