Готовый перевод Очаровательный придворный / Очаровательный придворный(БЛ): Глава 134

Глава 134: Одурманенные наркотиками

Ну что , мы дожили до первой НЦы… поздравляю. Пока прелюдия.

Нефритовая чаша, поданная Жене, была искусно выделана. На ее круглом боку оказался вырезан небесный журавль с клювом, окантовывающим обод.

Жидкость внутри имела очень красивый изумрудный цвет.

Чэнь Жун никогда не видел столь необычного и драгоценного предмета. Он принял ее, легонько встряхнул и с улыбкой сказал:

— Меня так и подмывает попробовать.

Он поднес напиток к губам и сделал глоток.

Сначала вкус напитка был горький, но затем рот охватило ощущение прохлады. Явно напиток был насыщен магией и весьма изыскан.

— Очень вкусно, — улыбнулся он и сделал еще глоток.

Увидев, что напиток ему понравился, служанка сделала поклон и медленно вышла из комнаты.

Она спустилась вниз к А Чжи и, прикрыв самодовольную улыбку, сказала:

— Он выпил.

А Чжи кивнула.

— Он следовал за Ши Минем без всякой предварительной помолвки, словно дешевый катамит. Кто знает, передавали ли его как наложника другим мужчинам или нет. То, что я действительно думаю об этом, наш Цилан обманывается в этом ничтожестве. — При этом слова "Ши Минь" были произнесены служанкой небрежно и с глубоким презрением, как в фамилии, которую она назвала, так и в тоне, которым она это произнесла. — Мы все видели, как генерал обращался с этим мальчишкой и отшвырнул его, едва были заключены договоренности о браке с благородной девицей Дома Чэнь.

Младшая горничная тут же кивнула в знак согласия. Момент, когда она принесла Чэнь Жуну наркотический напиток с афродизиаком, который использовался обычно в борделе, и она, и А Чжи рассматривали неодобрительно. Для них использование человека Жань Миня без его согласия являлось несущественным делом... Факт в том, что такие дейсвия не считались чем-то серьезным в Цзянькане и Ло Яне. Литераторы всегда видели красоту в отказе. Если друг касался их наложниц и наложников, не сообщив их владельцам, они просто улыбались на такое. И, если являлись достаточно продвинуты в своих взглядах, могли даже устроить пирушку и распить вино по такому случаю. Куда более серьезным было одолжить коня… А столицы славились своими свободными нравами.

Эти служанки провели много лет с семьей Ван в Лан’я. В их глазах — подобное пользование чужой живой собственностью — это одолжение, которое их хозяин оказывал кому-то, если он касался их наложниц и наложников. Ведь он одаренный, Небожитель, наследник Дома и ... возможно…тсссс… будущий император!

С тех пор, как молодой господин сдал экзамен — в свои-то годы, и стал официально Гением и Одаренным, на его ложе побывало очень много красавиц и красавцев после его инициации. Большинство из них при этом были весьма благородных кровей.

Господин был красив, учтив, но главное – одарен, что официально было подтверждено храмом. Не секрет, многие надеялись, что сексуальный контакт с одаренным даст шанс на рождение одаренного потомка в будущем. Ходили постоянные слухи, что у тех, кто бывал в постели с одаренным, и особенно терял там девственность, в будущем куда больше шансов зачать одаренного потомка.

А потому Одаренным в кланах в обязательном порядке подкладывали служанок и младших родственниц и родственников. Именно с такой целью. Подобные члены особой ценности для клана не представляли, их удел был: для девушек стать служанками или при особой красоте – наложницами, а юношам пополнить обслугу многочисленных поместий. Но это дела внутри рода. Потому и были приставлены к Цилану специальные люди. Максимум пользы для рода и ни одного шанса для ухода крови на сторону.

Поскольку другие семьи и кланы тоже жаждали «приобщиться к силе», и первым, что предлагали такому дорогому гостю: красавицу или красавца, часто из личных гаремов, но и на «шалость» вторых и третьих дочерей, и тем более сыновей, старейшины смотрели благосклонно. Так что у такого как Цилан выбор был более чем огромный. Та же А Вэй почла бы за счастье, ее цена как наложницы повысилась бы в разы. Но скорее всего после такого ее оставили бы в роду, быстро выдав женой за кого-то из побочных ветвей. Поскольку на предложение стать наложницей рассчитывать было нечего. Недостойна. Так что таковое предложение сделанное в свое время Чэнь Жуну было…просто огромной удачей с точки зрения многих. Им публично отвергнутой.

Служанки, приставленные к Цилану наставником, по сути, выполняли и роль сводни, императорских гаремных евнухов, ( евнухи полагались только членам императорского рода, тут подаренные принцем Жене парни были беспрецедентным актом, его личным «извинением», но об этом никто не знал)фиксируя по приказу дяди и старейшин все сексуальные контакты подопечного. Они были весьма переборчивы, и уже насмотрелись на разных претендентов и претенденток, знали все возможные медовые ловушки, которые могли подстроить их господину. У Цилана было и несколько наложниц, причем весьма благородного происхождения, тех, от кого не удалось откупиться или введенных в семью по политическим мотивам. Одна была подарена императором, после сдачи экзамена. Впрочем, они обитали где-то в столице в доме клана и мало волновали юношу, поскольку он был омегой. Старейшины это знали и не давили и так уже хорошо, что юноша на них согласился и всегда был шанс, что кто-то из них понесет потомка.

Цилан никого не принуждал, в этом просто нужды не было, так что все случаи «разовых интрижек» были исключительно по инициативе другой стороны. И партнеры были более чем достойны.

А этот… дворняжка какая-то.

Собственно связи между юношами после первого совершеннолетия в расчет обществом даже не принимались, поскольку им беременность не грозила, а вот шанс завести одаренных потомков в будущем приветствовалась. Первый раз был важен, его считали мужской инициацией, поскольку именно после него часто пробуждалась сила, а потому партнера выбирали придирчиво, зачастую подкладывая юношу под представителя выгодного союзника или одаренного, если был шанс. Но все же того значения, что у девушек, он не имел. Однако к несовершеннолетним и особенно будущим младшим это не относилось. Они должны были блюсти чистоту имени и тела как девицы, до своего первого совершеннолетия(16) – а там либо замуж, либо во все тяжкие в поисках покровителя.

Конечно, были и те, кто не имел представления о ситуации с нравами в столичных кругах аристократии. Воспетый в опере Ши Чон, любивший Лу Чжу, не уступал просьбам других мужчин «поделиться» и «уважить». Вместо этого он сурово отказал им. Его отказ, без сомнения, стал пощечиной этим людям. По этой причине, в конце концов, самый богатый человек двора Цзинь был ограблен и убит. Его любимая наложница Лу Чжу в итоге сама бросилась навстречу смерти – покончив с собой. Это воспели, но сочувствия в душе не проявили. Красиво, но глупо. В благородных кругах процветала двойная мораль. На людях они возводили глаза в небо и утирали слезу, а в семейном кругу поучали наследников: не будь как Ши Чон.

Так что в глазах служанок первого ранга ( особо доверенных) Чэн Жун был мусором, осчастливленным вниманием их господина.

Поболтав немного, младшая служанка удалилась и направилась к мансарде Чэнь Жуна. Та, что постарше, по имени А Чжи, понесла поднос во двор Ван Хуна.

Вскоре она прибыла туда. Прислушиваясь к неторопливой музыке, доносившейся изнутри, она спросила охранника:

— Его светлость в порядке?

— Он с Хуан Цзюланем.

Хуан Цзюлань был признанным храмом одаренным и прямым потомком княжеского рода. А значит, человеком круга Цилана.

А Чжи шагнула вперед, поклонилась с высоко поднятым деревянным подносом и почтительно объявила:

— Это Порошок Пяти Камней, привезенных из Цзянькана, не хочет ли наш гость попробовать их?

Охранник кивнул, отступил и махнул рукой.

— Входи.

В бамбуковом домике, одетый в белое Ван Хун играл на цитре. Рядом, Хуан Цзюлан лежал на диване, в трансе уставившись перед собой.

А Чжи приблизилась к ним. С поклоном поставила поднос, а затем сделала шаг назад и тихо сказала:

— Господин, Цзюлан, перед лицом врага, и когда жизнь и смерть переплетаются, почему бы не попробовать блаженную пустоту богов?

Хуан Цзюлан обернулся.

Он взглянул на нее, потом на Порошок Пяти Камней на столе и сказал:

— Ты права, — затем он сам себе налил и отсыпал.

Ван Хун продолжал играть на цитре, кивнув служанке, та тут же пустила в помещение двух юных мальчиков и нежную девушку – прислуживать... Цзюлан был одаренным, шанс не должен пропасть даром.

А Чжи медленно отступила во двор, время от времени заглядывая внутрь комнаты.

Через некоторое время музыка прекратилась.

— Его Светлость взял порошок, — прошептала А Чжи. — Подайте ему вина.

— Да.

Туда вошли две служанки с бутылкой вина. Вскоре после этого послышались шорохи и поцелуи. Медовая ловушка на Цзюлана сработала.

Среди этих звуков послышались шаги, приближающиеся к двери.

Выходившим был Ван Хун, повернувшийся, чтобы закрыть дверь, как только он оказался снаружи. Его лицо пылало. А Чжи поспешила к нему, чтобы помочь расстегнуть ремень.

В своем растрепанном состоянии Ван Хун шагал впереди.

— Мастер, может быть, Вам принять ванну? — спросила за его спиной А Чжи.

Температура его тела повысилась после приема Порошка Пяти Камней. Холодная ванна будет приятной.

— Неплохая идея, — кивнул Ван Хун. Его голос был хриплым, глаза блестели ярче, чем обычно.

С помощью А Чжи он принял холодную ванну и переоделся в свободную домашнюю одежду. Потом он медленно подошел к лестнице и облокотился на бамбуковые перила, чтобы в трансе наблюдать за небом.

Небо было темным, и на нем видно лишь несколько звезд и луну.

— Милорд, не хотите ли прогуляться?

Ван Хун кивнул и медленно спустился вниз.

На этот раз впереди двигалась А Чжи.

Сделав круг, она привела Ван Хуна к бамбуковому флигелю с мансардой, где поклонилась и с улыбкой сказала:

— Молодой господин, луна лучше всего видна сверху.

Порошок Пяти Камней сделали Ван Хуна слегка вялым. Предложение А Чжи было разумным. Со второго уровня был виден весь двор. В такую лунную ночь пейзаж становился просто очарователен. А Чжи являлась его служанкой уже давно; она лучше всех знала его предпочтения, и ее слова и поступки всегда его устраивали. Конечно, она служила его дяде, но тот был наставником и заботился о нем даже больше, чем отец.

Ван Хун кивнул и начал подниматься на мансарду.

Он со скрипом толкнул дверь.

Когда бамбуковая дверь открылась, впустив ночной ветер, Ван Хун практически сразу остолбенел.

За развевающимися от появившегося сквозняка занавесками у ванны стоял босой, только что искупавшийся юноша. Капли воды скатывались с его висков на шею.

Услышав, как открылась дверь, он поднял голову и в удивлении уставился на Ван Хуна. На нем имелся лишь тонкий и свободный домашний желтый ханьфу. Ослабленный пояс оставлял ворот полуоткрытым. Его изящное личико покраснело до красного оттенка, а розовые губы припухли.

Взгляд Ван Хуна блуждал по его фарфоровой коже, где струйка хрустальных капель медленно скользила вниз по шее, по ключице, нежной коже груди… в ямку пупка. Мальчик не был худым, под кожей читался приятный глазу рельеф мышц. Омеги вообще миновали стадию голенастой угловатости, типичной для остальных юношей.

Он растерянно уставился на него и сглотнул.

Юношу звали Чэнь Жун.

И он не ожидал сейчас увидеть Ван Хуна. Мысли его спутались, и он не замечал, что находится в полуодетом…скорее раздетом, состоянии.

Молодая служанка стояла в углу и улыбалась, глядя на эту сцену. Она тихо зашла за угол, чтобы уйти. Но даже если бы она демонстративно ушла, эти двое не заметили бы ее присутствия.

Девушка прошла мимо Ван Хуна и беззвучно покинула чердак.

Она оглянулась с лестницы на ошеломленного Ван Хуна, не в силах удержаться от улыбки при мысли: «…я не замечала этого раньше, но этот мальчишка, похоже, действительно потрясающее создание. Потребовалась всего одна ванна и смена одежды, которая соответствовала цвету его кожи, чтобы весь его внешний вид преобразился. Именно, он превратился в хитрого соблазнителя, настоящего демонического лиса. Его внешность просто нечто. Даже знаменитый Фузцюнь Жун в Цзянькане будет вторым после него. Пожалуй, его красота может соперничать с самим Циланом…» - она хлопнула себя по губам при такой мысли. – «Неудивительно, что мужчинам нравится этот мальчишка».

В это время Ван Хун сделал шаг внутрь.

Когда служанка увидела, что он вошел, то она шагнула вперед и плотно закрыла дверь.

Увидев вошедшего Ван Хуна, Чэнь Жун смутился от его взгляда и отступил назад.

— Как ты сюда попал, Цилан? — тихо запротестовал он.

Это был явный протест, но он звучал как кокетство. Он что-то бормотал, но голос его стал податливым и хриплым, словно он бормотал какие-то сладкие пустяки.

Чэнь Жуна шокировал его собственный голос. Где-то глубоко он наблюдал сам за собой, не в силах противостоять своим реакциям.

Тем не менее, его затуманенный разум мог только немного испугаться; он просто не мог думать в нынешний момент. Маниакальный жар внутри также заставлял его предвкушать появление Ван Хуна, лучом радости и неназванного желания.

От услышанного голоса, глаза Ван Хуна мгновенно потемнели. Бессознательно, его лицо раскраснелось, а дыхание участилось.

В трансе он продолжал поедать его взглядом с каждым шагом, который делал.

Чэнь Жун сделал еще один шаг назад, отклоняясь, когда его ноги потеряли опору. Он бросил на него скорбный взгляд и приказал:

— Не приближайся.

Он заговорил мягким голосом, похожим на мягкий хлопок. Его губы слегка пересохли, и он их облизал.

Когда его язык скользнул по пухлым губам, Ван Хун бессознательно сглотнул.

— А Жун, — мягко окликнул его он, смотря на него.— Его голос был немного заторможенным, немного хриплым, а не ясным и холодным, как обычно.

Слегка прищурившись, он наклонил голову, и поджал красные губы, чтобы ответить:

— Кхмм.

Его “Кхмм” прозвучало скорее полуночным стоном, чем речью – гортанным желанием глубоко внутри.

Горло Ван Хуна дрогнуло. Он изобразил горькую улыбку.

— Почему ты здесь? — тихо спросил он.

Чэнь Жун все еще склонял голову набок. С ошеломленными глазами и раскрасневшимся лицом он ответил:

— Разве ты не хотел, чтобы я вернулся?

Его чарующий голос был волшебной песней, которая могла завлечь души. Флер не просто кружил, он яростно атаковал, скручивал и подчинял.

Руки Ван Хуна бессознательно вцепились в стол. Он опустил глаза.

Голова его была опущена, прядь полувысохших волос свисала и скрывала левый глаз.

В этот момент Чэнь Жун внезапно окликнул, "Цилан". Он обратился резко, но в его голосе звучала безграничная привязанность.

Ван Хун все еще смотрел вниз. Он только успел спросить:

— Что такое?

У Чэнь Жун перехватило дыхание, когда он пробормотал:

— Не подходи, ты ведь не можешь подойти…

http://erolate.com/book/1285/36184