Сидя в тронном зале, Джехерис во сне прошел через еще одно заседание суда. Он успокаивал себя, зная, что Оберин выглядел даже более скучающим, чем сам Джехерис, в то время как Арианна беспокойно ерзала на своем месте, время от времени поглядывая на Джехериса. Эти двое не разговаривали за два дня после их небольшого свидания. Она ожидала, что он придет к ней, умоляя о прощении и еще одном путешествии по ее телу, но Джехерис этого не сделал, и не собирается.

Хотя принцесса разбудила ту его часть, которая была хорошо подавлена, и хотя это было большое искушение, он сопротивлялся из-за чистой воли. Он не был бы другим мужчиной, который позволял себя манипулировать пиздой. Он не стал бы.

Так что он изо всех сил старался сосредоточиться на болтовне лорда Стонтона о том, как лорд Баквелл незаконно захватил какую-то мельницу, только ему было наплевать. Если Коннингтон не найдет мирного решения, будет пролита кровь. Истории фиксируют только крупные войны, в которые входил хотя бы один из Великих Домов, но игнорируют второстепенные. Мелкие споры, как их называют, отклоняются как несущественные.

Но это не так. Великая битва, такая как Битва при Трезубце, может привести к гибели десятков тысяч человек, но эти незначительные споры убивают десятки, а иногда и сотни людей. Великие битвы могут происходить раз в поколение, в то время как в любой другой момент какой-нибудь второстепенный лорд или земельный рыцарь захочет убить одного из своих товарищей из-за какого-то нелепого оскорбления.

— Согласно нашим записям, — прохрипел старик Пицель, перетасовывая пергамент, — Мельница Плоттера была подарена Дому Баквелл королем Джехерисом Вторым. Он по праву принадлежит дому Баквелл. — сообщил он разгневанному лорду Стонтону.

— Да, мистер Пицель, но я заключил договор аренды с лордом Баквеллом, который предоставил мне контроль над мельницей на десять лет. Я заплатил гонорар заранее, но теперь лорд Баквелл соизволил отказаться от нашего соглашения только через пять лет после начала аренды, отказавшись вернуть половину золота, которое я ему заплатил.

«Ну, по крайней мере, мы знаем, кто виноват» — подумал Джехерис до тех пор, пока не выступил лорд Баквелл.

— Я положил конец нашему соглашению, потому что лорд Стонтон использовал мельницу как штаб, откуда он посылал мародеров грабить и убивать мой народ, лорд-регент. — заговорил он, холодно глядя на лорда Стонтона. — И я решил оставить золото себе в качестве возмещения.

«Ох, черт возьми» — промелькнула мысль у Принца. Будет пролита кровь.

— Что означает, что это твоя возможность. — прошептала другая его часть.

— Что вы можете сказать по поводу этого обвинения, лорд Стонтон? — спросил Коннингтон, и было очевидно, что он взволнован. Это никогда не было хорошим знаком.

— Я не виноват, что лорд Баквелл не может поддерживать закон и порядок на своих землях, и я не стану мириться с этими безосновательными обвинениями! — вскипел он.

— У вас есть доказательства этого, лорд Баквелл? — продолжил Коннингтон.

— Ничего, кроме признаний людей, которые были схвачены. — ответил лорд Баквелл.

Так кто же лгал? У обоих были причины. Стонтона могли казнить, если бы Баквелл говорил правду, тогда как сам Баквелл, возможно, придумал эту историю, чтобы оправдать свой захват мельницы. У этих двух Домов была долгая история и много пролитой крови, и каждое поколение пыталось отомстить за оскорбления, нанесенные предыдущему.

Джехерис наблюдал за ними обоими. Стонтон был человеком среднего роста, в свои годы и с животом, которое это доказывает. Судя по его красным щекам, он выглядел пьяницей и явно не мог контролировать себя, если его поведение было чем-то оправданным.

Баквелл был не намного выше Стонтона и примерно того же возраста, но их подходы к жизни были очевидны. Баквелл был худощавым, он сохранял самообладание, и в его глазах был безошибочный проблеск интеллекта.

Так кто же это был? Был ли это Стонтон, который, как сообщается, влез в большие долги, и пытался выбраться из ямы, разграбив земли своего соседа, или Баквелл воспользовался некомпетентным соседом-алкоголиком?

Либо он узнает больше, либо он вполне может просто подбросить монетку и посмотреть, куда она упадет, тем самым решив, кто говорит правду.

— Вы оба дворяне, лорды королевства. Корона не будет вмешиваться в этот вопрос, поскольку мы уверены, что вы сможете разрешить этот вопрос мирным путем. — Коннингтон умывал руки от всего этого дела. Он не знал, кто говорит правду, и не хотел принимать неправильное решение.

Этот человек никогда не знал, как разрешить спор между лояльными домами, только когда вопрос был о том, что делать со спором между лояльным домом и мятежным домом, он проявлял свою решымость. Джехерис задавался вопросом, сколько лоялистов воспользовались этим за эти годы, чтобы украсть у своих оппонентов-мятежников.

Он наблюдал за реакцией двух лордов на слова Коннингтона, но ни один из них не выразил никакого удовлетворения. Один из них должен был быть хорошим актером, и как бы сильно Джехерис ни хотел узнать правду только на основе их поведения, он не мог. Так что оставалось сделать только одно; решить, кто будет более лучшим союзником.

Баквелл был более грозным из двоих, но если бы он спровоцировал все это дело только для того, чтобы теперь его спас Джехерис, Баквелл никогда не стал бы уважать его. Он может даже подумать, что Джехерис — человек, которого можно будет обмануть.

Та же самая ситуация и со Стонтоном. Эти пьяницы любят хвастаться любой незначительной победой, и он, несомненно, будет издевается над Джехерисом в своих попойках. Кроме того, он был некомпетентен, поэтому его ненадежная лояльность с самого начала не стоит многого.

— Если можно, лорд-регент. — сказал Джехерис, не сводя глаз с двух лордов, — Я не верю, что Корона должна оставаться беспристрастной в этом вопросе. — Он внимательно наблюдал за ними, потому что тот, кто думал, что ему это сойдёт с рук, наверняка раскроет его лицо. Он все еще надеялся на справедливость. И действительно, на лице Стонтона промелькнуло выражение неподдельной ненависти. — Я не верю, что мой брат, король Эйгон, одобрил бы любое ненужное кровопролитие, в особенности на землях, находящихся под прямым вассалитетом Короны. Прав ли я в этом предположении, принц Оберин?

— В самом деле, мой принц. — подтвердил Оберин, развалившись в кресле. — Любое насилие будет резко осуждено королем.

Таким образом, суд был уведомлен. Принц Джехерис и принц Оберин были на одной стороне, и Принцу доставило немалое удовольствие видеть, как это доходит до присутствующих придворных.

— Так что, возможно, было бы лучше, если бы Корона выступила в качестве посредника в разрешении этого спора. — продолжил Джехерис, не сводя глаз с предполагаемого преступника.

— И как вы предлагаете нам это сделать, мой принц? — усмехнулся Коннингтон. Ему не нравилось, что Джехерис отодвигает его на задний план.

«Он, черт возьми, уже должен был к этому привыкнуть» — надменно подумал Джехерис, но не взглянул на Коннингтона.

— Если вы не возражаете, милорды, у меня есть несколько вопросов. — сказал он, как будто Коннингтон не задавал ему ни одного вопроса.

Баквелл выжидающе посмотрел на него, а Стонтон стиснул зубы и сжал кулаки. Если Баквелл и лгал, это была лучшая игра, которую когда-либо видел Джехерис. Мужчины склонны сохранять самообладание, когда все идет по плану, но когда случается что-то неожиданное, большинство нервничают. Всем известны ставки, когда вы играете в Игру престолов.

А те, кто сохранил самообладание, несмотря на риск — самые опасные люди. Он очень надеялся, что Баквелл не был одним из них.

Он спустился по лестнице, ведущей к Железному трону. Конец тронного зала был приподнят, так что придворные и люди, приходящие к нему, смотрели не только на короля, но и на королевскую семью.

Джехерис заложил руки за спину и спустился по лестнице, изо всех сил стараясь изобразить сильного и волевого принца. Устрашающее присутствие может иметь большое значение, заставляя человека совершить ошибку. На ум пришел лорд Тайвин.

Он осмотрел двоих мужчин, внимательно ища признаки потрескавшихся масок. Лорд Баквелл с легкостью выдержал его пристальный взгляд. Было ли это потому, что он говорил правду или потому, что Джехерис не был таким устрашающим, как хотелось бы?

Стонтон старался изо всех сил, но его жесткая поза, легкая дрожь рук были очевидны для всех, кто обращал внимание.

— Если можно, лорд Стонтон, с какой целью вы арендовали мельницу плоттера? — спросил он с пустым лицом. Остальные члены Двора были спокойны, и, пока Джейхэрис наблюдал за двумя Лордами, они наблюдали за ним по очереди. Он должен будет лучше понять, что эти люди думают о нем.

— Он расположен на берегу ручья, что значительно облегчило мои усилия по доставке товаров в мои земли. — ответил Стонтон, и к нему вернулась часть его уверенности.

Джехерис кивнул и повернулся к лорду Баквеллу. — И как долго продолжаются эти набеги?

— Не больше недели, мой принц. — ответил Баквелл. — Я получил сообщения о купцах, попавших в засаду на дороге, и немедленно поехал, чтобы выследить преступников вместе с моими людьми. Те, кто выжил в битве, сказали нам, что атаковали по приказу лорда Стонтона.

— А почему вы думаете, что Мельница плоттеров служила их штаб-квартирой?

— Они сказали нам об этом, и мы напали на мельницу, обнаружив, что другие преступники использовали ее в качестве укрытия. — вздрогнув, ответил лорд Баквелл.

— Вы сначала не упомянули об этом. — заметил Джейхэрис, приподняв бровь — Почему у молчали об этом?

— Потому что он лжет! — воскликнул Стонтон. Джехерис использовал все свои силы, чтобы сохранить своё лицо.

Принц пристально посмотрел на него, и выражение удовлетворения исчезло с лица Стонтона. — Вы не будете говорить, пока к вам не обратятся, это понятно, милорд?

Стаунтон стиснул челюсти и кивнул, он явно был недоволен. Джехерис снова посмотрел на Баквелла, все еще ожидая ответа.

— Я думал, что моего слова по этому поводу будет достаточно. — без сожаления ответил Баквелл. Если он лгал, это было хорошей тактикой — вести себя оскорбленным тем, что ваше слово подвергается сомнению. А может, он гордый лорд, с которым раньше так не обращались.

У людей, как правило, болит голова, когда они сталкиваются с придворными интригами, подобными этой, но Джехерис наслаждался ими. Они были похожи на головоломки, которые нужно было разгадать.

«И обычно так и происходит. — пытался он успокоить лорда. — Но когда два благородных лорда с безупречной репутацией обвиняют друг друга во лжи, необходимо принять особые меры.

— Конечно, мой принц, я понимаю. — ответил Баквелл и склонил голову. Он говорил правильные вещи, и по какой-то причине это делало Джехериса еще более подозрительным. Стонтон вполне может быть невиновным, но слишком глупым, чтобы знать, как так выглядеть.

— Итак, резюмируя. — продолжил Джехерис — Лорд Стонтон якобы приказал своим людям атаковать торговцев, путешествующих по вашим землям, а вы, лорд Баквелл, как это сделал бы любой блогородный лорд, быстро отреагировал на угрозу и отследил ее до мельницы заговорщиков. — Джехерис начал шагать перед ними, их глаза следили за ним. — Так что я не могу не задаться вопросом; Что изменилось за последние две недели, что внезапно заставило лорда Стонтона рискнуть головой ради грабежа?

Ответ пришел из неожиданного источника. — Мой принц! — раздался голос сбоку, и его глаза увидели выходящего вперед лорда Риккера, — Что изменилось? Так это то, что Девичий Пуль открыла свои ворота для торговли товарами тех Домов, которые сражались на стороне Узурпатора во время Восстания. Держу пари, лорд Стонтон больше не может переправлять товары в Речные земли, потому что они им не нужны.

— Вы знаете, как это сделать, лорд Риккер? — спросил Джехерис.

— Мои люди часто видели баржи, плывущие вверх по течению, мой принц. Я доложил об этом лорду-регенту. — сказал лорд Риккер, глядя на Джехериса, и тот не мог определить что было в его глазах.

Джехерис повернулся и снова посмотрел на Коннингтона, который сидел на Железном Троне с каменной маской на лице. Значит, мужчина не пытался отмыть руки от дела, он хотел скрыть свою причастность. Коннингтона, вероятно, не волновало, что Стонтон контрабандой ввозил товары в Речные земли, поскольку лорду приходилось взимать грабительские цены, тем самым делая себя богатым и еще больше осушая Речные земли.

— Лорд Баквелл, что вы можете сказать по этому поводу? — спросил он.

— Я не могу доказать этого сам, но я согласен с оценкой лорда Риккера, ваша светлость. — твердо ответил Баквелл.

Каковы были шансы, что эти двое участвовали в общем союзе? Земли Риккера соседствовали с землями Стонтона и Баквелла. У Стонтона не было живого Наследника, его сын умер во время Восстания. Они надеялись разделить между собой его земли?

Именно участие Коннингтона развеяло эти опасения. Они должны были сказать правду, иначе он вскочил бы на ноги и кричал, что никогда не получал такого уведомления.

Джехерис посмотрел на сира Аддама Велариона, командира городской стражи, и кивнул.

— Городская стража. — крикнул сир Аддам — Схватите лорда Стонтона.

Четверо мужчин окружили лорда Стонтона и вытащили его из Тронного зала, в то время как Стаунтон умолял о пощаде, заявляя, что он невиновен.

«Невинные люди не просят пощады» — мрачно подумал Джехерис, кивнув Баквеллу и вернувшись на свое место справа от Железного Трона. Его грудь наполнилась теплым чувством. Он предотвратил смерть очень многих людей.

Еще один шаг вперед.

— Кто следующий? — нетерпеливо спросил Коннингтон, желая оставить этот инцидент позади.

— Человек Ночного Дозора попросил аудиенции, милорд. — сообщил ему Пицель, когда позади него вышел человек, одетый во все черное, держа что-то в руках, завернутых в ткань.

— Я полагаю, вы пришли сюда, чтобы спросить, есть ли пленники, желающие взять чёрное? — спросил Коннингтон.

— Да, милорд, но не поэтому вопросу я беспокою вас сегодня. — сказал мужчина с поклоном.

— Как тебя зовут, мужик?

— Йорен милорд. — кивнул он Коннингтону — Мой Принц! — Он поклонился Джехерису.

Джехерис уважительно кивнул в ответ.

— И что же привело тебя сюда, Йорен? — спросил озлобленный Коннингтон, предыдущим слушанием, которое вылилось на брата Ночного Дозора.

— Я пришел сюда по приказу мейстера Эймона из Черного замка, милорд. — ответил Йорен, игнорируя тон Коннингтона. Он, должно быть, раньше имел дело с грубыми лордами.

— Эймон Таргариен? — заинтриговался Джехерис. — Мой прапрадедушка?

— Да, это был он, мой принц. — ответил Йорен.

— А почему Эйемон Таргариен послал тебя в Королевскую Гавань? — спросил Коннингтон. Теперь он, как и остальные члены Двора, обратил внимание на ткань в руках Йорена, которая стала предметом интенсивных размышлений.

— Мейстер Эймон поручил мне принести подарок принцу Джехерису. — сказал Йорен и поднял кусок ткани.

Джехерис нахмурился и снова вышел вперед, забирая ткань из рук Йорена. Взяв его, он понял, что скрывает ткань. Он медленно развернул его, руки дрожали, пока не обнажились ножны, а за ними — рукоять меча. Он был золотым, крестовина была сделана в виде двух ревущих драконов, глаза которых украшали красные рубины.

Он вытащил меч из ножен, темная сталь и рябь с блеском на лезвии показали, что этот меч был из валирийской стали.

Двор вокруг него ахнул, но именно реакция одного человека интересовала Джехериса. Глаза принца Оберина сузились, он прыгал между Джехейрисом и мечом и пришел к тому самому выводу, которого Джехерис надеялся избежать.

— Темная Сестра. — почтительно выдохнул кто-то в толпе.

Йорен согласно кивнул и вытащил письмо из куртки. — Мейстер Эймон также прислал тебе письмо, мой принц, вместе с сообщением, которое я должен был передать лично.

Джехерис выжидающе посмотрел на него и он ответил: «Кровавый Ворон передает привет».

http://erolate.com/book/3447/82724