Готовый перевод Вкус Жизни: Глава 6

Глава 6 Царский прием

Наконец решающий день настал. К Хомяковым прибыл гонец из дворца с приказом прибыть на праздник восшествия на престол царицы. Это говорило о том, что большой»суровый» траур закончен, но царевич еще регалии власти не принял. Но такое и не удивительно. К регалиям просто так не подойдешь. Они проверять будут. Так хорошо, если через месяц что-то решится.

Потому сыновьям были даны строгие указания как уходить, если вдруг что-то случится непредвиденное. Хома ожидал, как минимум, указ о высылке. Только вот родового поместья у него нет. Куда высылать-то?

К празднику надлежало выбрать подарок, тут неожиданно помог младший сын, он вообще показал себя крайне разумным мальчиком после всего произошедшего. Помогал братьям во всем, порой давая весьма умные советы по делу. Много сидел в семейной библиотеке.

И тут вдруг сказал, что лучшим подарком царице будет венетиканский артефакт – Зерцало красоты. Этот артефакт сделали мастера Венетики, далекого чудесного города у Моря Дракона. Он показывал иллюзии видов Венетики, и улучшал облик смотрящего в него, при этом выдавая сомнительные комплименты. Глупая игрушка. Кому нужен свой улучшенный вид, да еще и с комментарием, как ты прекрасен? Зеркало создано, чтобы видеть правду! А не обманываться.

Но возможно, женщинам такое может понравиться, ведь недаром купцы продавали такие зерцала, как горячие пирожки, хотя стоили они не мало. Он в свое время вез его для любимой первой жены. Но приехав, узнал, что та умерла.

С тех пор артефакт пылился в семейном хране. Артур нашел его и разговорил. Ему нравились тупые шутки зеркала, пытающегося подольститься к хозяину. Зеркало питалось эмоциями смотрящего. Если тот ненавидел или был в гневе, то его облик уродовался, но зеркало все одно находило чему сделать комплимент. Если же смотрящий был в хорошем настроении – то артефакт приукрашал смотрящего, стирая некоторые недостатки и делая того этим краше. К тому же у зеркала фиксировался голос первого владельца – голос Хомы. А у того был чертовски приятный голос, отработанный годами работы с клиентами. Нравился такой тембр женщинам. Артур в этом понимал.

Царица была одинока. Отвержена мужем после рождения сына, в которого и вложила все свои силы. И теперь, по сути, не нужна и выросшему сыну. Она была заперта во внутренних дворах, лишь изредка показываясь на людях, как сопровождающая царевича. Евнухи, окружающие ее, были приставлены, оплачены и преданы её отцу. Любое ее телодвижение стало бы тут же известно князю Лисьеву.

И жить ей, скорее всего, осталось совсем немного.

Ларец был вычищен до блеска, упакован в шелк и приготовлен к дарению.

Хома оделся достойно, но скромно. Он всего лишь барин. Никто рядом с царицей. И отправился в паланкине во дворец. По узким улицам старого города никакие экипажи не проходили. Ближе к дворцу улицы становились шире, тут уже было много экипажей и карет. Но те, кто прибыл в паланкинах, оказались в преимуществе, не создавая заторов, они проходили через боковые ворота для незнатных гостей.

Гвардейцы не слишком ловко, сказывалось отсутствие Никиты, разруливали потоки гостей.

Хома прошел согласно персональному приглашению в главный зал и занял место в третьих рядах. Среди аристократов, но не самых высоких. Хотя звериная фамилия уже как бы ставила его в элиту, давая право тут находиться. Тем, чей статус был ниже, можно было присутствовать лишь на церемониальной площади у основания Царского терема. Обычно там проходили смотры дружин, дворцовые мероприятия, ярмарки и прочие массовые действа.

Парадный же зал дозволял видеть на красном месте против входа трон и самих правителей. Сейчас там находился трон Царя, пустой. Трон вдовствующей царицы и чуть ниже малый трон наследника. Зал быстро наполнялся аристократами, каждого к его месту проводили распорядители-евнухи.

Наконец ударили гонги, засвистели дудки и трубы. На престол вышла Вдовствующая царица. Умеренно торжественная в траурном уборе-фате и богатом навершнике( верхнем расшитом одеянии-тунике) царском венце и оплечье.

Царевич был одет не менее богато и занял место у ног матери в изножье пустого трона...

Ведущий евнух прокричал начало праздника. Подали угощение, Приближенные понесли подарки царице. Собственно, дары выносили евнухи, их предварительно проверяли маги на безопасность. Поздравление с выражением громко зачитывал евнух, а даритель скромно поднимался со своего места. Дары подносились Царице, она оценивала изредка комментировала, и милостиво отсылала в покои. Евнухи уносили дары.

Евнух провизжал его поздравление и пожелание видеть всегда только прекрасное в Зерцале, артефакте хитроумных венетиканцев, ибо даже оно не способно отразить красоту царицы.

Красоту женщины, добившейся мечты, еще никто не воспел, и той неожиданно это оказалось приятно. Она всегда подозревала Хомяка, что тот к ней неравнодушен. Даже покойный царь над этим порой не зло подсмеивался, когда бывал в хорошем расположении.

Посему царица благожелательно глянула в зерцало.

—Вау! — Баритоном, чем-то похожим на голос бывшего советника, высказалось неожиданно громко зеркало. — Красота-то какая! Еще, еще, душа моя, ты глянь в меня! Я хочу расколоться от счастья в твоих руках! Запомнить и хранить сей образ в каждом осколке моего стекла все свое существование, как эталон красы несравненной…

Царица аж смутилась. Комплименты были почти неприличны, вульгарны, хотя и в должных рамках, но так невыносимо приятны… на щеках румянец проступил аж сквозь белила, и впрямь изрядно приукрасив и оживив облик царицы, чей лик сделали настолько искусственным и идеальным, насколько возможно. Не лицо, а кукольная маска.

Но ожившая маска неожиданно была очаровательна. Зал замер, глядя на царицу почти с восторженным вожделением сотнями мужских глаз. Пожалуй, это был её звездный час.

— Нам угоден дар нашего отошедшего от дел Советника… За верную службу короне мы даруем Бару Хомякову поместье с источником, на Новых землях, открытых царевичем Бером. Ибо аристократу с древней звериной фамилией надлежит иметь родовые земли.

Кажется, у Царевича Ивана немного открылся рот, а главный советник схватился за голову, потом за горло, потом за сердце…но оба смолчали. Хотя их вид был красноречив. Они планировали немного другое... Но Царица ж…етить её.

— Так же мы повелеваем нашему наследнику, Третьему царевичу Беру с личной гвардией сопроводить обоз семьи Хомяковых на их родовые земли, а заодно осмотреть и обновить форты в Горах Дракона, кои мы ему даруем с долиной Трех источников. Нам беспокойно после такого прорыва демонов, как случилось в его родном княжестве. Но имя княжеского рода не должно пропасть, а потому мы даруем нашему племяннику, князю крови, титул – наследник престола, до появления прямого потомка, и титул свободного князя императорской крови, как сыну нашего супруга и брату прямой линии Ведмедовых. Так же мы даем обеспечение на поселение и защиту наших границ от демонов с юго- запада. О чем будет отписан указ нашего величества.

Оба царедворца перевели дух. Ну, все же, хоть что-то сложилось — Царица, оказывается, неплохо была подкована в географии. Они Долину и вовсе-то не рассматривали. Эти земли были давно заброшены, во многом из-за соседства с дикими лесо-степями и частыми набегами то демонов, то кочевников. Министр Лисьев помнил, что вроде те были ценными… но вот насколько? не ближний свет.

Горы Дракона были ощутимо западнее и южнее столицы, это не те невысокие парные Древнидные хребты — Древниды, Восточный и Западный, в долине меж которых вдоль полноводной реки Россы раскинулась столица. тут они скорее были высокими сопками, а там скалы неприступные. Эти настоящие неприступные скалы, плавно изгибаясь к западу и огибая соляную пустыню и черные мертвые земли, оставшиеся после прорывов, постепенно вырастая, переходили в Драконий хребет. Далее на западе хребет становился совсем непроходимым, до самых Морозных гор, еще дальше с запада — его омывало Срединное Драконье море, а вот меж пустыней и хребтом были благодатные плодородные земли, где-то там и были новые родовые владения бывшего советника Хомякова.

Тот не был старым аристократом, получив фамилию и титул с последней женой-беженкой. Фактически истинным аристократом был только его младший сын – Артур. Сын подаренного прежним царем брака с нищей аристократкой, когда понадобилось того утвердить в Думе. И царь утверждал, что фамилия Хомяков идеальна для Хомы Хомова, просто отражая его суть. Но теперь никто не мог попенять бывшему советнику происхождением. Неожиданно Вдовствующая царица дала всем понять, что благоволит бывшему купцу.

Становилось понятно, что его возвращение ко двору лишь проблема времени. Пока царевич примет регалии и утвердится на престоле.

У Царевича Ивана были вопросы к матери, но та лишь таинственно улыбалась чему-то, что её весьма красило. Ну да, он спорил с ней перед пиром, и женщина настаивала на удалении купца от двора насовсем, поддерживая отца.

А он напоминал, что купец — это тугая мошна и способ пополнения личного кошелька семьи, весьма поиздержавшейся с этим дворцовым переворотом. То, ради чего Хомяка и его отец держал под рукой. Почему бы и ему не использовать финансовые таланты Хомы? Да, он бы отправил того с обозом Третьего царевича обживать какие-нибудь новые земли. Те же леса дикие! Достойное занятие! Но намеревался через полгодика того вернуть ко двору.

Даже тот момент, что с купчины не удалось ничего стрясти после отставки, о многом говорил. Нет, если бы он получил достаточно реквизированного добра, он бы забыл о Хомяке… отдав того деду. Но сейчас это просто был вызов! Увы, никакого указа они не смогли провести, хотя следующим должен был стать приговор этой семейки, когда он понял, как этот Хомяк их прокатил. Однако он уже рассыпался. Он собирался оставить только младшего хомяка, как приманку для чертова дядюшки. «Свой» Полководец ему все еще был нужен. А тот на мелкого неровно дышал. Настолько, что хотел даже жениться. Непонятно только почему. Ведь советника-то Хому дядя презирал за низкое происхождение, и ненавидел за то, что тот возвысился благодаря высокому результату экзамена да вкрадчивому голосу и тугой мошне.

Тем временем прием продолжался. Хотя Хома и Царевич Бер его сразу покинули, получив указ Вдовствующей царицы.

На красную дорожку вышли красавицы гарема царевича, соревнуясь меж собой за внимание наследника. Каждая старалась удивить как царевича, так и царицу, которая собственно не слишком вникала в происходящее, погрузившись в свои мысли, без сомнения приятные. Выступления перемежались с продолжением вручения подарков.

Гаремные девы и кандидатки в оные, еще незамужние, танцевали, пели, играли на разных инструментах. Некоторые выступали в одиночку, но были и пары, и даже группы поддержки, если семьи наложниц и девиц смогли такое обеспечить. Это не запрещалось.

Так же выступали белицы, в надежде, что на них упадет благодарный взгляд. Старались и отобранные придирчивой царицей белицы и наложницы гарема старого царя, в надежде обрести продолжение своей гаремной жизни уже с царевичем. Это не возбранялось традицией. Хотя царевич, взойдя на престол, мог их раздарить угодным чиновникам. Он был в своем праве. Но если он выберет девиц, они останутся в праве вдовствующей царицы, и она будет решать их судьбу.

Так что первое право выбора оставалось за наследным царевичем. Тем не менее, молодые дамы и барышни старались изо всех сил проявить себя. Евнухи внимательно фиксировали имена и отзывы царственных особ.

Девицы демонстрировали изысканные украшения и наряды, свою красоту и образованность.

Пришел черед и Милованы. Она переговорила только что с музыкантами, чтобы те играли тягучую мелодию, постепенно ускоряясь, те пожали плечами и переглянулись. Ну, девица не дала ни монетки, ни подарка. Так что…сама виновата. Они ни разу не репетировали. Другие наложницы и претенденты хоть разок, но попробовали совместные действия и щедро отдарились. А эта…тягучую мелодию ей….

Платье на девице было слишком смелым, если не сказать – неприличным. Оно почти полностью было прозрачным и под ним ничего не было. Совсем ничего. Сквозь тонкую ткань просвечивали соски девицы и ее женское средоточие. Слишком длинные рукава тащились за ней по земле.

Она гордо прошла по залу в центр и приняла позу, воздев красивые тонкие обнаженные руки.

Царевич переглянулся со своим дедом. Тот поджал губы и покачал головой. Девица была бесстыжа до крайности. Даже цветочные красотки из продажных корзин были сдержаннее.

Музыканты тронули струны, тягучий звук завибрировал в воздухе. Девица взмахнула рукавами. На гостей плеснула иллюзия воды.

Гости отшатнулись, потом смущенно засмеялись. Следующий тягучий звук и всех осыпало листьями. Сразу несколько звуков и гости ощутили себя погребенными под мокрым сеном.

Оставалось только отплевываться.

Чем дальше, тем больше приходилось уворачиваться гостям от неприятных иллюзий. Девица все активнее размахивала рукавами, и не делала больше ни одного движения, напоминая мельничные крылья...

Царевич иллюзий не видел, видел только шарахающихся гостей и размахивающую рукавами почти голую девицу. А музыканты все наращивали темп, словно издеваясь. Девица махала руками, уже начиная задыхаться.

— Хватит, — наконец не выдержал царевич. — Мы поражены …этим выступлением.

Задыхающаяся девица сделала неловкий поклон, запуталась в рукавах и рухнула. Некачественно сшитое на живую нитку платье треснуло…

Царица опомнилась.

— Евнухи!

Те, наконец, закрыли рты и бросились с какой-то тряпкой, кажется это была скатерть, прикрывать позор и уносить бесстыдницу из общего зала. Пара крепких евнухов утащила завернутую в скатерть, тонко подвывающую девушку. Гости посмеивались.

Царица хлопнула в ладоши.

— Перед наследником пали последние бастионы добродетели.

Гости рассмеялись шутке царицы.

— У нас есть Великий полководец, мой возлюбленный брат и наследник, думаю, павшие бастионы следует подарить ему… по специальности. Пусть сам ищет им применение.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/1837/63192