Сун Хуайжэнь посоветовал Цзян Мяню в ближайшие дни питаться небольшими порциями, придерживаться лёгкой и легкоусвояемой пищи, чтобы дать желудку возможность отдохнуть и восстановиться.
Ши Цзиньнянь накормил Цзян Мяня тарелкой каши и больше не предлагал ему еды, доев оставшуюся часть сам, заодно похвалив шеф-повара Шэня:
— Шэнь Лаосань, у тебя есть талант к кулинарии, продолжай учиться готовить.
— Если это будет для Цзян Мяньмяня, я готов учиться! — снова вставил Шэнь Цинцы.
Старший брат ранее говорил о том, чтобы признать Мяньмяня младшим братом, так что рано или поздно он станет частью семьи Шэнь.
Ши Цзиньнянь, увидев счастливую улыбку на лице Цзян Мяня, решил не продолжать разговор.
Пусть Мяньмянь порадуется немного.
Ши Цзиньнянь думал, что братья Шэнь уйдут, но они задержались, и вскоре к ним присоединились другие.
Сун Хуайжэнь вошёл чтобы осмотреть Цзян Мяня, лично поставил капельницу, а затем появились Гу Линьфэн и несколько друзей с изысканными цветочными корзинами.
— А Юй, ты тоже здесь, — с некоторым удивлением произнёс Гу Линьфэн, его голос стал мягче, а пальцы слегка сжались. — Давно не виделись.
— Всего три месяца прошло, а ты уже так скучаешь? — Шэнь Юй поманил Гу Линьфэна сесть рядом с собой.
Шэнь Юй был одет в деловое чёрное пальто, сидел с прямой осанкой, демонстрируя идеальную манеру.
Гу Линьфэн немного замешкался, но всё же сел, его уши незаметно покраснели.
Ши Цзиньнянь, вернувшись с балкона после телефонного разговора, увидел, что палата заполнена людьми, и его настроение стало непростым.
С одной стороны, он был рад, что все поверили в невиновность Цзян Мяня, с другой стороны, раздражён из-за отсутствия времени наедине.
Комната была полна привлекательных мужчин, каждый из которых был высоким и статным, и медсёстры, заходившие в палату Цзян Мяня, уже сменились несколько раз.
Цзян Мянь не мог оценить их красоту: он не интересовался мужчинами, его мысли были заняты только обедом.
Утром он съел только тарелку каши, и этого было недостаточно!
Столько людей пришло, принесли цветы, игрушки, сувениры, питательные добавки, но только Шэнь принёс кашу, больше никто не подумал о еде!
Цзян Мянь смотрел на груду вещей на столе и погружался в уныние.
Прошлой ночью Шэнь Цинцы уже признался в групповом чате, поэтому сегодня все собрались так дружно.
Видя, что у Цзян Мяня хорошее настроение, все молчаливо решили не поднимать тему вчерашнего происшествия.
Комната была полна директоров, председателей, высоких и статных мужчин, а также особенно красивого пациента, и слухи о частной палате быстро распространились среди медсестёр, достигнув Хэ Чжоуюаня.
Чжан Шу подкатил инвалидное кресло к двери палаты. Хэ Чжоуюань, бледный, сидел в кресле в больничной одежде, его пальцы сжимали подлокотники, пока он тихо слушал весёлые разговоры из палаты Цзян Мяня. Его пальцы сжимались всё сильнее.
Почему все они в палате Цзян Мяня, а никто не пришёл к нему?
Утром, услышав от медсестёр, что у Цзян Мяня просто гастрит, он спросил их об этом.
„Это он“ был тем, кого ударили ножом. Почему все посещают Цзян Мяня, у которого всего лишь гастрит?
На видеозаписи не видно, как он сам направил руку Цзян Мяня, чтобы нанести удар, и не слышно, что они говорили.
Все, как и Цзиньнянь, поверили словам Цзян Мяня?
Тщательно спланированный спектакль с самопожертвованием обернулся против него, а выиграл Цзян Мянь?
За несколько месяцев Цзян Мянь, пока его не было, забрал их внимание и доверие, забрал Цзиньняня, которого он защищал шесть лет.
На бледном лице Хэ Чжоуюаня по-прежнему не было эмоций, только побелевшие суставы пальцев выдавали его бушующие чувства.
Чжан Шу, держа ручки кресла, посмотрел на руки Хэ Чжоуюаня, которые вот-вот продырявят подлокотники, и мягко спросил, сохраняя почтительность:
— Господин Хэ, мы уже у двери, может, я постучась и войду?
Ничего не поделаешь, господин Хэ узнал и захотел посмотреть.
Получив разрешение от своего господина, он привёз его сюда, но теперь Хэ Чжоуюань не решается войти, подслушивая.
Внутри господин и Цзян Мянь с друзьями не обсуждали ничего секретного, говорили на лёгкие и забавные темы.
Бедный Цзян Мянь действительно страдает.
Если бы не то, что господин попросил его присматривать за Хэ Чжоуюанем, чтобы тот не устраивал новых выходок, он бы не пришёл.
Сердце слишком злое.
И извращённое: так жестоко обращаться с собой.
Хочется позаботиться о бедном Цзян Мяне.
— Чжан Шу, вернёмся, — сказал Хэ Чжоуюань, отпуская подлокотники.
Он не знал, как встретиться с Ши Цзиньнянем и друзьями.
На поверхности всё выглядело так, будто Цзян Мянь из ревности ударил его, но на самом деле все ему не поверили.
Теперь он стал клоуном, который сам устроил спектакль и нанёс себе ранения.
Теперь у него не хватало смелости встретиться с друзьями.
— Хорошо, господин Хэ, — ответил Чжан Шу, не спеша поворачивая кресло обратно. Его голос звучал как размышление о жизни.
— Человек должен учиться довольствоваться тем, что имеет. Если слишком жадно хвататься за многое, в итоге можно остаться ни с чем.
Чжан Шу вздохнул. — Господин с детства жил в иных условиях, чем наследники аристократических семей. Мирские моральные нормы на него не действуют, ограничивают его только его собственные принципы.
Смысл слов Чжан Шу был очевиден: Хэ Чжоуюань не должен быть слишком жадным, статус спасителя Ши Цзиньняня уже достаточен для него.
Если он продолжит делать глупости, Ши Цзиньнянь не станет щадить его только из-за того, что он спас ему жизнь.
Хэ Чжоуюань стиснул зубы, глубоко вдохнув. Он прекрасно понимал скрытый смысл слов Чжан Шу.
Но Ши Цзиньнянь ведь принадлежит ему! Он охранял его шесть лет, почему он должен отдавать его Цзян Мяню?
Цзян Мянь не достоин жениться на Ши Цзиньняне.
Хэ Чжоуюань искренне произнёс:
— Чжан Шу, я запомнил твои слова. Во всём виноват я.
— Цзян Мянь, наверное, ненавидит меня. Может, он попросит Цзиньняня не видеться со мной.
Чжан Шу промолчал.
Собаке не избавиться от старых привычек!
Но, учитывая, что он спас жизнь господину, нужно сдерживаться.
— Господин Хэ, не преувеличивайте. Цзян Мянь такой простодушный и добрый, он знает, что вы его не любите, максимум, перестанет с вами общаться. Он... не настолько хитрый, как господин Хэ.
Хэ Чжоуюань подумал: „Чёрт, почему все защищают Цзян Мяня“.
— Цзян Мянь действительно хороший человек, Чжан Шу, спасибо за напоминание, — ответил он.
Внутри он завидовал до безумия, но на лице Хэ Чжоуюаня по-прежнему читалось сожаление.
Несмотря на улучшение настроения, на лице Цзян Мяня всё ещё виднелась усталость. Ши Цзиньнянь не стал задерживать гостей и попросил их уйти.
— Цзян Мяньмянь, сначала поспи, Шэнь принесёт тебе обед в полдень, — с неохотой обернулся Шэнь Цинцы.
Цзян Мянь, прислонившись к изголовью кровати, потрогал пустой живот и с надеждой посмотрел на Шэнь Цинцы:
— Шэнь, приходи пораньше! И передай Маомао, Эрцзюань, Саньцзюань и Сяоцзюань, что я в больнице, пусть не волнуются.
— Цзян Мяньмянь, не переживай, я обязательно передам... мм...
Шэнь Цинцы не успел договорить, как Шэнь Юй закрыл ему рот и вытащил из палаты, закрыв дверь.
Ши Цзиньнянь взглянул на закрытую дверь, предполагая, что Хэ Чжоуюань уже приходил, но не решился войти.
Если Хэ Чжоуюань понимает ситуацию, он должен знать, что его план не только раскрыт ими, но и всеми остальными, и ему оставили лицо, не разоблачая.
Если он знает, как себя вести, он должен сам покинуть этот круг общения, сохранив достоинство.
В палате наконец наступила тишина, и появилось время наедине.
Ши Цзиньнянь сел на край кровати, обнял юношу за талию и властно притянул к себе. В его голосе звучала лёгкая ревность.
— Мяньмянь, тебе нравится Шэнь Лаосань?
— Конечно! — Цзян Мянь широко раскрыл глаза, отвечая с уверенностью.
Шэнь верил ему и готовил для него, конечно, он ему нравится!
Ши Цзиньнянь закрыл глаза, прижал подбородок к виску юноши и снова спросил:
— А Шэнь Юй тебе нравится?
— Шэнь Юй? — Цзян Мянь наклонил голову, поднял лицо, на мгновение задумался, но потом вспомнил, кто это. — Второй старший брат! Конечно, нравится! Он вчера подарил мне целую коробку закусок!
— Закуски ещё не доел, нужно позвонить второму старшему брату, чтобы он сохранил их.
Цзян Мянь начал искать часы, но вдруг остановился. — У меня нет номера второго старшего брата, забыл добавить, позвони Шэню.
Он снова наклонился, чтобы поискать часы под подушкой, совершенно не замечая мрачного выражения Ши Цзиньняня.
— Кажется, часы тоже там забыл, молодой господин, как... мм!
В тот момент, когда Цзян Мянь поднял голову, его подбородок был схвачен, а губы прижаты к губам Ши Цзиньняня.
http://tl.rulate.ru/book/5586/198976
Готово:
