С дурным предчувствием Цунаде слушала, как демонесса начинает рассказ.
Воспоминания
Ксанна испытывала злость и раздражение. Обычно, если ты злишься, то не обращаешь внимания на объект раздражения, но здесь был особый случай. Гнев был вызван тем фактом, что она не так давно была запечатана, в то время как причиной раздражения послужил её новорождённый сосуд.
Ей удалось оказать достаточное влияние на печать, чтобы превратить её из отвратительной канализации в лесистую местность, но это никак не помогло заглушить непрекращающийся, раздражающий плач ребенка, в которого она была запечатана.
ХХХХХХХХ
Прошло несколько месяцев, а этот глупый ребёнок всё ещё не перестал плакать!
Она не могла винить его за плач, учитывая его обстоятельства, но это не делало его менее раздражающим для неё.
Сиротским приютом, куда его поместили, управляет женщина, которая презирает мальчика за то, что в нём запечатана её сущность. Она не могла найти в себе достаточно ненависти, чтобы по-настоящему причинить ему вред или убить его, потому что, в конце концов, он всё ещё оставался беспомощным ребенком, но она часто “забывала” покормить его, сменить подгузник или ещё что-нибудь подобное.
И она никогда, никогда не обнимала его, как бы сильно он ни тянулся к ней.
ХХХХХХХХ
Ксанна пребывала в замешательстве.
Ребёнок (Узумаки Наруто, если она правильно запомнила его имя) перестал плакать несколько недель назад, и она не знала почему.
Его кожа по-прежнему зудела, потому что ему требовалось сменить подгузник, он по-прежнему чувствовал голод, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как его в последний раз кормили, а его отчаянное желание, что его подержали на руках, только усилилось.
Почему же тогда он больше не плачет?
Скоро исполнится год с тех пор, как она была запечатана, и, слушая постоянный жалобный плач своего сосуда и чувствуя, как он грустит, даже она в конце концов начала жалеть его. Мальчик совершенно невинен и не заслуживает такого обращения. Было бы милосерднее просто убить его, вместо того чтобы продлевать его страдания подобным образом.
Злобная женщина, что управляла сиротским приютом, не могла заставить себя сделать это, но в своём невежестве она поступала гораздо более жестоко.
Вздохнув про себя, она втянула младенческое сознание мальчика в печать, желая узнать, почему он больше не плачет.
Появился мысленный образ Наруто, и, с любопытством оглядев изменившееся окружение на мгновение, маленький светловолосый малыш уставился на неё грустными голубыми глазами.
Ксанна посмотрела на него в ответ, ожидая увидеть, сделает ли он что-нибудь ещё, но он так и не сдвинулся с места, что привело её в замешательство. Она ожидала, что он протянет к ней ручки, как делал это с любым другим взрослым, которого видел.
Снова вздохнув про себя, она взяла его на руки, чувствуя, как в его мыслях промелькнуло детское удивление, а затем счастье. Устроившись у изголовья кровати, которую создала в печати, всё ещё прижимая к себе маленького мальчика, она глубже погрузилась в его мысли и эмоции, пытаясь понять, что происходит. Это было легче сделать, находясь с ним в таком контакте.
Процесс оказался сложным и дезориентирующим, потому что мысли ребёнка были мимолетны и имели тенденцию беспорядочно перескакивать с одну на другую, но ей всё-таки удалось разглядеть причину его внезапно изменившегося поведения.
Он банально сдался. Хоть инстинкт и подсказывал ему, что плач приведёт родителя на помощь, но накопленный за месяцы опыт подсказывал ему, что, сколько бы он ни плакал, никто так и не придёт.
Даже сейчас он цеплялся за неё со всей отчаянной силой, на которую были способны его молодые конечности, потому что боялся, что она отпустит его. Не имея на повестке ничего более интересного и не видя причин отказывать ему в этом, она прижала его ближе и нежно провела пальцами по белокурой головке.
Она бы прекратила его страдания прямо здесь и сейчас, если бы могла, но печать не позволяла ей причинить ему какой-либо вред.
Несколько минут спустя она вдруг почувствовала, как его пухлая ручонка оттягивает в сторону ворот юкаты, которую она смастерила для себя. Затем его рот обхватил её сосок и пососал его, что заставило её приподнять багровую бровь на мальчика.
"Глупый ребёнок, даже если бы у меня было молоко, чтобы я могла тебя покормить, это никак не поможет тебе в этом месте." — тихо пробормотала она и попыталась оттащить его.
Он сразу же начал всхлипывать, но, по-видимому, пытался подавить слёзы. Горький опыт ещё раз подсказал ему, что плач только усилит боль в горле и вызовет резь в глазах.
Вздохнув ещё раз, она снова притянула его ближе и позволила ему делать всё, что заблагорассудится. Он всего-навсего голоден, и это, казалось, улучшало его самочувствие, если не сказать больше. То, что младенца довели до такого депрессивного состояния, было слишком печально, чтобы выражать это словами.
XXXXX
Двухлетний Наруто бессвязно лепетал, пытаясь ухватиться за прядь рыжих волос, которую Ксанна болтала перед ним, наслаждаясь игрой.
Она стала время от времени втягивать его в печать, и мальчик всегда был рад её видеть. Он, похоже, не сохранял никаких сознательных воспоминаний об этих визитах, но она видела, что он стал вести себя несколько иначе.
Он не только больше не плакал, но и стал избегать любых взрослых, которых видел (во всяком случае, насколько это было возможно в младенчестве).
Ксанна также научилась использовать крошечное количество своей чакры, чтобы поддерживать его тело и извлекать как можно больше энергии из пищи, которую он получал. Она не была уверена, делали ли воспитатели это нарочно или нет, но они давали ему лишь такое количество еды, чтобы он почти постоянно оставался голодным. Но с её помощью ему удавалось бороться с недоеданием.
ХХХХХХХХ
Наруто радостно лепетал всякую чушь демонессе, которая в настоящее время обвила его своими хвостами, при этом размахивая другим хвостом перед собой, пока он пытался поймать его.
Когда он, наконец, поймал его, он торжествующе вручил его ей, хихикая, и открыл рот, чтобы заговорить.
"Каа-сан! Давай!"
Ксанна застыла в шоке от того, как он её назвал. Он никогда не называл её так раньше.
Оглядываясь назад, она, возможно, должна была этого ожидать. В конце концов, она являлась единственной, кто когда-либо обращал на него хоть какое-то внимание, даже если он не мог вспомнить этого, когда просыпался.
Тем не менее, она обязана была прояснить для него:
"Я не твоя мать, Наруто." — сказала она тихо, но твёрдо.
"Каа-сан!" — Он булькнул ей в ответ, помахивая пушистым хвостом, который держал в руках.
"Нет." — повторила она.
Он хихикнул и начал жевать кончик хвоста. Когда она отняла его от рта, он ещё немного похихикал и снова заговорил. — "Каа-сан, брмгиб!"
"Я не твоя мать." — снова повторила она, на этот раз более жёстким тоном.
Губы Наруто задрожали, и он уткнулся головой ей в грудь, явно расстроенный её резким тоном.
Вздохнув, она погладила его по голове и издала несколько успокаивающих звуков, которые до сих пор действовали безотказно. Наруто ещё раз пробормотал что-то невнятное про “Каа-сан” и затих, что заставило Ксанну снова вздохнуть. Ему меньше трёх лет, а он уже стал таким упрямым.
Она не могла поверить, что на самом деле молчаливо позволила ему называть её так, но он, скорее всего, всё равно не вспомнит об этом, когда проснётся.
ХХХХХХХХ
Ксанна напевала случайную мелодию маленькому светловолосому мальчику, которого она укутала в свои хвосты, успокаивая его после последнего кошмара. Ему недавно исполнилось шесть лет, и он страдает от них уже несколько лет.
По-видимому, чем старше он становился, тем меньше вины испытывали воспитатели приюта за то, что применяли к нему различные жестокости. Они тонко, а иногда и не очень, подстрекали других детей издеваться над ним, и это вынудило Наруто жить в постоянном страхе перед всеми окружающими, что в конечном итоге привело к кошмарам, преследующим его во сне.
Некоторое время назад прошла годовщина её запечатывания, и в этот раз Наруто пришлось особенно плохо. Несколько детей постарше запугивали его, подвешивая над лестницей, а затем сталкивая вниз. Один из воспитателей увидел это, но мужчина был пьян и только одобрительно ухмыльнулся, когда увидел разыгравшуюся сцену.
Хоть Наруто повезло, и он ничего не сломал, но всё равно остался с сильными ушибами и ужасом. С тех пор ни одна ночь не проходила без кошмара, и сейчас маленький мальчик цеплялся за неё и икал, пытаясь удержаться от слез.
"Каа-сан, почему все меня ненавидят?" — выдавил он, когда немного успокоился.
Нахмурившись, Ксанна обдумывала, как ей следует ответить; то, что её называют матерью, давно вошло в привычку и стало нормой. В конце концов, она решила не лгать ему. — "Они ненавидят тебя из-за меня."
"Но почему?" — спросил он и обнял её ещё крепче.
"Потому что они дураки. Не обращай внимания на мнение тех, кто ничего не стоит."
Он кивнул в знак согласия и ещё глубже зарылся головой в её объятия, чувствуя теперь лишь счастье и защищённость, оставаясь с ней. Ему хотелось, чтобы так продолжалось всегда.
Ксанна снова вздохнула про себя, обнимая его. Такой прекрасный ребёнок не должен подвергаться такого рода издевательствам. Наруто по-прежнему ничего не помнил об этих визитах, когда возвращался в мир бодрствования, но это не означало, что он совсем ничего не получал от этого. Каждый раз, когда он просыпался, он испытывал чувство комфорта и поддержки, которые не позволяли ему сломиться.
Её уже давно не посещали мысли о том, чтобы оборвать его жизнь, Ксанне было гораздо интереснее наблюдать, что станет с ним в будущем. В дополнение к этому, она задавалась вопросом, когда сможет говорить с ним полностью, а не только с его подсознательной частью.
"Оставайся сильным, малыш. Я очень хочу увидеть, что ты из себя будешь представлять, когда вырастишь."
ХХХХ
Почти спустя год разум Наруто созрел настолько, что она больше не могла сама приводить его в печать.
Он повстречал Аяме, когда ему было семь лет, и эти отношения стали для него очень важными. Несмотря на это, он всё ещё тосковал по чему-то, чего не мог по-настоящему вспомнить. Он помнил лишь то, что существует женщина с рыжими волосами, которую он обязан помнить, потому что она — самый драгоценный человек для него в этой жизни. Он мог чувствовать себя в безопасности и счастливым только тогда, когда она обнимала его. Его бесконечно расстраивало и печалило то, что он не мог вспомнить ничего конкретного.
Несмотря на то, что Ксанна больше не могла приводить его в печать, она продолжала поддерживать его тело сильным с помощью своей чакры и исцелять его травмы, когда он их получал.
Когда ему исполнилось десять лет, она намеренно позволила ему получить переохлаждение и использовала его спутанное состояние ума, чтобы снова втянуть его в печать. Она была удивлена тем фактом, что он помнил её, но не помнил, чтобы называл её матерью. Ещё больше её удивило его заявление жениться на ней, но она не стала оспаривать его.
В конце концов, хоть она и была для него ближе всего к фигуре матери, но это не означало, что она на самом деле являлась ею, — да и в любом случае она была не из тех, кто заботится о моральных последствиях. Большинство людей чувствовали бы отвращение от такой ситуации, но она, честно говоря, не могла заставить себя переживать. Не то чтобы она действительно верила, что из этого всё равно что-нибудь выйдет.
Решимость, которую он извлечёт из этого, в любом случае сослужит ему хорошую службу.
Когда он освободил её в возрасте пятнадцати лет, она намеревалась оставить его на произвол судьбы, но не смогла удержаться и всё-таки навестила его, когда почувствовала, как он опечален её отсутствием.
Когда все её попытки перенаправить его интерес на человеческих женщин не увенчались успехом, она обнаружила, что чувствует к нему настоящий романтический интерес, а не просто нежность, которую испытывала раньше.
Конец Воспоминаний
http://erolate.com/book/4285/152817