Войдя внутрь, она включила свет. 

Это был очень прелестный дом, всё сделано аккуратно.

Небольшая гостиная, примыкающая к ней кухня, уголок для завтрака и коридор, который, как я предположил, вёл к одной или нескольким спальням. 

Стены были увешаны семейными фотографиями и несколькими картинами.

Розалита взяла пульт от телевизора и протянула его мне. 

- Почему бы тебе не устроиться поудобнее? Я быстро приму душ и уберу этот беспорядок, сказала она, указывая на свои окровавленные колени. 

- Если хочешь, можешь посмотреть телевизор, а в холодильнике есть газировка.

Я почувствовал возбуждение, и мой член начал медленно пробуждаться.

В своей голове я видел миллионы вариантов того, что произойдёт дальше, и меня беспокоило то, что я могу всё испортить.

- Хорошо, покорно согласился я.

Мой член продолжал набухать, поскольку я уже понял, что через несколько минут эта женщина, которую я вожделел весь год, будет полностью обнажённой всего в нескольких метрах от меня.

Она улыбнулась мне и направилась в коридор. 

Розалита остановилась и обернулась. 

- Я чувствую себя глупо, повторяя "спасибо" снова и снова, но Джонни, спасибо тебе за то, что ты сделал.

Она сократила расстояние между нами, а затем поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня в самый крайний уголок моих губ, и её тело крепко прижалось к моему. 

- Mi любимый hijo (Мой любимый сын), прошептала она.

Она отступила назад, её кожа цвета корицы стала темнее, когда она покраснела, а затем поспешила выйти из комнаты.

Я проводил её взглядом, а затем постоял, оглядывая комнату. 

Я лениво включил телевизор, но долго сидеть не стал. 

Вместо этого я бродил по комнате, рассматривая различные фотографии. 

Я решил, что это семейные фотографии. 

В них я узнал гораздо более молодую Розалиту в сарафане, рядом с пожилой парой, а затем на другой фотографий она была в шапочке выпускника и платье между теми же двумя людьми, которые, как я догадался, были её родителями. 

На других фотографиях она была вместе с другими молодыми людьми разного возраста, на некоторых снимках были и её родители, так что я предположил, что это её братья и сёстры. 

Она выглядела такой счастливой на этих фотографиях.

На других фотографиях она выглядела ещё счастливее, с каким-то молодым латино-американцем в военной форме. 

Затем была свадебная фотография,

Розалита сияла рядом со своим молодым человеком в армейской форме. 

Я задержал взгляд на этой фотографии, чувствуя себя немного виноватым, осматривая глубокий вырез её платья, который обнажал вершину её великолепной груди.

Затем пошли фотографии беременной Розалиты с большим животом, которая выглядела такой счастливой. 

Я был удивлён, заметив свой стояк, который появился из-за её фотографии, где она была на седьмом или восьмом месяце беременности, с большим животом и грудью, которая выглядела невозможно огромной.

На ходу я подошёл к уголку в комнате. Этот уголок был похож на святилище или крошечный алтарь. 

Впереди и позади него горели свечи, на алтаре был изображён её муж с ребёнком на руках, и мальчик, лет пяти.

Внезапно я почувствовал холод у себя в животе, и всё моё возбуждение испарилось в одно мгновение. 

Я внезапно понял причину печали Розалиты.

- Его звали Эрнандо. Я влюбилась в него с первого взгляда, сказала Розалита у меня за спиной. 

Я обернулся и увидел её в толстом махровом халате, который сильно облегал её тело.

Она пристально смотрела на фотографию. 

- Он держит нашего сына, Хуана.

Она улыбнулась своей печальной улыбкой. 

- Маленький Хуан очень любил своего папу. Даже в шесть месяцев он любил всюду ходить с отцом.

Розалита взяла меня за руку. 

Во рту у меня пересохло, словно в пустыне, и я прошептал:

- Что произошло, Розалита?

Она ничего не говорила в течение долгой, затянувшейся минуты, и я не мог заставить себя дышать. 

Наконец, Розалита испустила долгий, проникновенный вздох, который закончился её дрожащим голосом:

- Эрнандо взял Хуана на бейсбольный матч, они оба были бейсбольными фанатами. И когда они возвращались, в них врезалась другая машина. К тому времени, когда приехала "скорая", их уже нельзя было спасти.

Другой водитель тоже погиб. Он не был пьяным и не страдал сердечными приступами, он просто врезался в моего мужа и моего маленького мальчика.

Она протянула руку и коснулась фотографии в рамке. 

- Mi tiamo (Я люблю тебя).

Она ещё мгновение смотрела на меня, затем повернулась. 

- Давай, Джонни, посиди со мной.

Она взяла меня за руку и подвела к дивану. 

Мы сели лицом друг к другу, Розалита поджала под себя ноги, мельком показав мне одну прелестную ножку, прежде чем она исчезла под её махровым халатом.

- Прости меня. Я никогда не знал, почему тебе так грустно, и даже не подумал спросить, сказал я, смутившись, хоть и признался в этом.

- Тогда ты был ребёнком и не знал, как это делается, сказала Розалита. 

- Но тебе было не всё равно, не так ли? Ты был добр ко мне, помогал и был таким замечательным мальчиком.

Она наклонилась и погладила меня по щеке. 

- Мой Хуан был бы почти твоего возраста, если бы всё обернулось иначе. Мне нравится думать, что он был бы очень похож на тебя.

- Спасибо, ответил я. 

Я почувствовал, как горят мои щёки, и мне стало немного стыдно за то, что у меня были грешные мысли о ней - даже в тот момент - чувствуя, что под этим халатом она была обнажена, и я жаждал увидеть её обнажённое тело.

Она откинулась назад, словно мой взгляд оказывал на неё давление, которое она не могла выдержать на таком коротком расстоянии.

- Ты немного напоминаешь мне моего Эрнандо. Он был честным, заботливым человеком. Храбрым и верным тем, кого любил, мужчина, достойный любви.

Розалита уставилась на меня таким властным взглядом, что я немного поёрзал, пытаясь устроиться поудобнее. 

Интересно, подумал я, ей интересно, как я выгляжу под одеждой?

Я начал говорить, просто чтобы ослабить внезапно возникшее напряжение, которое я почувствовал. 

- Значит ты так и не вышла замуж во второй раз, и всё это время ты была одна?

Розалита пожала плечами. 

- Я не всегда была одна - мои родители жили со мной, и я заботилась о них, пока они не умерли. Мои братья и сестры - мы всё ещё видимся, но не так часто, как хотелось бы. У меня есть друзья и всё такое. Я даже иногда ходила на свидания, но никто и никогда не мог понять меня так, как понимал Эрнандо. Иногда я думала, что моё сердце умерло вместе с ним и Хуаном, и что я никогда больше не почувствую любви.

Она встала и улыбнулась мне. 

- Но время от времени я вспоминаю, как сильно любила, и чувствую, как моё сердце снова оживает. Особенно благодаря одному маленькому мальчику.

Она подошла к книжной полке и взяла что-то оттуда.

И протянула это мне.

- Помнишь это?

Это был снежный ангел, которого я подарил ей много лет назад. 

- Иногда я думаю, что, если бы не это и не чудесный маленький мальчик, который подарил мне это, я могла бы покончить с собой. Но у меня был мой ангел - этот маленький подарок и ангел, который подарил его мне.

Розалита поставила ангела обратно на полку и подошла ко мне.

Она наклонилась и обхватила моё лицо руками. 

- Спасибо, mi amado hijo (мой любимый сын), сказала она и поцеловала меня, прижавшись губами к моим. 

Это был поцелуй, который, казалось, продолжался и продолжался, мягкое, бархатистое давление её губ на моих губах и её руки на моих щеках.

Я потерялся в этом сладком чувстве, моё сердце колотилось, а член пробуждался, пока мы целовались.

Это был не душевный поцелуй, наши рты были закрыты, но всё равно восхитительный, любовный поцелуй, и я хотел, чтобы он никогда не заканчивался, но внезапно звенящий звук вырвал нас из этого момента, и мы медленно, почти с сожалением расстались.

- Te quiero (Я люблю тебя), прошептала она, повернулась и пошла на кухню.

Она подняла трубку телефона, стоявшего на столе для завтрака, и сказала:

- Здравствуйте?

Пауза, и её лицо стало серьёзным. 

- Да, офицер? ДА.

Облако серьёзности испарилось, она повернулась и широко улыбнулась мне. 

- Рада это слышать, офицер. Я буду лучше спать, зная, что они за решёткой. Спасибо. Спокойной ночи.

Повесив трубку, она сказала:

- Это была полиция. Они нашли этих подонков. Сказали, что они сознались во всём! Разве это не прекрасно?

Я согласился, и она быстро вернулась на диван. 

Настроение, казалось, изменилось.

Я сидел и болтал с ней, может быть, час, но теперь мы, казалось, были на знакомой для нас почве, мы общались почти как в школе, за исключением того, что я всё ещё переживал этот поцелуй в своём уме, и я не мог смотреть на неё, поскольку одного взгляда было достаточно, чтобы я возбудился.

Халат, который она носила, хорошо прикрывал её, но даже так, он не скрывал её очень женственные формы, и каждый раз, когда она смеялась или улыбалась, или просто смотрела на меня, я чувствовал, как постоянно меняется состояние моего члена, от возбуждения до вялости.

Пока мы разговаривали, что-то в ней изменилось, и тут меня осенило. 

- Твои волосы! сказал я, удивляясь, что не заметил этого раньше.

Она распустила волосы, вместо обычного пучка, и её длинные и чёрные локоны свисали с плеч.

- У тебя красивые волосы!

Розалита рассмеялась и потрогала прядь своих чёрных как смоль волос. 

- Спасибо, Джонни. Заботиться о них, это та ещё заноза в заднице, но я всегда стараюсь за ними ухаживать.

Она на секунду замолчала. 

- Эрнандо никогда не хотел, чтобы я их укорачивала. Он сказал, что мои волосы - это волосы страстной женщины.

Внезапно всё напряжение вернулось обратно в комнату, когда она отвела взгляд, а затем повернула голову, чтобы снова посмотреть мне в глаза.

- Он был прав, Розалита. Так ты выглядишь ещё красивее!

- Спасибо тебе, mi hijo (мой сын), рассмеялась она. 

- Мой Джонни будет дамским угодником. Ты знаешь, как заставить женщину чувствовать себя красивой - женщинам никогда не надоест слышать комплименты.

Она замолчала, и мы долго смотрели друг на друга. 

Я поёрзал, чтобы устроиться поудобнее, и моё движение привлекло её взгляд вниз к промежности моих джинсов, откуда ужасно сильно выпирал мой член. Она рассматривала мой стояк, казалось, целую вечность, а затем снова посмотрела мне в глаза.

Розалита улыбнулась и прикусила нижнюю губу своим восхитительным прикусом. 

Она взглянула на часы на стене, одни из тех часов с кошками, у которых двигаются глаза и хвост.

- Уже поздно, hijo (сын), сказала она. 

- Твои родители будут волноваться. Тебе лучше уйти. 

Каждая клеточка моего тела кричала, чтобы я поцеловал её, но я не смог собраться с духом и сказал ей, что она права.

- У тебя тоже был тяжёлый вечер, и тебе нужно немного отдохнуть.

Она проводила меня до входной двери, предложив одеться и отвезти меня обратно в школу. 

Я покачал головой и сказал:

- Нет, Розалита, я думаю, ты должна отдохнуть, и, я думаю, мне лучше немного пройтись самому, ну знаешь, подумать о всяком.

Розалита кивнула и ответила:

- Я понимаю.

Она снова подошла ближе, и её халат коснулся моей груди. 

- Ещё раз спасибо, mi hijo (мой сын). Спасибо тебе за всё.

В мгновение ока её руки обвились вокруг моей шеи, и она снова поцеловала меня. 

Как и до этого, её рот бол закрыт, но её чудесные, пухлые губы были прижаты к моим, это был страстный поцелуй. 

Это продолжалось долго, её объятия сжимались, пока она целовала меня, её тело прижималось к моему, нас разделял лишь этот чёртов халат.

Когда всё наконец закончилось, она обняла меня и нежно прошептала:

- Te quiero, mi amado hijo (Я люблю тебя, мой любимый сын).

- Что это значит? сказал я задыхающимся голосом.

Розалита улыбнулась и ответила:

- Я люблю тебя, мой любимый сын.

Я наклонился к ней и снова поцеловал её, всё ещё целомудренным, но страстным поцелуем. 

Спустя ещё одну долгую минуту я почувствовал, как она напряглась, и прервала поцелуй. 

Розалита начала отступать назад, но я поймал её руки, когда она двигала ими, и задержал их на мгновение, и сказал:

- Я люблю тебя, моя любимая Розалита. Спокойной ночи.

Я вышел за дверь, а она смотрела на меня, пятясь назад, своими прекрасными тёмными глазами, в которых всё ещё была печаль, но, возможно, не такая сильная, как раньше.

Когда она, наконец, закрыла дверь, я повернулся и быстро зашагал по тротуару, насвистывая и весело шагая, как и подобает влюблённому молодому человеку.

http://erolate.com/book/1532/53428