Сначала был плотный корж, в центре которого стоял прочный каркас, а вокруг него — несколько меньших опор. Эти опоры позволяли огромному дереву устойчиво стоять на основании, которое было вдвое меньше его кроны. Ян Тао понемногу поливал глазурь, которая, хотя и была тонкой, как крыло цикады, после застывания и вторичного нанесения цвета, а также благодаря «камням и почве», нанесенным на глазурь, придавала основанию ощущение тяжести и плотности.
Затем корни сухой ивы, толстые и мощные, словно тигриные когти, крепко вцепились в основание. Корни и ствол были сделаны из сахарной массы, их базовый цвет был темным, но с прозрачным оттенком. Внутри полого ствола виднелся черный каркас, который служил основной опорой для всей конструкции дерева, опутанного лианами.
Выше лианы обвивали крону. Они росли с такой яростью, что почти полностью душили дерево, забирая все питательные вещества. Их листья были полны жизни.
Хотя верхушка дерева была занята лианами, что придавало ему ощущение пышной жизненной силы, оно потеряло легкость и свободу, присущие иве у основания, и вместо этого создавало ощущение удушающей, увядающей гибели.
Команда «Хутао» нажала кнопку завершения, став последней командой, завершившей работу в этом раунде, уложившись ровно за две минуты до окончания восьмичасового срока.
Несмотря на это, в дереве, опутанном лианами, осталось множество деталей, которые не успели доработать, но как с технической точки зрения, так и с точки зрения творческого замысла, оно уже выглядело впечатляюще.
Прибывшие издалека судьи уже заняли места на специально подготовленной сцене. Ряд черных деревянных столов, удобные кресла с мягными спинками, и в центре — мужчина с лысой головой, на шее которого висела массивная нитка бус.
От главной площадки до зоны судейства каждая команда шла рядом со своей работой, катящейся на тележке, чтобы занять место и ждать выхода на сцену для презентации.
Ян Тао издалека увидел своего кумира, мастера муссовых тортов Оу Фэя. Этот золотоволосый и голубоглазый иностранец, с растрепанными кудрями на голове, в яркой рубашке с принтом, сидел в жюри, рассеянно играя в телефон.
«Мой кумир действительно великолепен», — взгляд Ян Тао буквально прилип к Оу Фэю, и пока он шел от площадки до зоны ожидания, все время вытягивал шею, не в силах оторвать глаз от кумира.
Ху Лу чувствовал легкую горечь, но понимал, что не может мешать Ян Тао выражать свои чувства. Он не хотел, чтобы Ян Тао стал скованным после начала их отношений, поэтому старался выглядеть спокойным, но внутри его грызло чувство ревности, которое не утихало.
В отличие от сложных чувств Ху Лу, Гуй Шунь был более прямолинеен.
Он закатил глаза так сильно, что казалось, они перевернутся на 180 градусов. К Оу Фэю он испытывал только ненависть.
Ненависть к его высокомерию и грубости, к тому интервью, полному сарказма и насмешек, которое заставило его покинуть Париж и бросить все, что он с таким трудом построил.
Эти эмоции Ян Тао понимал лишь поверхностно.
Он ведь не был частью мира сахарного искусства, а просто обычным любителем муссовых тортов. Гуй Шунь не хотел, чтобы он чувствовал давление из-за этих историй, поэтому никогда подробно не рассказывал о своих конфликтах с Оу Фэем, ограничиваясь лишь несколькими общими фразами.
Спустя шестьдесят дней после отъезда из Парижа Гуй Шунь снова стоял перед Оу Фэем.
Когда их взгляды встретились, Гуй Шунь снова почувствовал на себе насмешливый взгляд Оу Фэя, который словно вонзался в его сердце, терзая душу.
Но вдруг его спина почувствовала тепло. Гуй Шунь снял шляпу и, обернувшись, наткнулся на широкую грудь Тан Ланьшаня. Сладкий аромат сахара словно въелся в Тан Ланьшаня, и Гуй Шунь покорно прижал лоб к его плечу, вытирая капли пота.
Не успел он сказать и пары слов, как мимо него промчалась тень, и Ян Тао, словно потеряв равновесие, чуть не упал на их «дерево, опутанное лианами», над которым они трудились восемь часов.
В самый последний момент Ху Лу крепко схватил Ян Тао, притянув его к себе.
Сердце Ян Тао чуть не выпрыгнуло из груди. Его пульс зашкаливал, дыхание участилось, и даже после того, как Ху Лу крепко обнял его, он все еще не мог избавиться от страха.
В тот момент, когда он чуть не упал на «дерево, опутанное лианами», Ян Тао готов был умереть на месте. Если бы из-за него их работа разрушилась прямо перед презентацией, он бы сам бросился на нее.
К счастью, Ху Лу поймал его, и трагедии удалось избежать.
— Все в порядке, Тао Тао, не волнуйся, — Ху Лу отчетливо чувствовал, как сильно бьется сердце Ян Тао, и нежно поглаживал его по спине, словно теплый весенний ветерок, шепча ему в ухо.
Гуй Шунь, ставший свидетелем происшествия, еще до того, как Ян Тао пришел в себя, схватил ту самую тень, крепко сжав пальцами плечо человека и буквально вытащив его назад.
— Ты что, слепой, что ли? Ударил человека и убежал? — Гуй Шунь с силой повернул его.
Человек в черной футболке обернулся, и Ян Тао, подняв глаза, увидел его лицо. Сердце его сжалось, а затем его охватил гнев.
Это был не кто иной, как Сунь Чжэн, с которым Ян Тао недавно поссорился у стола с инструментами.
На лице Сунь Чжэна читалось презрение. Он схватил запястье Гуй Шуня и резко вывернул его, заставив того отпустить. Увидев гневное выражение Ян Тао, он лишь усмехнулся:
— Ну и мерзавец, опять ты. Кто тут слепой? Я иду первым, а вы мне дорогу перегородили, понятно?
Ян Тао хотел ударить Сунь Чжэна ногой, но Ху Лу тут же оттащил его за собой, прижав к груди и не давая сказать ни слова.
Гуй Шунь потряс запястьем, которое Сунь Чжэн так сильно сжал, и, увидев мрачное лицо Ху Лу, молча отступил на шаг.
— Ты кого назвал мерзавцем? — Ху Лу отвел Ян Тао назад и сам подошел к Сунь Чжэну.
http://tl.rulate.ru/book/5500/186899
Готово:
