Готовый перевод Gaining the Favor of a Sickly Male Entrepreneur / Завоевание благосклонности больного предпринимателя: Глава 47

Чэн Шэн почувствовал боль от его трения, но стоял прямо и терпел.

— Да, качество отличное, в следующий раз ещё у них возьму, — тихо пробормотал он.

— Ещё и зубы скалишь, — Шан Сыю бросил на него взгляд. — Чэн Шэн.

По имени! Он перестал называть его «Шэншэн» и теперь снова обратился к нему официально. Чэн Шэн вздрогнул, почувствовав, как этот холодный, ровный голос, подобный осеннему ветру, сметающему сухие листья, грубо прошёлся по его сердцу, оставив ледяное ощущение.

— Это тату, а не наклейка, — быстро сказал Чэн Шэн, едва Шан Сыю замолчал, и расстегнул две пуговицы, полностью открыв цветок китайской яблони.

Шан Сыю взглянул: огромный красный цветок с мелкими жёлтыми тычинками, размером больше его ладони, с тремя листьями, подчёркивающими сложную форму бутона, внезапно расцвёл в его глазах. На фоне жемчужно-белой кожи он выглядел как роскошный цветок, пустивший корни в самой чистой почве.

Чэн Шэн взял его руку и приложил к татуировке, слегка потёр и сказал:

— Это тату. Если тебе не нравится, я схожу и сведу.

Костяшки пальцев Шан Сыю оказались в мягкой ладони Чэн Шэна, скользящей по цветку, над тёплой кожей у самого сердца. Утренний свет, проникающий через коридор, озарял лепестки, и казалось, будто под его лучами цветок оживал, шевеля лепестками, но тут же возвращался на место, как будто никогда не увядал.

— Я схожу сегодня же, — заторопился Чэн Шэн, боясь, что Шан Сыю разочарован, и пытаясь как-то исправить ситуацию.

Шан Сыю высвободил руку, спокойно застёгивая пуговицы на его рубашке, и твёрдо сказал:

— Не надо сводить, это больно. Мне нравится, он красивый.

Чэн Шэн застыл в растерянности:

— Ты… ты не считаешь это плохим?

— А что в нём плохого? — удивился Шан Сыю. — Ты боялся, что я осужу тебя? Что татуировка сделает тебя «другим»?

Чэн Шэн молча кивнул, потому что это было близко к истине.

— Это твой выбор. Мы не должны навешивать ярлыки на других и слишком заботиться о чужом мнении. Я не стану судить тебя за твои поступки и привычки только потому, что я старше. И ты не должен бояться меня из-за этих различий. Шэншэн, мы всегда равны.

Чэн Шэн уставился на него, забыв ответить.

— И ещё, если хочешь носить мою одежду — бери. Если не хватит, в моём шкафу есть ещё, выбирай, что понравится.

Шан Сыю не предложил купить Чэн Шэну новую одежду, словно понимая, что тому нужны не просто вещи, а именно его вещи.

Тихий смешок прозвучал рядом с ухом Чэн Шэна, будто напоминая, что их размеры отличаются, так что особого выбора тут нет!

Спускаясь вниз в тапочках, Чэн Шэн смотрел на его уходящую спину, чувствуя в ней насмешку, и думал:

— Ну и смейся, смейся. Возьму и всё. Возьму… даже трусы. Суну в карман — и всё, взял, но вроде и не взял.

За завтраком Чэн Шэн украдкой покраснел, так что кончики ушей стали розовыми, и рука, держащая палочки, дрогнула. Он и сам не понимал, чему так радуется.

Шан Сыю налил ему стакан соевого молока и спросил:

— Вечером идём в поход. Ты с нами?

— Иду! — тут же отозвался Чэн Шэн.

Горы на окраине города были невысокими, с оборудованными местами для кемпинга, так что палатки даже не пришлось ставить самим. Шан Сыю выбрал место, они сели под навесом, и он достал несколько банок пива. Их палатка стояла напротив цепи зелёных холмов, где деревья и свет создавали идеальную картину.

Свежий воздух, лужайка, усеянная полевыми цветами, чьих названий Чэн Шэн не знал. Короткой весной они успевали заполнить собой склоны и цвели до первых холодов.

Чэн Шэн глубоко вдохнул, грудь наполнилась лёгкостью. Он обернулся и увидел, как Шан Сыю открывает банку пива. С лёгким щелчком крышка отлетела, и тот спросил:

— Будешь?

— Буду, — протянул руку Чэн Шэн.

Шан Сыю передал ему открытую банку, затем вскрыл вторую и спросил:

— Почему именно китайская яблоня?

Чэн Шэн нахмурился: какая яблоня? Шан Сыю указал на его ключицу. Чэн Шэн замер, сжав банку так, что алюминий податливо смялся, затем опустил взгляд и сказал:

— Из-за мамы. Я не помню её — с самого детства её не было. Отец никогда не говорил, где она, и у нас даже фотографий не осталось. Я искал её много лет, и только два года назад, когда отец заболел, он сказал мне, что мама умерла.

http://tl.rulate.ru/book/5581/198067