Готовый перевод Одно эгоистическое желание / Эгоизм: Глава 12. На самом деле всё как раз наоборот

Бодрость, испытанная перед сном, полностью исчезла после пробуждения. Болели все суставы, желудок был тяжёлым, а голова безмерно утомлённой.

Не помню, какие сны мне снились, помню лишь, что всю ночь я метался в разных безумных снах, не имея ни одного шанса на передышку.

Что же, чёрт возьми, может избавить от этих адских болей? Лекарства не помогают, секс тоже.

Неужели единственный выход – умереть?

Лежал неподвижно, расслабленно. Из-за сильного недомогания в голове не роились никакие мысли, остро ощущалась лишь боль, порождая замкнутый круг, усиливающий недуг.

Двигаться совершенно не хотелось, но тело уже требовало еды.

Поскольку я запретил Тан Бяню приходить часто, то наверняка снаружи не было никакой горячей еды навынос. В шкафу, кажется, была лапша быстрого приготовления, её и съем.

Хоть я уже и решил, что и как есть, тело словно заржавело, полвека просидел, уставившись на ковёр под ногами.

Вчера Цзи Чэньфэн стоял на коленях тут... Бёдра, казалось, всё ещё помнили его крепкую хватку, там слегка тлело жаром. Трепетные ресницы, влажные губы, взгляд снизу вверх... Одно только воспоминание об этом, и вялое тело словно оживилось.

Надеясь, что душ взбодрит, а новое переживание вчерашних наслаждений вдохнёт в тело силы, я отправился в ванную.

В голове всплывал образ смятенного Цзи Чэньфэна, но как бы ни дрожало тело и ни частило дыхание, испытанное удовольствие было пустым. В итоге всё завершилось весьма небрежно.

Прислонившись лбом к кафелю, под струями прохладной воды смывая с рук грязь в слив. Виски пульсировали, как от уколов иглами, в икрах будто выкачали всю силу, от лодыжек поднималась тупая боль, стоило лишь расслабиться – колени подгибались.

Ужасная тоска.

Дыхание выровнялось, я уставился на ладонь и медленно сомкнул пальцы, стирая следы.

— Видно, без того ротика никак...

Поедая не до конца размягчённую лапшу, я открыл телефон – несколько пропущенных от Цзи Чэньфэна вчера. Также были непрочитанные сообщения с вопросами о моём состоянии, но больше ничего.

[Не хочешь поужинать вместе сегодня вечером?]

Вчера я слишком зазнался, следовало хотя бы для виду спросить, добрался ли он домой. Но можно исправиться и сейчас, не поздно...

Отложив телефон и сосредоточенно прихлёбывая две большие порции лапши, я размышлял, чем убить время после обеда, когда позвонил Тан Бянь.

— Что случилось?

— Напоминаю, что во второй половине дня нужно идти на повторный приём к доктору Чжоу. Не забудьте, молодой господин.

Если бы он не сказал, я бы и правда забыл.

— Хотите, я заеду и заберу Вас? — спросил Тан Бянь.

— Не нужно.

Клиника Чжоу Цзиюйя находилась в самом центре города, в престижном офисном здании. Городской ориентир, который был виден из окна, был тот же, что и из моего панорамного окна. Идти туда было гораздо удобнее, чем к Цзи Чэньфэну.

— Молодой господин, не влюбились ли Вы недавно, что так оберегаете меня...

Оставив несколько глотков лапши, я отбросил вилку, взял со стола салфетку и вытер рот.

— Вешаю трубку.

— Стойте! Постойте!!! — резко вскричал Тан Бянь. — Есть ещё один важный вопрос, который я должен обсудить с Вами, не вешайте трубку!

— Ну, выкладывай.

Не торопясь вешать трубку, я подошёл к аптечному шкафчику в гостиной и стал рыться в поисках обезболивающего.

— Это... Ши Хао вернулся, только пару дней назад прилетел из-за границы.

Выудив обезболивающее, я застыл, и лишь через пару секунд продолжил раскрывать упаковку.

— Ну и что, что вернулся, какое это имеет ко мне отношение?

— Вернулся, чтобы в последний раз повидаться со старейшиной семьи Ши... Старик скончался прошлой ночью. Молодой господин, когда встретитесь с ним, постарайтесь не вспылить, во всём нужно соблюдать благопристойность.

В начале лета я уже слышал, что старейшина семьи Ши доживает последние дни, думал, он протянет до следующего года. Но он не дожил даже до осени.

Семьи Сан и Ши считаются в городе влиятельными и уважаемыми кланами, к тому же их бизнесы тесно переплетены. Хотя мы, младшее поколение, не очень-то достойны, но ради репутации Сан Чжэнбай непременно заставит меня присутствовать на церемонии прощания вместе с ним.

В тот момент встреча с Ши Хао станет неизбежной.

— Это отец попросил тебя меня предупредить?

— Не предупредить, просто довести до сведения...

Тан Бянь вряд ли имел прямой контакт с Сан Чжэнбаем, так что «довести до сведения» – это, скорее всего, задание от Тан Чжаоюэ. А Тан Чжаоюэ не из тех, кто лезет не в своё дело, она поступила так, должно быть, выполняя распоряжение Сан Чжэнбая.

Отношение к сыну у него такое же, как и к делам компании – он просто передаёт свои указания доверенным лицам, а те по цепочке спускают их вниз на исполнение.

Как же удобно.

Таблетка засела в горле, не давая проглотить её из-за отсутствия жидкости. Горький привкус распространялся от корня языка, его не могла перебить даже насыщенная специями лапша.

— А когда церемония прощания?

Сделав большой глоток минералки, я всё равно чувствовал, как горечь будто прилипла к задней стенке горла, никак не желая смываться.

— Послезавтра.

Без предупреждения повесив трубку, я склонился над раковиной и сунул пальцы в горло, выцарапывая застрявшие частички таблетки.

Слюна, смешанная с кровью, вырвалась наружу, и вкус ржавчины полностью завладел ртом. Кончики пальцев окрасились в бледно-красный, а горло нестерпимо болело.

— Чёрт...

Не знаю, кого ругать – Тан Бяня, Сан Чжэнбая или эти чертовски горькие таблетки.

Новость о возвращении Ши Хао в страну, должно быть, дошла и до Чжэн Цзеюаня – он один за другим звонил мне, пока я не сбросил все его вызовы и не добавил в чёрный список.

[Сань Нянь, этот ублюдок Ши Хао вернулся. В ближайшие дни будь очень осторожен, если выйдешь на улицу, лучше вообще никуда не ходи. А если всё же понадобится выйти, позвони мне, я буду твоим телохранителем!]

Сначала подумал, что это ответ от Цзи Чэньфэна, но оказалось, просто сообщение от Чжэн Цзеюаня.

Разве во время обеда нельзя посмотреть телефон?

С раздражением отбросив телефон в сторону, я заметил, что очередь на парковку не продвигается. Опустив стекло, я высунул голову, чтобы выяснить причину задержки, но ничего не увидел.

Не осознавая того, бросил взгляд на встречную полосу и случайно увидел, как Чжоу Цзиюй выходит из чёрного внедорожника.

На нём был длинный тренч верблюжьего цвета, под ним бежевый свитер и тёмные брюки – он больше походил на модель, сошедшую с подиума, нежели на психолога.

Засунув руки в карманы, он следил за потоком машин, готовясь перейти дорогу к нам. Водитель одной из машин в этот момент опустил стекло и окликнул его.

Смуглый мужчина за рулём с резкими чертами лица был, несомненно, иностранцем.

Чжоу Цзиюй с удивлением обернулся, подошёл к нему, но не успели они обменяться парой слов, как иностранец потянул его за шею и поцеловал взасос.

Прямо там, на обочине, средь бела дня, они жарко целовались.

Вот оно что.

Я всё гадал, есть ли теперь внешние требования к врачам, ведь они оба так хорошо одеты. Но если они геи, это многое объясняет.

Наконец очередь сдвинулась с места, и я, не обращая внимания на целующуюся парочку, медленно въехал на парковку.

Когда я припарковался и поднялся в приёмную Чжоу Цзиюйя на лифте, он уже ждал меня за рабочим столом – на этот раз он повёл себя умнее и занял место заранее, за полчаса до назначенного времени.

— Рад снова видеть Вас, молодой господин Сан, — на его лице вновь возникла маска приветливости, но говорил он теперь более осторожно и сдержанно. — Как бы Вы хотели начать? Или мы можем ничего не делать, просто отдохните здесь?

Умный малый, он полностью уловил мой настрой.

Диван в кабинете был мягким и удобным, пальцы ощущали тонкую зернистую фактуру первосортной воловьей кожи.

Некоторое время я молча похлопывал по подлокотникам, а Чжоу Цзиюй терпеливо ждал, не торопя меня.

— Знаешь ли ты, как другого человека влюбить в себя?

Чжоу Цзиюй удивлённо моргнул и протянул:

— А-а...

— Отвечай только на мои вопросы. Если посмеешь задать хоть один свой вопрос или разболтать кому-нибудь то, что я рассказал... — бесстрастно глядя на него, я закончил: — Лучше тебе пожелать смерти.

И это было сказано без малейшего преувеличения или шутки. Чжоу Цзиюй явно почувствовал угрозу и мгновенно стал собранным, вернувшись в профессиональный режим.

— Будьте уверены, врачи обязаны хранить тайны пациентов. Всё, что Вы мне доверите, я никому не выдам.

Я холодно усмехнулся, не приняв его слова всерьёз.

— Я видел, как вы целовались с тем иностранцем на обочине. Так скажи же, как ты заставил его полюбить в себя?

Оставив в стороне деньги и власть, мало кто в моём окружении знал, как заставить женщину влюбить в себя, не то что мужчину. А говорить на такие темы с Сюй Си было совершенно невозможно – раскопай она правду, узнай о существовании Цзи Чэньфэна, это было бы очень опасно.

Чжоу Цзиюй явно не ожидал, что разговор свернёт на него самого, его лицо слегка изменилось, и некоторое время он молчал, прежде чем вновь обрёл собранность.

— У каждого своя ситуация, мой опыт может быть не слишком подходящим для Вас. Не расскажете ли Вы о характере этого человека? Тогда я, основываясь на Вашем описании, смогу дать более точный совет.

Характер?

Опустив взгляд, я задумался:

— Со всеми остальными очень дружелюбен, только со мной то горяч, то холоден. Каждое моё прикосновение отталкивает очень резко. Кажется, мой голос ему особенно нравится, но он не желает в этом признаваться, настаивая, что я ошибаюсь. Можно сказать, принудил его попробовать меня, и он сделал это, но после, будто разозлившись, ушёл, ни слова не сказав, — нахмурившись, я продолжил: — Его положение крайне низко по сравнению с моим, мало денег, работа изнурительная и бесперспективная... Зато аппетит хороший.

Закончив последнюю фразу, я терпеливо ждал отзыва Чжоу Цзиюйя, но тот безмолвствовал. Не выдержав, я поднял взгляд и увидел, что на его губах играет странная улыбка, и он явно задумался о чём-то своём.

Прервав лёгкое постукивание пальцами, я окинул его взглядом.

— Смешно, да?

От внезапно похолодевшей атмосферы психолог вздрогнул и торопливо взглянул на меня.

— Простите, я вовсе не смеялся над Вами. Ваше описание напомнило мне одного человека из прошлого. Тот человек... вёл себя очень холодно с объектом своей привязанности. Когда я спросил его, почему, он ответил... что слишком нервничает, настолько, что теряет контроль над мимикой и голосом, — сказал психолог. — Стоит только коснуться его макушки – и у него в голове словно всё отключается, он боролся изо всех сил, лишь бы не сжаться в клубок, как мохнатый шмель. Поэтому он избегал говорить, касаться, даже смотреть в глаза. Со стороны казалось, будто он ненавидит и сторонится этого человека, но на самом деле всё было наоборот.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/4306/156184