— Впервые я заинтересовался роком, когда был маленьким и лежал в больнице, — внезапно начал Чуцзянь Я, без какого-либо вступления.
— В больнице?
— Да, — Чуцзянь Я, казалось, был в хорошем настроении, налил себе полстакана теплой воды и продолжил. — Мне тогда было лет пять или шесть. Я тяжело заболел гриппом, и все думали, что я не выживу.
Маленький Чуцзянь Я тогда не понимал, что происходит.
Его отец, встречаясь с его взглядом, молча отводил глаза. Мать выходила из палаты и, прислонившись к стене, плакала, размазывая тщательно нанесенный макияж. Врачи приходили и уходили, обсуждая его состояние, а капельницы на его руке сменяли одну за другой.
Лекарство из капельницы капало в бесконечную трубку, словно прозрачные лепестки.
Его состояние с каждым днём ухудшалось: кашель, заложенный нос, постоянная сонливость.
Солнечный свет из окна падал на его веки, вызывая мелкую, ноющую боль и слёзы, но он лишь смотрел в потолок, ощущая оцепенение и растерянность.
Его детская палата в больнице, предоставленная семьёй, находилась в отдельном крыле, далеко от других детских палат.
Иногда он слышал, как дети внизу играют и смеются, но эти звуки казались ему отделёнными толстым слоем тумана, недосягаемыми, недоступными.
Пока однажды эти звуки не исчезли, сменившись звуками фортепиано. Он не понимал, что это было, но интуитивно чувствовал, что это красиво.
Маленький Чуцзянь Я впервые заснул под музыку, а когда проснулся, медсестра тихо меняла ему капельницу.
Он спросил, что это был за звук в обед.
— Это пациент из соседней палаты, он пришёл на лечение, а его сын был с ним, — улыбнулась медсестра. — Говорят, пациент требовал, чтобы он занимался на фортепиано по десять часов в день, поэтому даже во время лечения он играл. Красиво, правда? Это ребёнок из музыкальной семьи.
Маленький Чуцзянь Я моргнул красными глазами, смутно понимая и размышляя: «Фортепиано? А ноты есть…?»
Он редко что-то просил, и медсестра, растроганная его детской непосредственностью, конечно же, постаралась исполнить его желание.
— Есть. Они не забрали их с собой, когда уходили, я только что принесла их, когда убирала палату.
Медсестра достала из кармана халата тонкий лист с нотами и, улыбаясь, показала ему.
Маленький Чуцзянь Я протянул руку, но не дотронулся.
Затем снова протянул.
…И снова не прикоснулся.
Он чувствовал лёгкое разочарование. Хотя он был ещё маленьким, он впервые понял, как беспощадно и ясно смотреть на себя со стороны:
малыш, страдающий врождённым альбинизмом, слабый здоровьем, с высокой температурой, которая не спадала. Даже обычный грипп мог стать для него смертельным.
Маленький Чуцзянь Я был бессилен, как ребёнок, который не может получить конфету, стоящий у двери заброшенного дома в метель.
Это были просто ноты, но они казались ему миром, которого он никогда не сможет достичь.
Затем он стиснул зубы, протянул руку и крепко схватил ноты, прижав их к груди и накрыв белым больничным одеялом.
Он не проживёт долго.
Если уж суждено умереть рано, почему бы не делать то, что он любит?
Его мать, знаменитый композитор, отказалась от лечения и умерла дома, оставив перед смертью безумное проклятие-завещание своему ребёнку.
В тот же момент маленький Чуцзянь Я, держась за руки родителей, снова вошёл в больницу.
Он думал, что где-то вдалеке, в тот же момент, другой мальчик со здоровым телом вместо него будет выбирать инструмент, пока он лежит под капельницей, пьёт лекарства и крепко спит.
У него такая же страсть, как у меня, он — мой идеальный двойник.
Далёкое сходство.
…
— Не переживай, ты обязательно выкарабкаешься.
— Выкарабкаюсь?
— Ладно, я знаю, ты ненавидишь больницу, — доктор Эдвард, хотя и не понял до конца, всё же утешил Чуцзянь Я, улыбаясь. — Учитывая твой ослабленный иммунитет, мы пока не будем ставить капельницу, попробуем другое лекарство. Ты будешь принимать его три раза в день по 10 мл… Да, я знаю, ты ненавидишь пить лекарства.
— Очень ненавижу.
— Но ты же стараешься, правда? Когда лекарство горькое, ты пьёшь через трубочку или полощешь рот после. Ты всегда справляешься. Не переживай, малыш, ты ещё молод, проживёшь долго.
Чуцзянь Я улыбнулся:
— Нет нужды жить долго.
— Человек должен жить.
Чуцзянь Я постучал пальцами по стеклянному стакану с водой, без эмоций сказал:
— Пощадите. Я не хочу быть на сцене в шестьдесят.
— Ты же хочешь, чтобы музыка была частью твоей жизни, как я хочу, чтобы медицина была частью моей, даже когда я стану стареньким и буду лечить тебя. — Доктор Эдвард указал на свои седые усы, шутя. — Обманывать себя — плохая привычка, малыш.
Чуцзянь Я допил воду.
— Ладно, меня ждут мои товарищи. — Он взял лекарство со стола, небрежно махнул рукой. — Это всё? Тогда я заберу, увидимся.
За стеной.
Юй Су стоял с букетом красных роз. Вчерашние розы были выброшены, а сегодняшние только что привезли из магазина, они были больше и ярче, чем те, что лежали на столе вчера.
Он молча стоял у окна, смотрел вниз на улицу, где машины и люди казались маленькими точками.
То, что доктор не понял, он понял.
Больница была оборудована дорогой звукоизоляцией, чтобы не беспокоить пациентов.
На самом деле, трудно было услышать детские крики и шум машин с первого этажа.
Если бы в соседней палате кто-то играл на фортепиано, звук был бы едва слышен.
…Нет.
Чуцзянь Я должен был бы наклониться вперёд, взять его за руку и с мольбой и странной искренностью попросить его разделить с ним смерть. Это было бы поступком монарха, вошедшего в историю.
Но он точно не сделал бы этого.
Более того, если бы он действительно решил оставить себя.
Чуцзянь Я остался бы равнодушным, стоя перед ним, с лёгкой улыбкой сказал бы:
— Ты свободен.
http://tl.rulate.ru/book/5500/187055
Готово:
