Готовый перевод White Moonlight, But Dark and Possessive / Белый лунный свет, но темный и собственнический [❤️]: Глава 176

— Ты работаешь в банке, и я могу помочь тебе и ресурсами, и связями, но когда ты поднимешься выше, всё сильнее будешь чувствовать, что не вписываешься в эту систему.

Именно поэтому Лу Даохэн с самого начала не оказывал ему активной поддержки в работе.

Если бы раньше, когда Чжоу Сюаньцин ещё был увлечён своей работой, он услышал такие слова, то непременно вступил бы в спор, но теперь, после всего пережитого, он понимал, что Лу Даохэн был прав.

Если бы тогда он довольствовался положением вещей, то не пошёл бы с Сюй Чжоу на деловую встречу, и тогда не случилась бы череда последующих событий, а ребёнок Сюй Вэй, возможно…

Именно потому, что он не смог смириться с местными порядками, Чжоу Сюаньцин уволился.

Однако…

«Хм… В моей работе ты не проявлял особого участия, но как только услышал об увольнении, тут же подсунул своего человека. Если ты утверждаешь, что тут нет никакого личного интереса, я не верю!»

Помог — так помог, но зачем было скрывать это от него?

Эта мысль заставила Чжоу Сюаньцина развернуться и серьёзно спросить:

— Кроме любовного письма, вещей в сейфе и этого случая, у тебя нет больше от меня тайн?

Увидев его надутый вид и готовность выяснить отношения, Лу Даохэн замялся и поспешил успокоить:

— Нет, я всё тебе рассказал.

«Хм, хоть это понимаешь!»

Чжоу Сюаньцин перегнулся через подлокотник, прижался к нему, посмотрел на школьные ворота вдали, затем снова уткнулся в него, раздражённо бормоча.

— Муж, я не хочу идти в школу…

Он помнил, что в детстве тоже не любил учёбу, и тогда мама ругала его:

— У вас сейчас такие возможности, а вы не хотите стараться! Я бы на твоём месте училась, да мне уже не дано.

Из-за этого Чжоу Сюаньцин с детства считал, что взрослые всегда сожалеют о том, что плохо учились, и на самом деле обожают школу.

Теперь он понял: мир взрослых куда интереснее, сожаление — искреннее, и нежелание учиться — тоже.

Лу Даохэн позволил ему висеть на себе, положил ладонь на его затылок и нежно провёл пальцами по волосам.

— Я тоже не хочу, чтобы ты туда шёл.

Чжоу Сюаньцин вцепился в его талию, прижавшись ещё сильнее.

— Тогда забери меня отсюда! Если не поступлю — ну и ладно, мы вернёмся в Северный город!

Он забрался на него, усаживаясь сверху, и Лу Даохэн с улыбкой откинулся на спинку кресла.

— А как же твоя студия? Ты же говорил, что хочешь открыть её и создавать потрясающие работы?

— У-у…

Жизнь так сложна — всегда приходится выбирать между тем, что любишь.

После долгих уговоров в машине Чжоу Сюаньцин всё же решил идти в школу, но перед выходом наказал:

— Не забудь навестить меня на выходных, пиши после десяти вечера, скучай по мне дома…

— Хорошо.

Лу Даохэн не вышел из машины, боясь, что, если ступит на землю, не сможет отпустить.

Эта специальность не похожа на работу в банке — она действительно нравится Чжоу. Если он уговорит его вернуться, то не только Чжоу будет жалеть, но и он сам возненавидит себя.

Как бы он ни хотел забрать его обратно, чтобы они могли, как в эти выходные, просто лежать в постели, чувствуя себя счастливыми…

Но когда в отношении Чжоу Сюаньцина в нём просыпается что-то тёмное, он всегда подавляет это.

Вот пройдёт этот месяц… Вот закончатся три года магистратуры… Вот…

Лу Даохэн прервал свои мысли, закрыл глаза и подтолкнул его:

— Если не пойдёшь сейчас, опоздаешь на вечерние занятия.

Чжоу Сюаньцин медлил у двери, не желая уходить.

Услышав это, он обиженно посмотрел на него:

— Уже надоел?

Улыбка Лу Даохэна стала шире, в глазах мелькнула угроза.

— Боюсь, если ты продолжишь цепляться, я не сдержусь.

Чжоу Сюаньцин: […]

Он отпустил край окна и отступил.

— Тогда не забудь, что я сказал!

Сделав пару шагов, он обернулся, словно хотел что-то добавить.

Лу Даохэн не закрыл дверь, вышел и, наклонившись, поцеловал его в уголок губ, задержавшись на секунду.

— Ты этого хотел?

Чжоу Сюаньцин: […]

— Нет, не этого.

Ну и самовлюблённый же он!

— Я хотел предупредить, что Цзун Бай, возможно, закончит тот портрет, и мне снова придётся ему позировать.

Лу Даохэн: […]

Едва Чжоу Сюаньцин вошёл в общежитие, как получил сообщение: [Я тоже хочу.]

[Пфф…]

Три слова, пропитанные ревностью, рассмешили его. Этот человек при нём делал вид, что не против, но не продержался и пяти минут.

Чжоу Сюаньцин ответил: [Когда закончится подготовка, нарисую тебе огромный портрет, в несколько раз больше его!]

[Снимем одежду для натуры~ *смущённый смайлик*]

Ответа не было довольно долго. Чжоу Сюаньцин отложил телефон и принялся раскладывать вещи, как вдруг в комнату вошёл Цзун Бай.

Их взгляды встретились, но никто не заговорил первым — после той сцены на прошлой неделе обстановка была напряжённой.

Чжоу Сюаньцин кашлянул и поздоровался первым:

— Старший Цзун.

Цзун Бай кивнул, положил вещи на стол и начал доставать из сумки принадлежности.

У художников инструментов куда больше, чем у дизайнеров: баночки, тюбики, масла, кисти…

— Старший, ты хочешь закончить тот портрет?

Цзун Бай замедлил движения, промывая кисть на балконе.

— Ты…

Чжоу Сюаньцин сидел на кровати и продолжал:

— Прости, на прошлой неделе мне пришлось срочно уехать. Если на этой неделе у тебя будет время и ты захочешь продолжить, я свободен с понедельника по пятницу.

Его прямая манера говорить заставила Цзун Бая, собиравшегося задать вопросы, передумать.

Он взглянул на Чжоу Сюаньцина — его глаза были слишком яркими, отражая не только слепящий солнечный свет за окном, но и блики от кольца на безымянном пальце.

Взрослые часто отказывают намёками: лёгкой улыбкой или случайно оброненной вежливой фразой.

Цзун Бай внезапно опустил голову, плечи его поникли — он чувствовал себя обессиленным, но в то же время облегчённым.

Он ошибался: Чжоу Сюаньцин не был тем наивным ребёнком, он даже на два года старше.

И сейчас, словно приглашая его закончить портрет, он на самом деле давал понять: в его жизнь, особенно в ту её часть, что связана с любимым человеком, Цзун Бай не войдёт.

— Я закончу его. Если ты не против, я хотел бы выставить эту работу на следующей выставке.

http://tl.rulate.ru/book/5515/188966