— Да-да, но это мой единственный племянник, единственный ребенок моей старшей сестры, я просто не вижу другого выхода… — голос Цзян Бочэня дрожал, то ли от искренних эмоций, то ли от мастерской игры, но слезы и рыдания явно шли полным ходом.
— Ты опять всю ночь провел в баре?
Увидев, что Лу Цзихуай меняет тему, Цзян Бочэнь сразу понял, что тот согласился взяться за дело. Благодарный всем своим предкам до восемнадцатого колена, он небрежно ответил:
— Тусил. Это не вредная привычка, это мое лекарство от депрессии. Ты же не хочешь, чтобы у тебя появился еще один пациент?
— Ты можешь впасть в депрессию только если я впаду в нее первым. Тот, кто трижды выживал в немецкой программе обмена, наверное, единственный такой в мире!
— Ха-ха-ха, я тебе расскажу, ваш профессор по психологии личности тогда две недели от меня прятался, а ты разве не благодаря мне прогулял пару и получил ту самую награду за озвучку?
Если бы Лу Цзихуай стал слушать рассказы Цзян Бочэня о его «подвигах» в Германии, он, вероятно, умер бы с голоду в своей комнате.
Вспомнив о еде, Лу Цзихуай снова нахмурился:
— Заранее предупреждаю, я могу использовать довольно радикальные методы для лечения твоего племянника.
— Да, я тебе доверяю, действуй смело, я полностью поддерживаю тебя.
Цзян Бочэнь был ненадежным во многих вещах, но когда дело касалось его племянника, он проявлял серьезность. Лу Цзихуай давно не слышал от него таких искренних слов.
Получив гарантии от дяди, Лу Цзихуай почувствовал уверенность. Он вышел из комнаты и, как и ожидал, не нашел Цзян Юйбая внизу. На столе аккуратно лежала половина оставленного окуня, а глаза рыбы куда-то исчезли.
В раковине не было посуды, но губка для мытья на полке все еще капала водой. Лу Цзихуай мог представить, как Цзян Юйбай тщательно разделил рыбу пополам, как выколол глаза рыбы палочками, а затем в панике помыл посуду и сбежал.
Заметив в мусорном ведре торчащие из салфетки рыбьи кости и бутылку уксуса на полке, которая явно была сдвинута, Лу Цзихуай задумался, не подавился ли мальчик случайно костью.
*
Лу Цзихуай всегда выглядел серьезным и аккуратным, что создавало впечатление, будто за ним стоит идеальный дворецкий.
В стереотипном представлении Цзян Юйбая такие люди, которые носят костюмы, часы, имеют полный набор пижам и начинают утро с кофе и новостей, обычно не прикасаются к домашней работе.
Но Лу Цзихуай не только справлялся с домашними делами, но и готовил рыбу на пару так, что она была аппетитной и ароматной.
Зеленый лук и желтый имбирь украшали блюдо, а тонкий аромат пробуждал аппетит Цзян Юйбая, но мысли о рыбьих костях заставляли его сомневаться.
Если разобраться, Цзян Юйбай не был привередлив в еде. Он просто не любил сложное, невкусное и некрасивое.
Но если что-то было действительно красивым или вкусным, он мог немного потерпеть и смириться с небольшими неудобствами.
Он аккуратно поддел палочками кожу окуня, обнажая белую мякоть. Цзян Юйбай колебался, но его руки продолжали действовать. Нежная рыба таяла во рту, ее вкус был легким, но насыщенным. Язык, как по привычке, мгновенно отделял мелкие косточки.
Цзян Юйбай, как будто ворующий еду питомец, настороженно прислушивался, его движения были точными, он постоянно следил за закрытой дверью.
Убедившись, что Лу Цзихуай не появится внезапно, Цзян Юйбай расслабился. Он, как обычно, взял блюдце с уксусом, разделил свою порцию и наконец приступил к ужину.
Уксус не только усиливал вкус рыбы, но и смягчал мелкие кости, что ускоряло процесс еды.
Лень, обычно свойственная Цзян Юйбаю, исчезла, и он быстро помыл посуду, вернул все на свои места и побежал наверх.
Лежа на кровати и поглаживая свой набитый живот, он листал телефон. Хотя он добавил в друзья своего кумира, тот не оставлял никаких следов своей жизни. Его профиль в социальной сети был пуст, как будто это был фейковый аккаунт.
В конце концов, в интернете все может быть обманом, и кто действительно искренен?
Даже сам Цзян Юйбай тщательно маскировался перед своим кумиром, так как же он мог винить его за осторожность?
Он все больше соглашался с Линь Чу: кумир, вероятно, просто искал активного собеседника в сети.
Цзян Юйбай привычно зашел в микроблог «Цзян Шаньжухуа», но на этот раз он не скрывался, а активно комментировал все посты под своим аккаунтом «Байбай».
Последний пост «Цзян Шаньжухуа» был опубликован два года назад, 21 марта, и, похоже, был сделан во время школьного мероприятия по посадке деревьев.
На фото в центре был саженец с табличкой на китайском языке, одиноко стоящий среди надписей на разных языках. Фотография была сделана без обработки, но каждый раз, когда Цзян Юйбай видел ее, он чувствовал ту же самую острую тоску.
Снова увидев эту фотографию, которая вдохновляла его, Цзян Юйбай почувствовал, что его отношение к ней изменилось.
Он поставил лайк, репостнул и оставил комментарий, используя свою популярность в мире озвучки, и быстро занял верхнюю строчку в списке комментаторов.
[Цзян Шаньжухуа: Зачем сажать цветы и травы? Давай лучше посадим клубнику!]
http://tl.rulate.ru/book/5530/190708
Сказали спасибо 0 читателей