— Почему не позовешь? — Чэн Сюн не рассердился, что его оттолкнули, а лишь неуверенно ухмыльнулся, требуя, чтобы Чэн Шэн назвал его.
Чэн Шэн посмотрел на него с ненавистью, словно пытаясь пронзить взглядом, и упрямо молчал, будто немой.
— Как невежливо, — пожал плечами Чэн Сюн, уголки его глаз и губ растянулись в маслянистой улыбке, и он шепотом добавил: — Если не хочешь называть меня дядей, можешь звать отцом. «Папа, я виноват». — Он передразнил детский голосок, нарочито жеманясь, чтобы еще сильнее задеть Чэн Шэна, после чего громко рассмеялся и ушел.
Чэн Ин был занят своими мыслями и не обратил внимания на этот короткий эпизод. Только когда Чэн Сюн ушел, Чэн Шэн, с покрасневшими глазами, с яростью зверя, защищающего свою территорию, крикнул ему: — Почему он пришел?!
— Просто поговорили о делах. Больше не позволю ему приходить, не кричи, — ответил Чэн Ин, чувствуя головную боль. Чэн Шэн взрывался при виде Чэн Сюна, и его невозможно было удержать.
— Вы говорили о переводе хукоу. Что это значит? — недоверчиво спросил Чэн Шэн.
Чэн Ин замер, не ожидая, что тот подслушал. Только что он отбился от Чэн Сюна, а теперь приходится успокаивать Чэн Шэна. Это выматывало. Хукоу Чэн Шэна всегда был зарегистрирован на Чэн Сюна — ведь тот был его отцом, так что ничего странного. Это Чэн Ин взял мальчика на воспитание, это он сделал его ребенком из неполной семьи, хотя у того были отец и мать. Теперь, когда его здоровье ухудшилось, он хотел перевести хукоу Чэн Шэна на свое имя, чтобы после его смерти все наследство досталось ему.
Если не перевести, Чэн Шэн не получит ничего.
— Ничего важного, ты все равно не поймешь. Хватит шуметь, больше не пущу его сюда, так что не ори на меня, — отмахнулся Чэн Ин, делая вид, что это пустяк, и направился на кухню готовить ужин.
Чэн Шэн застыл на месте, встревоженный появлением Чэн Сюна. Но больше, чем страх перед ним, его пугало то, что однажды он не сдержится и нападет на него. Он действительно ненавидел тех, кто издевается над слабыми, всей душой.
📢 **От автора**
Немного мелодрамы.
Чэн Сюн не ушел. Он остановился в дешевом мотеле поблизости и начал следить. Еще с прошлого праздника Осени, когда Чэн Ин заговорил о переводе хукоу Чэн Шэна, он почувствовал неладное. Все эти годы Чэн Шэн жил с дядей, но по закону оставался его сыном, который должен был содержать его в старости.
Он размышлял: если Чэн Ин столько лет не поднимал этот вопрос, почему сейчас вдруг загорелся? Должна же быть причина?
Чэн Сюн притворился, что ищет человека, и начал бродить возле дома Чэн Ина, выспрашивая детали. Люди вокруг были холодны, соседи даже не знали друг друга, но кое-кто охотно отвечал.
Через четыре дня он наконец выяснил: Чэн Ин болен. Раз болен — зачем переводить хукоу Чэн Шэна? Подумав всю ночь, Чэн Сюн понял: у Чэн Ина в родном городе был дом. Если он умрет, кому он достанется? Если есть сын — сыну, если нет — ближайшему родственнику. Чэн Ин хочет оставить дом Чэн Шэну!
А если он не согласится перевести хукоу? Чэн Шэн — его сын, Чэн Ин — его младший брат. Если Чэн Ин умрет, дом достанется ему! Осознав это, Чэн Сюн спокойно уехал домой. Он не спешил отказывать Чэн Ину — время для него ничего не стоило, а вот для брата оно было на исходе.
Весной здоровье Чэн Ина немного улучшилось, и он хотел побыстрее оформить перевод хукоу, чтобы успокоить душу. Он корил себя за то, что раньше, когда был здоров, не подумал об этом, а теперь время поджимало, и он стремился уладить последнее дело перед уходом.
Но чем сильнее он торопился, тем упрямее становилась судьба.
После нескольких безуспешных напоминаний Чэн Ин наконец взорвался во время звонка: — Чэн Сюн, что с тобой? Ты же согласился, нужно просто сходить в участок! Почему ты все время тянете, откладываешь?
http://tl.rulate.ru/book/5581/198127
Готово:
