Цзи Цинлинь нахмурил брови и подумал: «Что этот парень еще задумал?»
Чу Ци грубо спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Один месяц. За этот месяц ты можешь досконально изучить доказательства связи Чу Юяня с Западным Юнем. То, что ты найдешь сам, будет более достоверным, чем если я тебе предоставлю. Если в итоге окажется, что я ошибался и несправедливо обвинил его, то можешь поступить со мной как пожелаешь – казнить или еще что. Я безропотно приму наказание...
От боли Сы Жочэнь чуть не терял сознание, но проглотил подступившую к горлу горько–сладкую желчь.
Он продолжил:
— Но если проиграешь ты и Чу Юянь в самом деле окажется предателем, замышлявшим против государства, я прошу тебя лишь об одном... — он пристально посмотрел на Чу Ци и произнес растянуто: — Пусть Пятый Принц во время Церемонии Трёх Царств, на глазах у всех, принесет извинения моему учителю за то, что оклеветал его!
Я хочу доказать всем, что мой учитель не демон, а самый лучший человек на свете.
Цзи Цинлинь замер в изумлении.
Система безумно кричала в его сознании: [Хозяин, хозяин, разве ты не тронут?]
Цзи Цинлинь холодно рассмеялся: [Ты что, слепая? Разве ты не видишь, что я смотрю на него с таким видом, будто готов зарезать? Не похоже?]
Система: [...]
Чу Ци некоторое время размышлял, понимая, что поспешил с выводами.
Он все еще помнил, что раньше Цзи Цинлинь был не таким.
Он не верил, что тот вежливый и скромный юноша, истинный благородный муж, мог превратиться в демона, каким его представляли люди.
Чу Ци поднял взгляд на молодого человека в красных одеждах, в его глазах сквозила уверенность, будто он ни на миг не сомневался в своей победе в этом споре.
Чу Ци пристально вгляделся ему в глаза и спросил:
— Если проиграешь, заплатишь собственной жизнью, а если выиграешь, мне придется лишь извиниться перед твоим учителем?
Сы Жочэнь:
— Да.
Чу Ци глубоко посмотрел на молчавшего Цзи Цинлиня и бодро сказал:
— Хорошо, ты настоящий мужчина, я принимаю этот спор.
Как только Чу Ци вышел, Сы Жочэнь, который из последних сил держался, не смог более терпеть боль и вспотел от страданий.
Он взглянул на хмурого Цзи Цинлиня и натянуто улыбнулся:
— Учитель, как вы и сказали, я вернулся в резиденцию принца-регента до заката... — Закончив фразу, он словно лишился всех сил и начал падать.
Но на этот раз он упал в знакомые объятия.
Цзи Цинлинь подхватил его.
Полностью теряя сознание, Сы Жочэнь крепко вцепился пятерней в рукав того человека, боясь, что проснется, а это окажется всего лишь сном, и его снова не будет рядом.
Он пробормотал:
— Учитель... не уходите...
Цзи Цинлинь смотрел на зажатый в кулаке рукав и хмурился. Он и сам не знал, почему инстинктивно подхватил этого человека.
Хотя с пренебрежением сказал: «Бесполезный», но по наитию отнес его в свои покои и приказал слугам:
— Позовите лекаря.
Через время, за которое сгорела одна курительная палочка.
Поднимающийся дымок благовоний рассеял тяжелый запах крови. Цзи Цинлинь сидел у постели и внимательно разглядывал лежащего без сознания Сы Жочэня.
По воспоминаниям оригинального хозяина, после смерти родителей Сы Жочэня из-за его удивительной красоты продали в квартал красных фонарей. В тот день Цзи Цинлинь пришел туда развлечься, но был заинтригован упорством Сы Жочэня, отказывавшегося подчиниться. Он выкупил его из борделя.
Никто там не посмел ослушаться Цзи Цинлиня. Люди с радостью передали ему Сы Жочэня после омовения, ожидая, что на следующий день придется убирать труп.
Но вместо этого тот стал учеником принца-регента, его личным последователем.
До самой смерти оригинального хозяина тот очень хорошо относился к Сы Жочэню.
Но этот ученик был бесчувственным, его привязанность нельзя было получить.
Лекарь лечил его, непрерывно вытирая пот со лба и ворча:
— Эх, кто так жестоко поступил, я никогда не видел таких бессердечных людей, совсем бесчеловечных.
Цзи Цинлинь перевел на него безучастный взгляд и едва улыбнулся:
— Это я его избил.
Лекарь: ...
От его дрогнувшей руки снова потекла кровь.
Цзи Цинлинь лишь бросил взгляд и безразличным тоном сказал:
— Если не вылечишь, составишь ему компанию.
Лицо лекаря побледнело, он понял, что тот не шутит, и больше не отвлекался.
Закончив, он протянул Цзи Цинлиню две бутылочки, вытирая пот, градом катившийся по лицу, и осторожно наставлял:
— Ван Е*, у молодого господина ночью будет жар, если ничего не предпринять, он может умереть. Это две бутылочки, белая – давать при жаре, желтая – мазь, которой надо смазывать раны на груди, чтобы не было заражения и нового жара. И еще... — старик без умолку продолжал наставления.
(п.п.: Ван Е (кит. 王爺; Wángyé) — дословно означает «князья», «почтенные господа», «почтенные цари», «тысячелетние», «совершенные правители»).
— Понял, — перебил Цзи Цинлинь и отпустил его.
Он смотрел на безмятежно лежащего человека и бутылочки в руках и думал, раз сам всё это учинил, пусть и мучается.
В конце концов, если что-то случится с главным героем, и его некому будет заменить, ему самому некуда будет деваться.
Размышляя об этом, он услышал голос системы в голове: [Хозяин, плохие новости! Твой уровень ненависти упал на 10 пунктов! Скоро начнется случайное наказание!]
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/4311/154470
