Я одел шорты и футболку с намерениями сесть на велосипед, как только получиться сбежать из дома. Наконец, этот момент пришел, я больше не мог его откладывать. Я спустился вниз, и как только лестница скрипнула под моим весом, разговор затих. Это подтвердило, что я был темой их разговора, моя паранойя и мой недавний комплекс преследования сказались на мне. Я глубоко вздохнул, решив действовать так, как будто ничего не произошло.

«Доброе утро,» рассеянно сказал я, видя, что они сидят за кухонным столом. Я пошел к полке, чтобы взять коробку хлопьев, и поставил ее на стол, прежде чем взять миску, ложку и молоко. Я высыпал хлопья в миску и вылил молоко, прежде чем начать есть. Я все еще не хотел есть, но мой желудок начал болеть из-за отсутствия обеда и ужина вчера, поэтому я заставил себя.

Я смотрел на коробку с хлопьями, которую поставил между собой и ними, как будто на ней была напечатана самая важная информация в мире, и ждал. Они не сразу ответили на мое приветствие, как обычно. Это дало мне некоторую слабую надежду, что я смогу доесть и быть свободным в течение дня.

«Мэтт?» Моя мать сказала, мгновение спустя, разрушая мою надежду. «Ты готов поговорить о вчерашнем?»

Я вздохнул, понимая, к чему это все идет, но поднял голову, чтобы посмотреть на них в первый раз. «Зачем?» Я спросил, в основном преуспев в том, чтобы держать горечь в своем голосе. «Разговоры не изменят того, что произошло. Все, что я могу сделать, это разобраться с этим, как могу. Это отстой? Да. Можно ли это изменить? Нет. Я недоволен? Какая разница?» После этих слов, я снова смотрел на коробку и продолжил есть хлопья.

«Мэтт, дорогой, вчерашний день был для тебя шоком. Я просто беспокоюсь о том, как ты с этим справляешься. У тебя должно быть много вопросы. Я просто хочу, чтобы ты поговорил об этом с нами, чтобы я могла тебе помочь.»

«Я думаю, что на большинство вопросов, которые у меня были, вчера ответили,» сказал я так загадочно, как мог. «Все остальное не имеет значения.»

«Для нас это имеет значение, Мэтт,» сказала мать, пытаясь вовлечь меня в разговор, и вытягивала из меня слова так нежно, как только могла. Она протянула руку и взяла коробку с хлопьями, убрав ее между нами, чтобы они обе могли посмотреть на меня.

«Хорошо,» сказал я, позволив ложке упасть обратно в наполовину полную миску, понимая, что не смогу сьесть больше, даже если моя жизнь будет зависеть от этого. Мне казалось, что меня сейчас стошнит. «Ты права. Вчерашние события были шокирующими для меня. Но не для тебя, и не для Лилли. Вы обе знали заранее, что это произойдет. У вас обеих было время подготовиться, а я был в неведении. Вчера я потерял отца. Я никогда не держал от тебя секретов, Лилли, и это был самый большой секрет во всей нашей семье. Вы обе знали, и оставили меня в подвешенном состоянии, пока не стало слишком поздно.» Я злился, и слова вырывались из меня, как будто были под давлением.

«Вот почему я не пришел вчера на ужин. Это была семейная тайна, и все знали, кроме меня. Хочешь знать, что я чувствую? Я чувствую, что это я должен был уехать, а папа остался здесь. Ведь вчера я был единственным чужаком. Вы все позволили стать чужим. Папа был тем, кто дурачился, Мама, ты знала, что он уходит и, вероятно, о его секретарше тоже, и Лили держала доказательства. Если бы я не пришел домой раньше, я бы, наверное, до сих пор не знал ничего!» Я вскочил на ноги, мое тело дрожало, когда я прижимал кулаки к столу. «Как бы вы себя чувствовали, если бы трое людей, которым вы доверяли больше всего, держали от вас секрет, который собирался уничтожить вашу семью?»

У меня были слезы на глазах, и я чувствовал тепло на моем лице, которое говорило мне, что у меня было красное лицо от гнева и горя. Я развернулся и побежал к задней двери, прежде чем эти слезы могли заметить, обув свои кроссовки, не потрудившись остановиться, чтобы завязать их, затем я хлопнул рукой по защелке и убрав дверь с моего пути. Обе что-то говорили, звали меня, но все, что я слышал, это кровь в ушах. Я пересек двор и прыгнул через забор, схватив свой велосипед со двора Бекки, уезжая так быстро, как мог.

Я крутил педали, пока мои ноги не заболели, а затем крутил еще сильнее. Я не останавливался, пока нога не соскользнула с педали и врезалась в острый стальной край. Я громко выругался и слетел с велосипеда, чудом избежав серьезных травм. Когда я сел и огляделся, я аккуратно надавил на рану. Я был не далеко от торгового центра, но действительно не обращал на это внимания. Торговый центр был в 6 милях от моего дома.

Я сидел на земле, слезы все еще текли из глаз, по крайней мере, частично теперь из-за травмы. Я тихо застонал от боли и проверил рану на ноге. Она выглядела уродливо, и все еще кровоточила, поэтому я хлопнул по ней руками и сжал. Услышал звук шагов недалеко от меня, я обернулся, подавляя еще один стон, когда Лана Пауэрс остановилась, с выражением шока на лице.

«Мэтт! Ты в порядке?!!? Я как раз заезжала на парковку, когда увидела, как ты падаешь! Боже мой, у тебя идет кровь . Я вызову скорую помощь, а затем дам знать твоим родителям,» сказала Лана, начиная копаться в сумочке.

«Нет!» Я решительно возразил, прежде чем успокоился. «Нет, со мной все будет хорошо. Просто очень больно, вот и все. Моя нога сильно пострадала, но кровотечение действительно под контролем. Как только оно прекратится, я пойду домой и приведу себя в порядок. Тебе не нужно никому звонить. Пожалуйста.»

Должно быть, что-то было в моем голосе, когда я это сказал, потому что Лана перестала искать телефон, и вопросительно посмотрела на меня. Наконец, она кивнула в знак согласия и вместо этого села рядом со мной на траву.

http://erolate.com/book/3833/102166