Я дрейфую во сне. По крайней мере, это похоже на сон. Может ли присниться, что ты спишь? Думаю, во сне возможно все. Во сне я лежу на спине. Вокруг меня другие люди. Мне удобно, но трудно дышать. В моей голове раздается искаженный голос. Это голос моей восемнадцатилетней падчерицы Моник. Я слышу стон, а затем понимаю, что он исходит от меня. Я концентрируюсь на повторяющихся словах: — Ты дала ему слишком много.
Второй голос говорит: — Я знаю, но мне кажется, он выходит из этого состояния. Нам просто нужно подождать. — Это был голос старшей сестры Моник, Мисти. Я медленно осознавал, что у меня есть тело, которое сопровождает мой мозг. Я почувствовал сильную хватку на своем члене. Я мог сказать, что он не был отвердевшим, но он реагировал на захват и сопротивлялся давлению.
Я услышал хихиканье и эхо голоса Мисти: — Вот он встаёт.
Один сильный захват превратился в два, и я снова услышал свой стон. Я все еще не мог пошевелиться, но ощущения проникали в мои конечности. Два захвата синхронизировались как один и начали дрочить меня, а я чувствовал, как мой член твердеет.
— Господи, Мисти. Он огромный и становится все больше.
Эхо, как будто мы были в трубе, прекратилось, слава Богу.
Мисти хихикнула и сказала: — Да. Захватывающе, не так ли? Ты готова?
Моник пробормотала: — Ага. Думаю, да, но я не ожидала, что он будет таким большим.
Я открываю глаза, но меня ослепляет свет потолка надо мной. Я зажмуриваю глаза. Чувствую движение вокруг себя, и руки отпускают мою эрекцию. Я разочарован, потому что в этот момент ощущение рук, быстро гладящих мой член — единственное, что имеет хоть какой-то смысл.
Голос Моник шепчет рядом с моим ухом: — Не пугайся, папочка. Хорошо?
Моя немедленная реакция — с чего бы мне волноваться, а потом я понял, что руки, дрочащие мне, вероятно, принадлежат двум моим падчерицам.
— Хорошо, — пробормотал я. Это был скорее вопрос, чем ответ. По крайней мере, я мог говорить, даже если это было больше похоже на кваканье, чем на какое-то слово. Я прищурился от яркого потолочного света, когда он медленно сфокусировался.
Я начал поднимать голову, чтобы осмотреться, но прежде чем я успел пошевелиться, пара губ прижалась к моим в страстном поцелуе. В тумане момента я ответил взаимностью и поцеловал в ответ. В тот же момент я почувствовал новое давление на свой член, которое я сразу же распознал как пару губ, раскачивающихся из стороны в сторону и надавливающих на мой толстый член. Прошло много времени с тех пор, как я испытывал это ощущение.
Мое сознание мгновенно прояснилось, словно туман сдуло шквальным ветром. Я втянул голову обратно в подушку, чтобы избежать поцелуя. Я попытался отвести бедра назад, чтобы извлечь член из губ, сомкнувшихся на головке под гребнем, но они не реагировали на мои команды. Я был уверен, что губы, целующие меня, принадлежат Моник, и это подтвердилось, когда она откинулась назад, чтобы я мог сфокусироваться на ее лице. Я посмотрел вниз по своему обнаженному телу и увидел Мисти, медленно двигающую своими губами по моему стволу. Она была обнажена и смотрела прямо мне в глаза с озорной улыбкой на лице. Ее губы были растянуты в две тонкие линии, когда она продвигалась дальше по моему члену. Ее глаза зажмурились, а щеки надулись, когда она обхватила ртом мой половой орган. Моник хихикнула, когда Мисти пришла в себя и скользнула губами по моему стволу вверх. Она оттопырила губы и выплюнула изрядную порцию слюны на нижнюю часть ствола моего члена и провела руками вверх и вниз по нему пару раз, чтобы распределить ее. В моей голове роились противоречивые мысли. Я перевел взгляд с Мисти на Моник, которая сидела, откинувшись на пятки. Она тоже была голой. Это было неправильно, но это было так невероятно после пяти лет без секса. Я сказал: — Нет. Ты не должна этого делать, — в то время как мои бедра, которые теперь ощущались и функционировали, толкали мой член вверх через руку Мисти к ее губам.
Мисти хихикнула и сказала: — Ты говоришь с двух сторон своего тела, папа, и ты противоречишь сам себе, — Я понял смысл её слов и усмехнулся.
Я опустил бедра и снова сказал тихим голосом: — Это неправильно, девочки, и какого черта вы вообще со мной сделали?
Моник посмотрела на Мисти, которая продолжала поглаживать правой рукой вверх-вниз мой член. Мисти кивнула своей сестре, и Моник сказала: — Мы знали, что ты не согласишься на это, если мы… не "уговорим" тебя. Мы подмешали наркотик в твой напиток на вечеринке. Он должен был сделать тебя покладистым и расслабленным, но я думаю, что мы дали тебе слишком много. Нам пришлось привезти тебя домой и уложить в постель. Мы волновались, пока ты не начал приходить в себя.
Мисти подхватила нить и сказала: — Прежде чем ты спросишь почему… это из-за того, что наша мать сделала с тобой. Мы считаем, что это было справедливо. Мы видели видео на мамином ноутбуке и знаем, что ты понимаешь, о чем я говорю.
Я нахмурился и с громким вздохом опустил голову на подушку. Я знал, о чем она говорит.
Моник сказала: — Если эти видео нашей матери с твоими сыновьями, Джеймсом и Дэвидом, возбуждают тебя, тогда ты просто лежи и думай о них, пока мы занимаемся этим твоим огромным, красивым хуем. Ты же не будешь возражать, если в процессе мы тоже получим удовольствие? И, кроме того, у Моник есть дела, о которых нужно позаботиться.
Мисти хихикнула, снова накрыла мой член ртом и начала энергично делать минет. Мои бедра отозвались, и в этот момент я понял, что любые дальнейшие словесные протесты были бы неискренними.
Чтобы признать свою судьбу, я согнул руки, чтобы убедиться, что они работают, притянул Моник к себе и развернул ее так, чтобы я мог "есть" ее киску, пока Мисти продолжала свой невероятный минет. Она поняла мои намерения и расположила свою пизду на моих губах так, чтобы стоять напротив сестры. Я любил "есть" киски, и моя вторая жена Миранда — мать Моник и Мисти — тоже любила это, вплоть до того, как пять лет назад у нее обнаружили рак груди. Он забрал её у нас чуть больше года назад. У меня не было секса с тех пор, как ей поставили диагноз. Я более или менее забыл о сексе до этого момента.
Я не знал о "романах" Миранды с моими сыновьями, когда они происходили. Мета-данные на видеофайлах указывали, что они произошли семь лет назад, когда мальчикам было восемнадцать и девятнадцать. Первая запись была сделана на восемнадцатый день рождения Дэвида. Оба сына уже выросли, женились и разъехались из дома.
Как бы давая дополнительное оправдание своим действиям, Моник сказала: — Наша мать не считала секс со своими пасынками неправильным, почему же мы должны это делать.
http://erolate.com/book/2025/56543
Использование:
