— Нет, но... - Не удержался я. - Энни!..

— Рик, что не так?- Девица своенравно надувает губки. - Нет, в самом деле... – Она поворачивает лицо в сторону юноши и приказывает: - А ты смотри!

Сидя с кофе за столиком рядом со мною в кресле-качалке лицом к своему кузену, она продолжает помаленьку задирать свой кисейный пеньюар до пупка, а под ним она абсолютно голая.

— Эй, ну, разве не прекрасно? — Обращается она к разинувшему рот парнишке.

— Ты безумная! — Говорю я. — Парнишка только школу закончил, прямо из-под мамкиной юбки!..

— Тем более! Тогда он должен был там видеть... - Она игриво хихикает. - Нет, ты не видел? Она тебе не показывала?..

— О! Энни! — Отвечает парень весь красный и с сумасшедшими глазами. — Я бы не осмелился её попросить.

— То есть, ты первый раз видишь?..

— Безусловно, я видел... Чуть-чуть... У девчонок... Но там не было столько прекрасных волос. О, Боже!

— Эй, подойди!.. Гляди, как безупречно!

— Давай, Энни, спускай подол! — Одёргиваю я её. — Отвратительно!

— Смотри, шёрстка! - Она проводит рукой по интимной причёске. - Мне нравится показывать свой лобок... Смотри, мой маленький! — Энни делает вид, что не обращает на меня внимание, откидывается на спинку и широко разводит ноги, плотно обтянутые шёлковыми чулками. перед ошалевшим парнем. — Ну, разве моя кошечка не очаровательна? Не кривись! На, потрогай!

Не дожидаясь лишних уговоров, Тиа опускается на колени к ногам моей любовницы, среди кипящей пены её оборок. Его рука — прямо, как у девчонки, как и фигура, волнующая половой неопределённостью, — гладит и ласкает нежную шёрстку.

Я вновь встреваю, правда мы договорились, что ревности не будет места между нами. Но всё же, не на моих глазах...

— Энни! Ты немножко перегибаешь! Ты теперь возбудишь его, а дальше?

— Он меня возбуждает! - Бросает она в мою сторону. - Ну, мой малыш, как тебе клубочек? Мягкий? И густой! А как горит на солнце!

Качнув кресло, она захватила щепотками волосики и развела шторки над щёлкой.

— Вот это да! — Кузен впал в экстаз от белой лилейной плоти под пылающим красным золотом рыжих волос. Его пальцы погрузились в спутанные колечки тонких кудряшек, которые подымались снизу к мягкому животику.

— Сейчас, — сказала Энни, — Потрепи слегка мордочку киске! Раскрой там губки под бородкой. Не умеешь? Раздвинь большими пальцами... Держи пари, она уже там вся мокрая! Розовая, прекрасная вульва, правда? Ах ты, маленький озорник! Мне кажется, тебе нравится. Попробуй её!

Раскинувшись на краю кресла, выгнув живот и прижав волосатый бугорок к носу подростка, она упивалась наслаждением от своей бессовестной позы, от удовольствия выставить такое лакомство молодому девственному мужчине.

Оторопевший от собственного счастья, тот стоял, согнувшись, между ног Энни, пожирая глазами прекрасную пурпурную муфту, разверзшуюся под его пальцами. Моя шлюшка стонала от собственной похоти:

— Ну, посмотри... Смотри лучше, как мне хорошо! Эй, поросёнок, показать тебе, дурачок, что твоя мать столько раз прятала, такую нежную вульву с замечательной крошечной дырочкой внизу? Ближе... На, смотри!

Она закинула ногу на плечо Тиа, повернулась на бок, чтобы свободной рукой раскрыть тёмную розетку в борозде сзади.

— Поцелуй, мой миленький! Целуй маленькую дырочку внизу!

Он прижался ртом к глубокой пещерке и поцеловал её под громкий хохот Энни. А она откинулась на спину и широко развела бёдра:

— Сейчас, мой хороший, поиграем в кошки-мышки, ладно? Дай свой язычок киске.

Тиа склонил свою белокурую, как у ангела, голову к рыжей шевелюре и припал губами к алой вульве, куда Энни показывала пальчиком.

— О! Как аппетитно пахнет! — Пробурчал он.

Пусть сильно возбуждённый, я начал, тем не менее, ощущать уколы в сердце от таких фамильярностей, которые, мне казалось, зашли слишком далеко.

— Эй, ты что? — Запротестовал я. — Собираешься тоже его целовать, моя крошка?

— Ещё бы! Что за вопрос! — Отвечала она с апломбом, не сводя глаз с кудрявой головы, которая ёрзала у неё в паху. — Безусловно, пока он целуется, подрочи ему немного...

Я возмутился:

— Нет, ты шутишь?!

— Подрочи ему, что я тебе говорю! — Приказала Энни с запальчивостью, настаивая на своём эксцентричном капризе. — А потом вставь ему в задницу... это должно быть славно... тебе в компенсацию...

И, как всегда, моя любовь к этой прекрасной сучке принудила меня уступить ей.

Не прерывая их славного занятия, я спустил с Тиа брюки и, сильно поразившись белизне ладных пухлых ягодиц, полапал парню зад:

— Боже мой! Это реально попка девчонки!..

— Здорово! Вот и трахни её! А прямо сейчас начисть его палку... Это меня возбуждает!

«Это меня возбуждает...» — очень знакомая фраза. Неотразимая и уникальная.

Итак, я дрочу милому кузену в то время, как другой рукой щупаю его пухлую задницу в поисках извращённых ублюдочных сексуальных эмоций. Его конец, короткий и тонкий, вытянулся, возбуждая мои иллюзии. Я позабавился пальцем вокруг его безволосого ануса.

— Лижи! Лижи ещё! — Взывала к нему Энни. — Язык выше... Нашёл? Не ощущаешь маленькую кнопку? Да-да... Там... Вот так! Чуть сильнее... Ах! Ах! Великолепно!

Обхватив левой ногой его за шею и неохотно закинув руки за голову, она качала лобком по языку парня.

— Ну что творит, хитрый! Ах, как хорошо сосёт!

Наслаждение было недолгим.

— Быстрее! Быстрее! Вставь мне в зад палец! Ах! Ах! — Она подмахивала своим животом. — Ах! Так! Так! — Она стонала, обвив белобрысую голову ногами.

В этот момент я ощутил, как подросший прочный хвостик напрягся, несколько жгучих капель выдоилось на мой огромный палец, и парень зашатался.

— Быстрее, вставляй мне! — Воззвала Энни со всей силой своего желания. — Иди, котёнок, я заработала твою невинность!

Но хвостик Тиа обмяк, как тряпка.

— Как? Ты уже сдулся? Так ты не мужчина! — Выпалила Энни с неприятностью.

Я, как ревнивый любовник, повеселел от этой неудачи.

— Смотри, — подметил я, — ты же не собираешься объезжать жеребёнка, у которого даже молочка нет в яйцах!

— Да, разумеется, разумеется, упрямый баран. Я хочу, чтобы он трахнул меня перед тобой... Эй, малыш! Ты будешь меня трахать? Давай, преступник! Ты увидишь, это славно вставить кукушонка женщине в дупло. Раз мамка тебе не даёт, я тебя угощу! Впрочем, преступник-маленькие яйца, во-первых, займёмся любовью голышом.

Тут же её пеньюар скользнул на землю, и она в миг раздела Тиа, в то время как я тоже остался в костюме Адама.

— Ах! Какой очаровательный юноша! Смотри, как труден! — Восхищалась она. — Эта тонкая кожа, эти круглые бёдра, эти ягодицы! Нет, но смотри, какие ягодицы! Какая выпуклая попка! Ах, чтобы мне одеть мой страпон!

Она потеребила, похлопала, медленно ввела пальчик в борозду, пощекотала тёмное отверстие, повертела парня туда-сюда в своих чувственных руках, алчно тиская все его прелести.

Я глядел на тонкую стройную фигуру Тиа, словно высеченную изо льда, который, казалось, сам испытывает наслаждение, разглядывая грациозную женщину.

— О! Это страсть гомика! — Повторяла Энни, возбуждённая, как никогда. — Настоящая девочка!.. Всё есть, если посмотреть! Я сейчас хочу вспомнить ощущения, когда Клодин (помнишь, я говорила?) — девочка в школе, которая трахала меня своим клитором. Но нужно иметь что-то твёрже, мой малыш. Иди, я тебя буду возбуждать!

Она наклонилась с кресла и выдала ему несколько отличных шлепков по ягодицам так, что они порозовели. Колыхание ягодиц под ударами распалили её ещё больше.

— О! Какая попка! Какая попка! — Восклицала она. — Так бы и съела!

Она опустилась, укусила пухлую плоть и запихнула язычок в разрез. Тот тихонько заурчал от щекотки.

— Ах, поросёнок! Я тебя разбужу! Покажи-ка мне своего преступника.

Он встал, повернулся к ней и тыкнул своим концом ей в рот.

— О! Миленький корешок! Давай-ка, мой малыш, засади мне его в ротик.

Он выпятил живот и вставил ей между коралловых губ, с готовностью принявших его.

Я шагнул вперёд, взял Тиа за талию и вложил ему в руку свой член. Без приглашения он начал дрочить мне его, с лёгкостью демонстрируя многолетнюю привычку.

Восхищённый его мастерством я воскликнул:

— Честное слово, у тётушки Монпарно не было таких нежных рук!

— Мудак, не кончи! — Перебила Энни. — Я хочу, чтобы ты трахнул его! Так ведь, мой хороший, ты хочешь уступить ему свою попку?

— О! Конечно. — Кивнул он простодушно.

— Ты ещё девственник с той стороны?

— О! Кузина, не могу сказать, что девственник, правда мой брат Эпагат уверял, что он напяливал меня только с краю.

Бесхитростное признание лишило меня последних угрызений совести.

— Ну, мой кузен, — рассмеялась Энни, — ты получишь наслаждение от потери своей девственности двукратно. Давай, милый, давай, наслаждайся!

С грязной фантазией на выдумки изощрённых причудливых поз она опрокинулась на спину на лежащий внизу большой пуф красного атласа, достаточно широкий, чтобы принять это изысканное тело. Руки свешены, сиськи развалились по сторонам, голова склонилась, алебастровый живот предлагает сладострастный раструб между широко разведёнными бёдрами.

— Давай, херувимчик, — сказала она, — на, войди в меня! Смотри, как я тебе хорошо подставила свою вульву!

Я подтолкнул юношу к красивым ягодицам напротив, сам взял свой член и приставил головку в середину мужской дорожки.

— Ну, давай! Двигай задницей!

Его кончик вошёл легко, вызвав эмоциональный вскрик Энни.

— Теперь, — добавил я, — больше не шевелись, я законопачу мой клин тебе в задницу.

Я нагнул его спину и встал между его ног.

— Прогнись как следует... Ещё... Как сука...

Он отклячил зад с очаровательными округлыми выпуклостями. Я раздвинул его розовые ягодицы и приставил головку члена к узкому отверстию.

— Держись, мой Тиа! Я сейчас пробуравлю твою...

— Ой! Ой! — Закричал ребёнок от моего мощного взлома.

— Ещё чуть-чуть, мой мальчик... Держись!

Вторым движением я вошёл полностью, без жалости к его крикам. Моя любовница сжала бёдра, за которые я жадно ухватился:

— Вот так! Ты педераст и больше не девственник. — Сказал я. — А теперь, ебать, я подстроюсь к ударам твоего живота.

— Ну, давай! — Выдохнула Энни и обвила его руками за шею. — Сделай мне приятно, миленький... Она хороша, скажи мне, моя дырочка? Чудесная дырочка у кузины?

Она закинула каблучки на плечи Тиа, который животом к животу держал её двумя руками под попку.

Я трахал юную задницу в тесную муфточку в том же ритме, в каком парень входил и выходил в лоно моей милой. К моему сожалению, он противился моей милости, и мне захотелось разбить его анус. Я стал педерастить его с такой силой, что он закричал от боли.

— Так её! Так! — Мычал я ему, стиснув зубы от поднимавшегося вверх спазма. — Ебать, моя сука! Чёрт подери! Ты не видишь, как она стонет и хочет тебя!

Действительно, Энни уже билась в судорогах экстаза. Живот её вздрагивал. Она скрестила ножки в бархатных розовых туфельках на затылке Тиа. Меня убил их трепещущий вид и распалил мой похотливый раж вызовом, что меня лишают такого удовольствия.

— Ну! Ну! — выкрикивала она междометия от блаженства. — Ну, мой козлик... Дай мне свой маленький детский кончик... Втыкай... Втыкай... Ах! Ах! До конца, мой малыш, до упора... Так здорово! Ах!

Удвоив силу толчков, которыми я разрабатывал задницу моему пидору, я кричал ей:

— Сучка! Шлюха! Блядь! Ну, нравится так?

Она задыхалась от наслаждения:

— Да! Да! Твоя сучка! Говори, что я твоя сучка!

— Проститутка из борделя! Я тебя выебу, как целый полк!

— Да! Да! Я здесь! Я кончаю... Кончаю... Ну, мой малыш, толкай, толкай... Ах! Ах! Так... Ещё!

Она извивалась, напрасно надеясь разделить блаженство, подстёгивая молодого человека сильными толчками своего влагалища в исступлении, разочарованная его мужским достоинством.

— Да ты не так, чёрт подери, ебёшь! — кричит она.

Я был на грани оргазма. Резко вышел. Оттолкнул беспомощного факера и, схватив Энни за бёдра, с дикой жадностью, изгложенный ревностью, вогнал свой фаллос. В пылу я заржал от наслаждения в приливе возбуждения всего существа.

— Ебу? Хочешь ебаться, сучка? На тебе! Вот так!

Я сделал не более четырёх вдутий ей во влагалище, которое жгло меня углём, как выпустил поток спермы. Я достал головку между ног и сунул ей в грудь, схватил руками за плечи и хрипел, сотрясаемый конвульсиями:

— На тебе! На! В глотку, твоя щель переполнилась!

Убрав свой зад с обконченного лобка, я поставил Тиа на колени между её бёдер ртом в покрытую пеной промежность. И пока он вылизывал вытекающий из девочки ликёр горячей спермы, я доебал теперь до полной эякуляции.

Свежая молодая красота бесполого тела, иллюзия, что трахаешь девчонку, похожую на мальчугана, хорошая теснота мужского влагалища, которую я сдернул, как цветок, потом экзальтация моей любовницы от такого спектакля и передающееся от неё наслаждение — это соитие доставило мне самое роскошное удовольствие.

— Ну, мой милый, — спросила Энни Тиа, когда мы вновь оделись, привели себя в порядок и сидели за чашкой кофе, — как тебе член в заднице?

Его прекрасные, чуть усталые, голубые глаза простодушно улыбались. Я не знаю, какой срам внезапно напал бы на Еву после такого поступка, но он смущённо отвернул красивое лицо и сказал:

— Я думаю, кузина, что я хотел бы лучше родиться девчонкой, чем парнем.

http://erolate.com/book/1275/35810