Готовый перевод Все думают, что он ничтожество / 10 000 человек считают его грязью [BL]: 1. 2. День рождения

1.2. День рождения.

Семья Фу очень внимательны к еде, поэтому все приемы пищи проходят в молчании.

Янь Цю опустил голову, и сосредоточился на борьбе с ножом и вилкой, пытаясь бесшумно разрезать омлет, стоящий перед ним.

И именно в этот момент сбоку донесся звук ножа скребущего по тарелке. Звук был настолько резким и громким, что Янь Цю вздрогнул от испуга, а нож и вилка в его руках упали на пол.

Взгляды всех мгновенно обратились на него и Фу Шуанчи.

Фу Шуанчи рассмеялся, и спокойно произнёс: “ Рука соскользнула”.

Лу Жуань беспомощно улыбнулась ему: “Эх ты”.

Затем она посмотрела на Янь Цю: “Поменяйте сяо Цю вилку и нож”.

“Хорошо”.

Нож и вилку быстро сменили, но у Янь Цю окончательно пропало желание есть.

Почувствовав холод на своей спине, он понял, что за очень короткий промежуток времени, вся его спина покрылась потом.

А в голове, бесконтрольно, стала прокручиваться сцена годичной давности. Его первый день в особняке.

Вместо слёз радости и крепких объятий, как он себе представлял, его встретили холодные приветствия и отчуждённые взгляды, в которых можно было разглядеть смущение.

Прежде чем он успел поздороваться, Фу Шуанчи, стоявший позади всех, выбежал наружу.

В особняке воцарился хаос.

Потребовалось много времени, чтобы вернуть его в особняк.

Старомодный и серьёзный отец был полон напряжения; ласковая и добросердечная мать держала его на руках и плакала; холодный и неприступный старший брат, сидел перед ним на корточках, держал за руку и мягко утешал.

Янь Цю стоял рядом с ними с чемоданом в руке, и смотрел.

Ясно же, что он стоит прямо перед ними, но, казалось, некий невидимый барьер разделял их.

Он не мог позвать, и не мог прикоснуться.

Утешив Фу Шуанчи, все наконец-то приступили к еде.

На столе стояли изысканные блюда, которые он впервые видел, утончённые ножи и вилки по бокам, а прямо перед ним стейк рибай.

Янь Цю наблюдал как окружающие элегантно нарезают мясо, и аккуратно отправляют кусочек в рот, и ему захотелось попробовать так же.

Но из-за неловких движений, нож и вилка заскребли по тарелке, издав неприятный звук.

Все подняли на него глаза.

Увидев это, Лу Жуань произнесла, немного извиняющимся голосом: “Прости сяо Цю, мама не учла, что… ты не умеешь пользоваться ножом и вилкой”.

Сказав это, она поставила свой, нарезанный стейк, перед с ним.

Когда Фу Цзяньтин услышал это, он внезапно сказал: “Теперь, когда он вернулся в семью, он больше не может носить фамилию Янь, так…”.

Прежде, чем Фу Цзяньтин договорил, столовую пронзил скребущий звук ножа по тарелке.

Проследив взглядом за звуком, Янь Цю увидел Фу Шуанчи, сидящего на месте, и беззвучно плачущего.

“Сяо Чи, – Лу Жуань сразу расстроилась, – почему ты плачешь? Можешь рассказать маме?”

Фу Шуанчи поднял голову, и посмотрел поверх длинного обеденного стола прямо на него: “Отдай ему моё имя, отдай ему всё! Я не ваш сын, а он ваш! Просто заберите всё, я это верну!”

Договорив, он схватил столовый нож и резко полоснул им по своему запястью.

Рана не была глубокой, но кровь всё равно выступила.

Лу Жуань закричала, и сразу схватила салфетку, чтобы прикрыть рану.

И снова в особняке воцарился хаос.

У Янь Цю так и не вышло доесть свою первую еду с родными, и о смене фамилии больше никто не упоминал.

Фу Шуанчи по прежнему является вторым молоды мастером, а его, в качестве компромисса, слуги называют просто молодым мастером Цю.

Казалось бы их личности изменились, но на самом деле никаких изменений не произошло.

Просто с тех пор Янь Цю испытывает сильную тревогу, когда слышит как нож касается тарелки.

Поэтому он снова и снова тренировался правильно держать столовые приборы, смотря ролики найденные в интернете. Но похоже, Фу Шуанчи открыл для себя новую забаву, и временами намеренно проделывал трюки с ножом и тарелкой.

И глаза, полные презрения, когда смотрели на него, менялись на беспомощность и потакание, когда смотрели на Фу Шуанчи.

Это было настолько странно, что Янь Цю всё никак не мог взять в толк.

Почему, совершив одинаковые действия, его считали некультурным, причиняющим неприятности, и вынуждали стыдится своих неловких умений, в то же время, Фу Шуанчи вёл себя беспечно и спокойно, словно ничего не произошло?

Западный этикет имеет двойные стандарты?

“Второй брат?”

Янь Цю пришёл в себя, и понял, что все уже закончили есть, а в столовой остался только он и Фу Шуанчи, который смотрел на него с легкой улыбкой.

Они родились в один и тот же день, но Янь Цю на пару минут раньше, поэтому, в присутствии родителей, Фу Шуанчи называл его вторым братом.

Но не тогда, когда они были наедине.

Наверное солнце сегодня взошло с запада.

Янь Цю было немного не по себе, но он быстро отозвался: “Да?”

“Ты закончил есть?” – чуть замедленно спросил Фу Шуанчи.

Янь Цю не смог нормально поесть, после всех утренних переживаний, да и вкус еды ему не нравился, но он всё равно кивнул.

“Тогда идём”.

Янь Цю опешил: “Куда?”

“За костюмом”, – с улыбкой ответил Фу Шуанчи. И хоть на лице его была нежная улыбка, Янь Цю остро чувствовал холод в его глазах.

Он встали, и последовал за Фу Шуанчи наверх.

Это был первый раз, когда он поднялся на второй этаж, и его комната полностью отличалась от комнаты Фу Шуанчи.

Она была в три раза больше. Там были роскошно оформленная ванная комната, кабинет, гардеробная и терраса, с которой открывался потрясающий вид на море из цветов. Янь Цю понял, что это были розы Джульетты, которыми сегодня украшали двор.

На вешалке висело два костюма: чёрный и белый.

Фу Шуанчи лениво уселся в кресло, и жестом предложил ему выбрать один.

Шикарный ковёр под его ногами, был очень мягким, создавая ощущение словно идёшь по облаку. Янь Цю даже казалось, что он немного подпрыгивает ступая по нему.

Он подошёл к вешалке из чёрного ореха, посмотрел на два похожих костюма, и столкнулся с выбором.

“Который из них?” – спросил Янь Цю.

“Неважно”.

Янь Цю чувствовал себя неловко под пристальным взглядом, поэтому взял белый костюм, висевший ближе к нему, и собирался уйти.

Но его остановили, не успел он сделать и нескольких шагов.

“Просто примерь его здесь”.

Янь Цю замер, обернулся и увидел, что Фу Шуанчи всё так же сидит в кресле и смотрит на него с легкой улыбкой.

Хотя он и не понимал, для чего Фу Шуанчи это, но за много лет, привыкнув быть послушным, просто сделал, как ему сказали.

Но он не ожидал, что костюм окажется ему большим.

“Ах, – с опозданием, но Фу Шуанчи заметил проблему и притворился удивлённым, прикрыв рукой рот, – кажется, моя мама забыла внести изменения, и оба костюма сделали по моему размеру!”

Услышав это, как Янь Цю мог не понять подтекста? Улыбка исчезла с его лица.

“Но ты не можешь их винить, в конце концов, в приглашении указано только моё имя. Не удивительно, что никто не знает о твоём участии”.

Янь Цю резко поднял голову: “Ты… что ты имеешь в виду?”

“Что же я имею в виду?”.

Фу Шуанчи встал, и с улыбкой вручил ему изящное пригласительное письмо.

Янь Цю протянул руку, и обнаружил, что в какой-то момент, его пальцы начали дрожать.

Это был всего лишь тонкий листок бумаги, но ему потребовалось время, чтобы взять его в руки, и открыть.

Его взгляд упал на текст приглашения.

Одно короткое предложение, но он не смог с первого раза понять его смысл.

[Приглашаем Вас посетить банкет по случаю дня рождения нашего второго сына Фу Шуанчи, который состоится 11 ноября…]

Янь Цю долго смотрел на “второго сына” и “Фу Шуанчи”, и вдруг вспомнил слова Лу Жуань, сказанные несколько дней назад:

“Через два дня твой день рождения, и я хочу устроить по этому поводу банкет”.

Янь Цю не праздновал свой день рождения уже много лет: с тех пор, как умерла его тётушка. Поэтому он несколько дней с нетерпение ждал этого события, но сейчас понял, что снова выдавал желаемое за действительное.

“Ты их кровный сын, ну и что? – произнёс Фу Шуанчи с провокационной улыбкой, – мои родители и старший брат, ценят чувства ко мне гораздо больше, чем кровную связь с тобой”.

“Нет, это не так”.

И без этого, слабая уверенность в себе, уже была погребена под фактами стоящими перед ним.

Но Янь Цю всё равно упрямо отказался признавать.

Услышав это, в глазах Фу Шуанчи мелькнула тень сарказма: “Тогда давай кое-что попробуем?”

Прежде чем Янь Цю отреагировал на слова, он увидел как Фу Шуанчи быстро шагнул вперёд, протянул руку к подвеске на его шее, которую он никогда не снимал, и резко дёрнул.

Янь Цю сразу же попытался забрать её обратно, но Фу Шуанчи толкнул его, да так, что он не удержался на ногах и упал, задев головой дверцу шкафа.

Он почувствовал ослепительную вспышку боли, за которой последовало головокружение.

А затем не его крик.

После того, как темнота в его глазах отступила, он увидел, что прежде пустая комната наполнена людьми.

Окровавленная подвеска валялась на полу. А Фу Шуанчи держался за свою руку, и с болезненным выражение лица, рассказывал всем о его “преступлении”.

“Я просто хотел взглянуть, но второй брат вдруг разозлился, и поцарапал мне руку этим куском сломанной деревяшки”.

Янь Цю хотел объясниться, и уже открыл рот, но в этот момент заметил:

Его всегда строгий отец, беспокойно хмурится, глядя на руку Фу Шуанчи.

Его всегда тихая мать, бросает на него ледяной взгляд, и с тревогой прижимает полотенце к ране Фу Шуанчи.

И впервые, всегда равнодушное лицо его старшего брата ожило, а глаза наполнились душевной болью.

“Что здесь произошло?” – терпеливо спросил отец.

Раньше, чем Янь Цю заговорил, он услышал голос матери: “Верно, сяо Цю, что ты творишь? Я говорила тебе, что у сяо Чи нарушение свертываемости крови, и ему совершенно нельзя травмироваться, иначе могут возникнуть серьёзные последствия”.

“Хватит разговаривать с ним, сейчас не это важно”, – молчавший до этого старший брат, осторожно помог Фу Шуанчи встать, – сначала нужно доставить его больницу”.

“Я тоже поеду”. Его мать последовала за ними, но была остановлена отцом: “Если все уйдут, то как быть с банкетом? Тебе нужно позаботиться об этом”.

Лу Жуань всё ещё выглядела обеспокоенной, но кивнула, бросила взгляд на Янь Цю и вышла.

В комнате остались только он и Фу Цзяньтин.

Янь Цю хотел встать, но его голова всё ещё кружилась и болела, и он мог только осторожно поднять взгляд.

Что-то неясное мелькнуло в глазах Фу Цзяньтина, но быстро сменилось на привычное равнодушие: “Янь Цю, ты наш кровный сын, и эту связь нельзя оценить. Так зачем ты усложняешь ему жизнь?”

“Он тебе не соперник”.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://erolate.com/book/3797/99395