Глава 124 (Часть 3)
Последние десять минут фильма оказались даже более захватывающими, чем два предыдущих часа.
Кун Чао, на глазах у всего дворца, громко крикнул:
— Принц – фальшивка!
Император неустанно задавал Принцу вопросы, но тот упорно молчал. Ветер развевал его длинные волосы, обнажив часть щеки, которая была красивой и гладкой, как прекрасный нефрит. Встав перед Императором на колени, он воскликнул:
— Отец Император!
Этот низкий нежный голос раздался так внезапно, что заставил затаить дыхание всех зрителей в кинотеатрах.
В этом голосе не было ничего необычного: он был таким же, как и во время всех предыдущих появлений Чжу Можэня в кадре. Нежный и чистый; он определенно принадлежал доброму человеку, доброму монарху… Этот голос, словно, лёгкий весенний ветерок, нежно обдувал лица зрителей, очищая их сердца и наполняя их верой в то, что на свете действительно может существовать настолько добрый и искренний человек.
Но теперь этот человек стоял на коленях и мягко спрашивал:
— Отец, ты мне веришь?
Ответом ему было молчание Императора.
В конце концов, юноша тихонько рассмеялся, словно смеясь над самим собой. Когда он поднял голову, на большом экране появилось красивое лицо с ясными сияющими глазами и слегка приподнятыми уголками губ. В этот момент он по-прежнему оставался всё тем же статным величественным принцем, даже когда тысячи солдат целили ему в спину свои копья.
Принц поднял глаза, посмотрел на своего отца нежным и долгим и взглядом, после чего вдруг вздохнул и тихо усмехнулся:
— Ты мне не веришь.
От этого предложения у Лю Сяочжэнь перехватило дыхание. Перед её глазами промелькнуло множество картинок – от первого появления этого человека на экране до настоящего момента он только и делал, что заботился о своём тяжелобольном отце! Действие сцен, где он появлялся чаще всего, происходило в имперском дворце у постели Императора. Он трудился не покладая рук! Он сумел покорить даже Кун Чао, и тот однажды признался Шэн Сянцзюнь:
— Принц – самый уважаемый в моей жизни человек...
Но теперь этот «уважаемый человек» стоял на коленях перед тысячами зевак, а подчинённые человека, который сказал о нём «Принц – самый уважаемый в моей жизни человек», направляли на него своё оружие.
Нежная спокойная улыбка сохранялась на лице юноши от начала и до конца, и, хотя в его глазах был заметен проблеск воды, он не плакал. Взглянув в испуганные глаза Императора, Принц внезапно встал и приставил нож к его горлу.
Отец, который столько лет воспитывал и всей душой любил его, сейчас был в ужасе.
Принц, окружённый тысячей солдат, продвигался к дворцовым воротам, держа перед собой напуганного старика. Его великолепное одеяние уже было рассечено мечом и испещрено ужасающими отверстиями. Стоя перед запертыми воротами Дворца, он крикнул:
— Открыть ворота!
Появившаяся из ниоткуда стрела внезапно пронзила ладонь юноши, заставив его охнуть от боли и смущенно обернуться.
Ворота дворца были уже наполовину открыты, и залитый кровью Принц с растрёпанными волосами, словно безумный, ринулся наружу. Но уже через мгновение он внезапно остановился.
Прекрасный Принц увидел приближающуюся снаружи фигуру высокого холодного мужчины, достающего из своих ножен вышитый узорами клинок.
Этот клинок вскоре пронзил его сердце...
Грустная музыка в этот момент внезапно прекратилась. Лю Сяочжэнь попыталась обнять себя, чтобы согреться, и только тогда поняла, что плачет. Многие в кинотеатре дрожали от ужаса и боли, увидев, как Кун Чао пронзает сердце Чжу Можэня ножом.
Однако юноша с ножом в груди ещё не умер. Он медленно посмотрел на клинок, торчащий из его груди, а затем медленно повернулся и посмотрел на своего убийцу.
Кровь хлынула из его рта. Он посмотрел на храброго командира Цзиньи-вэй нежным и беспомощным взглядом, тепло улыбнулся и с упрёком прошептал:
— Кун Чао, после того, как ты сделал это со мной… тебя не мучает совесть?
Зрачки Кун Чао задрожали, а губы разжались, но он так и не смог произнести ни слова.
К ним подбежал Император, обняв своё любимое дитя, и горько зарыдал, крича и зовя на помощь врача. Принц в это мгновение словно совсем забыл о своих смертельных ранах и расплылся в тёплой улыбке. Он чувствовал крепкие объятия своего отца и слышал его рыдания и горькие слова любви.
Однако к этому моменту он уже давно не был способен произнести хоть слово.
Веки медленно сомкнулись, и перед его глазами пронеслись воспоминания.
***
Где-то в глубинах имперского дворца.
Ли Гаодань, глава Восточного крыла стоял перед ним на коленях и докладывал о том, что произошло в Фуцзяне. Принц мгновение помолчал, закрыл глаза и произнёс:
— Шэн Гэ – старый изменник. Как мы поступаем с изменниками?
Ли Гаодань на мгновение опешил, но тут же послушно склонил голову и ответил:
— Преследуем и наказываем их!
***
Затем он снова увидел своего отца. Это было десять лет назад.
Между резными колоннами и расписными зданиями ходил бодрый Император, который ещё не был серьёзно болен, и обучал сына управлению империей. Любящий отец одобрительно смотрел на мальчика и с улыбкой кивал:
— Мой сынок! Мой умный, мудрый, доброжелательный и честный сынок! Наконец, спустя почти век у власти, я абсолютно всем доволен! Теперь я могу отправиться Под Цзюцюань*!
Мальчик слегка нахмурился и серьёзно возразил:
— Отец-император, Вы – небесный дракон! О каком Цзюцюане Вы говорите?
***
В этот момент умирающий принц внезапно открыл глаза и снова увидел окровавленный нож в своей груди. Безмолвно взглянув на прощание на командира Цзиньи-вэй, он через боль улыбнулся ещё шире.
Роскошный парчовый халат был измазан кровью и пылью, а шелковистые волосы юноши спутанными лежали на земле. Его некогда яркие глаза бессильно закрывались навсегда...
На этот раз он окончательно погрузился во тьму.
Лю Сяочжэнь больше не могла сдерживать слёзы. Девушка рыдала, пусть и не понимала, почему. Увидев мёртвым человека, который когда-то был таким очаровательным и солнечным, она не могла оставаться равнодушной. Ей было жаль не только её любимого Жун Жуна, но и несчастного Принца.
***
Но фильм на этом не заканчивался.
Картинка на экране резко сменилась: освещаемые ярким лунном светом, Кун Чао и Чжу Можэнь сидели за каменным столом, жарили тосты и пили.
Они душевно болтали, обсуждая самые разные темы – от астрономии и географии до управления народом. Яркая луна отражалась в бокалах, а Принц во дворе ослепительно улыбался. После долгой беседы он вдруг замолчал и с улыбкой посмотрел на командира Цзиньи-вэй, который к этому моменту уже был сильно пьян.
— Командир Кун, почему Вы смотрите на меня?
Лунный свет образовал красивый ореол позади юноши, который – с его нежной улыбкой – был похож на ангела.
Подвыпивший Кун Чао слегка прищурился и посмотрел на этого необыкновенного прекрасного юношу. Выражение его лица было немного растерянным. Спустя долгое время он рассмеялся и ответил:
— Принц требует от чиновников восхищения, и чиновники восхищаются им.
Молодой человек был немного недоволен его ответом:
— Разве мы с командиром Кун не друзья? К чему все эти звания и титулы? Вы казались мне не похожим на всех этих педантичных старых чиновников, которые не могут отказаться от этих официальностей. Наверное, я ошибся…
— Можэнь.
На лице Принца застыло удивление. Зрачки юноши слегка расширились.
Пьяный Кун Чао улыбнулся и повторил:
— Чжу Можэнь. — после этого он с грохотом рухнул на стол.
Спустя пару секунд ступора Принц рассмеялся, встал и помог пьяному командиру дойти до дома:
— Кун Чао, Кун Чао… Если не считать моего отца, Вы – первый человек, о котором я забочусь… Не говоря уже о том, что я никогда не заботится о пьяницах...
Грациозный Принц с трудом помогал высокому и крепкому командиру удержаться на ногах.
Со скрипом дверь открылась, и – всё с тем же скрипом – закрылась.
Экран постепенно темнел, а из динамиков в этот момент полилась прекрасная трагическая мелодия.
***
Когда зрители пришли в себя, то обнаружили, что монтажёр уже «перенёс» их обратно на церемонию коронации.
Окровавленная рука безжизненно опустилась на землю.
Эта рука, которая только что держала Кун Чао за плечо и помогала ему дойти до дома, теперь лежала в грязи, ослепляя зрителей контрастом «белого на чёрном».
Человек простых кровей, который не по праву оказался при дворе, теперь снова вернулся в грязь… Очень символично.
Император душераздирающе закричал:
— Сынок!
Экран снова потемнел, но на этот раз окончательно.
На этой ноте фильм закончился.
Из нижней части экрана «выплыли» первые строчки титров.
Все девушки в кинозале плакали, размазывая тушь по щекам. Лю Сяочжэнь тоже рыдала, ненавидя Кун Чао сердцем, но разумом понимая, что он не сделал ничего плохого.
Ей очень хотелось поделиться своей горечью с подругой, но та была преданной фанаткой Цинь Чэна, поэтому ей оставалось только стиснуть зубы и вытереть слезы.
Однако… уже в следующее мгновение она услышала сердитый и обиженный голос своей подруги сбоку:
— Подонок! Кун Чао – подонок! Безжалостный подонок! Мерзавец!
Лю Сяочжэнь растерянно уставилась на девушку:
— ?..
Но Лю Сяочжэнь уж точно не ожидала, что после того, как её подруга (на минуточку – убеждённая поклонница Цинь Чэна!) скажет это, к ним повернётся заплаканная девушка с переднего ряда и сердито кивнёт:
— Да! Ублюдок! Пусть бежит со всех ног! Он от меня всё равно не убежит… Ой, ой, ой... Как он посмел убить такого милого принца?! Он не человек!
Подруга Лю Сяочжэнь внезапно согласилась с девушкой:
— Да, он не человек! У-у-у-у-у!
Лю Сяочжэнь:
— …
«Что, чёрт возьми?! Мы с вами точно смотрели один и тот же фильм?!»
*В рассказе китайской классики «Цзо Чжуань» герой говорил, что после смерти встретится со своей матерью в «Хуанцюане» («жёлтый источник»). Позже это слово стало использоваться для обозначения места, где человек живёт после смерти (поскольку грунтовые воды в глубоких колодцах жёлтые, а людей хоронили под землёй, люди стали ассоциировать тёмно-жёлтые воды с загробным миром).
Загробный мир также называют «Цзюцюань» и «Под Цзюцюань» («девять уровней»), имея в виду к чрезвычайно глубокую часть такого колодца.
http://erolate.com/book/3652/91227
Готово:
Использование:
