Готовый перевод Все думают, что он ничтожество / 10 000 человек считают его грязью [BL]: 15. Родной край

15. Родной край.

Прошлой ночью снова шёл снег, но к счастью, не много.

Было похоже, что кто-то взял горсть соли, и небрежно рассыпал её на весь мир.

Поэтому, собираясь утром и выглянув за окно, Янь Цю увидел мир, полностью покрытый серебром, где небо и земля казались неотличимы.

Он быстро переместил горшок с веткой в комнату.

Вскоре, тепло комнаты растопило снег на ветке, и он превратился в хрустальную воду, падающую капля за каплей.

Когда Лу Жуань вошла, она как раз застала эту картину. Она совершенно не понимала, почему Янь Цю ежедневно разглядывает мёртвую ветку, вместо того, чтобы любоваться редкими видами цветов и растений, что посажены в их особняке.

Этот голый кусок дерева, был серо-коричневого цвета, и походил на дрова, которые люди в деревнях кидают в топку зимой.

Он машинально наводил её на мысли о ветхости, упадке и бедности.

Но Янь Цю была так дорога эта сломанная ветка, что она ничего не могла с ней сделать.

Более того, вернувшись в этот раз, Янь Цю очень изменился.

Настолько изменился, что Лу Жуань даже подумывала: а не привёз ли Фу Чэньцзэ другого человека?

Но эта мысль просто промелькнула в её голове.

В конце концов она знала, что именно они были причиной изменений.

И, в глубине души, понимала, что была в долгу перед Янь Цю.

Поэтому, она только кинула взгляд на ветку, с которой всё ещё капала вода в горшок из исинской глины, предназначенный для посадки цветов. Подавив импульс выкинуть сломанный сук, она села рядом с Янь Цю.

И с осторожностью спросила: “Сяо Цю, ты правда не подумаешь о предложении своего отца?”

Янь Цю остановил движение своих рук, услышав эти слова. То, что он держал в руке, было незаконченной работой из вяза. Когда ему становилось немного лучше, он доставал его, и продолжал понемногу вырезать.

Его руки всё ещё не могут выносить продолжительную нагрузку, и ему нужно делать частые и длительные перерывы, прежде чем снова продолжить работу.

К этому моменту изделие было почти завершено.

Остался только Дюдю.

Очертания были готовы, но эту деталь, как бы тонко он ни работал, вырезать не получалось.

Он ясно представляет Дюдю перед собой, но стоит только взять в руки резак, как его образ ускользал из головы.

Янь Цю думал, возможно это потому, что Дюдю сердится.

Сердится на то, что снова потерял его, поэтому не позволяет закончить резьбу.

“Сяо Цю?”

Янь Цю услышал, как Лу Жуань зовёт его, пришёл в себя, и медленно ответил: “Нет, я не хочу возвращаться”.

В день приезда он ясно дал понять, что не хочет возвращаться, и не нуждается в компенсации.

Но они, судя по всему, не убеждены.

Фу Цзяньтин решил, что ему неловко упоминать об этом, и поколебавшись, он милостивым тоном сообщил: “Со следующего месяца, ты можешь вернуться работать в компанию. На этот раз просто следуй за мной, и начни с должности помощника”.

Все понимали, что значит это предложение.

Фу Чэньцзэ отреагировал слишком эмоционально, и даже голос отличался от обычного: “А если возникнут какие нибудь вопросы, ты можешь сразу обратиться ко мне!”

Лицо Лу Жуань выражало приятное удивление: “Поторопись и поблагодари своего отца”.

Только лицо Фу Шуанчи больше не могло изображать улыбку, и исказилось.

Янь Цю смотрел на торт, стоящий перед ним. Ярко оранжевое манго было красивым украшением, и делало торт очень аппетитным, только вот жаль, но у него аллергия на манго.

Он взял вилку, и стал кусочек за кусочком выковыривать его.

“Нет, я не хочу возвращаться”.

Эта фраза стала ковшом ледяной воды, добавленной в горячую воду. Только что царившая пламенная атмосфера разом угасла.

На лице Фу Цзяньтина мелькнула тень, но он не высказал свои недовольства: “Давайте есть”.

Лу Жуань тоже немного замешкалась, но ничего не сказала.

И только вечером она пришла, и продолжила уговаривать его. А видя, что он продолжает отказываться, беспомощным тоном спросила: “Сяо Цю, ты всё ещё обижаешься из-за произошедшего тогда?”

Тогда, спустя 3 месяца после его первого возвращения в семью Фу, Фу Цзяньтин устроил его работать в компанию.

Но поскольку семья Янь не хотела вкладывать деньги в его образование после средней школы, они порвали письмо о зачислении в одно из ведущих учебных заведений страны. И даже заперли его дома на 3 месяца, не позволив продолжить обучение.

Так что у него есть только аттестат об окончании средней школы.

Такую квалификацию Фу Цзяньтину было трудно принять, и он не возлагал на Янь Цю никаких надежд, просто устроив его на низкую должность обычного сотрудника.

Они никогда не раскрывали свою кровную связь в компании.

Однако Янь Цю был очень доволен своей должностью, и каждый день старательно выполнял свои обязанности.

Пока, однажды, руководитель группы не попросил его поработать над одним документом, и ему пришлось работать сверхурочно, чтобы успеть вовремя.

Но после того, как он сдал документ, выяснилось, что там неправильно поставлена “десятичная запятая”.

Из-за этой ошибки прямой убыток составлял почти миллион.

Даже если Янь Цю объяснял, что трижды проверял документ, и этой ошибки не было. Даже если в итоге выяснилось, что документ подменили, и все улики указывали на Фу Шуанчи.

Никто ему не поверил.

Фу Цзяньтин назвал его некомпетентным и небрежным, и, посоветовав больше учиться, уволил.

С тех пор Янь Цю не сдал ни шагу в компанию. Но теперь они сами настаивают на его возвращении.

“Это не из-за того, что произошло в прошлом”. Янь Цю покачал головой.

На самом деле, ни воспоминания о прошлом, ни семья Фу, уже не могли вызвать в нём сильных эмоций, и это не было сопротивлением из упрямства. У него просто не осталось сил.

Возможно, люди и правда такие, как написано в книге: приходят как дождь и ветер, уходят как пыль.

Когда приближается время ухода, вы начинаете понемногу опустошаться изнутри.

Всё более и более пустой, всё более и более зыбкий.

Пока в конце, прах не предадут праху, а пепел пепелу.

“Я просто чувствую себя уставшим”. Снова объяснил Янь Цю.

Услышав, что сказал Янь Цю, Лу Жуань хотела ответить, но посмотрев, вдруг словно впервые увидела его.

Тонкую шею, выпуклые кости на запястьях, и синие вены, будто готовые прорваться сквозь кожу.

Только сейчас она задумалась: когда Янь Цю так исхудал?

Отоплениу в особняке работало исправно, но на нём были одеты тёплые одежды. И несмотря на эти дополнительные слои, Лу Жуань всё равно ощутила исходящее от него чувство опустошенности, как будто он мог развеяться с дуновением ветра.

И больше ничего.

Лу Жуань передумала уговаривать его. Не хочет возвращаться, значит пусть не возвращается.

В любом случае он ещё молод, и нет ничего сложного в том, чтобы отправить его учиться.

Она вспомнила, что у Янь Цю было только среднее образование. Иметь такой уровень, будучи частью их семьи – никуда не годится.

“Тогда я поговорю с твоим отцом, и мы отправим тебя учиться”.

Но она не ожидала, что Янь Цю продолжит качать головой.

“В таком случае, чем ты хочешь заняться?”. Лу Жуань уже начала терять терпение, но всё же сдерживалась и сохраняла спокойный тон.

Янь Цю не отвечал, он смотрел на вырезанный дворик из вяза у себя в руках. Подняв руку, он с нежностью погладил сидящую там женщину и кота у её ног.

Неожиданно, что-то мелькнуло перед его глазами, и он долго вглядывался, прежде чем понял, что это он в детстве.

В то время он был не выше обеденного стола, и тайком взял резак, чтобы вырезать уточку, которая была совсем не похожа на утку, и взволнованно побежал показывать тётушке.

Тётушка держала уточку, у которой едва угадывались очертания, долго улыбалась, а затем погладила его по голове и с гордостью сказала: “Неплохо, мой маленький племянник идёт по моим стопам. И эта работа гораздо лучше, чем моя первая резьба. Пока упорствуешь, ты сможешь создавать удивительные работы в будущем”

“Правда?” – радостно уточнил Янь Цю.

“Правда, – отвечала тётушка, и поставила уточку на самое видное место в доме, – в будущем, наш сяо Цю станет великим скульптором по дереву, и его работы будут представлены на лучших выставках. Когда придёт это время, не забудь оставить тёте билет, а то боюсь, что все раскупят”

“Хорошо, – он был очень мал в то время, и безоговорочно верил каждому слову тётушки, – я сам лично приведу тебя!”

“Договорились, тётя подождёт сяо Цю”

Мёртвая тишина в сердце наполнилось звуками, и Янь Цю задумчиво произнёс: “Я хочу провести выставку”.

“Выставку чего?”. Когда Янь Цю наконец произнёс несколько дополнительных слов, Лу Жуань сразу ухватилась за них.

После она услышала продолжение.

“Резьба по дереву”.

***

“Резьба по дереву?” – Фу Цзяньтин беспомощно сжал виски пальцами.

“Он не желает работать в компании, он не желает учиться, но он хочет весь день играться с этими деревяшками, это правда…”

Последние слова были немного грубыми, и он не стал их произносить.

Фу Цзяньтин знал, что это не совсем правильно, но не мог порой не размышлять: есть такое понятие, как “безусловная материнская любовь”, но есть ли такое понятие для отцов? Или у любви отцов есть условия?

В противном случае, почему он не мог полюбить Янь Цю?

Его старший сын в молодом возрасте получил степень магистра в университете Лиги Плюща. Затем он пришёл работать в компанию, помогая ему. И за все годы не сделал ни одной ошибки. Все отзывались о нём с похвалой и уважением.

И Фу Шуанчи, хоть и баловали с детства, но он никогда не отлынивал от учебы, и всегда был первым среди сверстников.

Только Янь Цю исключение.

Он не мог справиться с работой в компании, не стал продолжать учёбу, зато каждый день сидит на своей поленнице.

Фу Цзяньтин не понимал: можно ли из этих дров вырезать цветы?

Но…

Он вздохнул, перед его глазами снова возник Янь Цю в день пожара, лежащий весь в крови возле лестницы недалеко от них. И его молчаливый взгляд направленный в их сторону.

Вспомнив об этом, его сердце смягчилось, и с видом “ничего не поделать” он сказал Лу Жуань: “Забудь об этом, пусть делает всё что хочет”.

Услышав, что Янь Цю хочет организовать выставку, мобилизовалась почти вся семья. Фу Чэньцзэ организовал выставочный зал. Фу Цзяньтин занимался пригласительными.

Лу Жуань за большие деньги купила кусок эбенового (чёрного) дерева.

Эбеновое дерево очень дорогое, есть даже поговорка “иметь в семье половину чёрного дерева лучше, чем шкатулку с сокровищами”. Поэтому Янь Цю не хотел принимать его, но Лу Жуань настаивала.

“Это подарок от мамы, – затем добавила, – я выбрала его специально для тебя”.

Янь Цю взял его. Этот кусок был очень тяжёлым, и казалось, говорил сам за себя.

Но чтобы это ни было, оно пришло слишком поздно.

В последующие дни Янь Цю было уделено беспрецедентное внимание семьи Фу.

Каждый был занят выставкой.

Янь Цю сказал, что нет необходимости в большом помещении. Ведь выставка будет состоять только из его работ, и вероятно, кроме владельца виллы, она никому не покажется интересной.

Но Фу Чэньцзэ не согласился. Он сказал, что если собрался что-то сделать, то должен сделать это правильно, и семья Фу ни в коем случае не потеряет лицо.

Янь Цю не смог переубедить, и перестал вмешиваться в такие вопросы. Он нашёл все изделия, вырезанные за эти годы, затем пошёл в выставочный зал, и стал расставлять их одну за другой.

В конце, оставалось место для одной работы, финальной.

Янь Цю без колебаний выбрал дворик из вяза, который уже почти закончил.

Он считал, что ни одна другая работа, не сможет передать тему этой выставки так, как эта.

Более того, эта выставка изначально задумана для тётушки и него.

И его не волновало – большой зал или нет, придёт кто-то или нет, главное, чтобы тётушка могла посмотреть.

Поэтому он больше не ходил в выставочный зал, а целыми днями сидел в комнате, и вырезал свою последнюю незаконченную работу.

Он уже придумал как назвать её – Родной край.

И хотя Янь Цю прилагал все силы, но его память становилась все хуже, а травмированные руки – слабее.

Вдобавок “Дюдю”, время от времени, доставлял хлопоты, и он всё никак не мог закончить последнюю часть.

В конце концов у него не осталось выбора, и он просто положил перед собой подвеску, и каждый раз беря резак, ему приходилось подолгу смотреть на неё.

И пусть процесс был очень медленным, но все же наступит день, когда работа будет завершена.

Янь Цю смотрел на дворик в своей руке, где осталась последняя деталь – глаза Дюдю.

Эту часть он избегал больше всего.

У каждого изделия резьбы по дереву была душа. Янь Цю считал себя всего лишь проводником, который, используя резак, просто восстанавливает их первоначальный вид.

Поэтому он продолжал оттягивать работу над этой деталью.

Он боялся, что когда появяться глаза Дюдю, он увидит в них ненависть.

Дюдю винит его?

Нарочно или нет, но он терял его раз за разом.

Это препятствие ещё не было преодолено в его сердце, но Янь Цю всё же взял резак и продолжил. Всё должно быть сделано до завтра, он не может больше тянуть.

Он держал подвеску и долго смотреть на неё, затем, глубоко вдохнул, и приступил к резьбе.

Резак ловко двигался в руках Янь Цю, и вот два глаза Дюдю ожили, и лишние стружки были убраны.

Он встретил пару круглых глаз.

Это были глаза Дюдю, лежащего у ног тётушки, и не мигая, смотрящего на него.

Очевидно, у кота не было мимики, но Янь Цю чувствовал его радость.

Дюдю кажется… не ненавидит его.

Янь Цю держал перед собой вырезанный внутренний дворик. И на мгновение ему почудилось, что он вернулся в давнее прошлое.

Лето выдалось солнечное, и зелёная листва орехового дерева давала много тени. Там во дворике, сидела тётушка с ним на руках, а Дюдю устроился возле её ног.

Янь Цю крепко вцепился в рукава тётушки, опасаясь, что она скоро исчезнет, и он не успеет поделиться хорошими новостями.

“Тётушка, выставка, которую я тебе обещал, состоится уже завтра”

Тётушка гладила его по голове, облегчённо и радостно: “Я знаю. Ты всегда был самым лучшим ребёнком, так что будь счастлив”.

Дюдю не мог говорить и только мяукал, сидя рядом.

Они радовались, и не винили его.

Сильный приступ кашля вернул Янь Цю в реальность. Он привычно приложил ко рту салфетку, и не удивился, увидев пятна крови на ней.

Подождав, когда кашель успокоиться, он, как обычно, небрежно выкинул её в мусорную корзину.

Она уже была почти полной. Полной окровавленных салфеток.

Янь Цю немного задвинул корзину внутрь стола, затем взял дворик из вяза, и вырезал на нём два иероглифа.

[故里 \ Родной край]

“Тётушка, – держа в руках дворик, Янь Цю тихо сказал, – я хочу вернуться”.

После того, как Янь Цю закончил “Родной край”, он был готов отправить его в выставочный зал.

Но встав, заметил позади себя человека.

Фу Шуанчи, которого он не видел уже много дней.

Янь Цю, после возвращения, оставался в своей комнате, и не выходил даже на совместные трапезы, так что у него не было возможности столкнуться с Фу Шуанчи.

К тому же, в последние дни, он был занят работой над изделиями для выставки, и даже перестал думать о нём.

И вот, Фу Шуанчи сам проявил инициативу, и пришёл к нему.

Появление здесь Фу Шуанчи не предвещает ничего хорошего. Янь Цю немедленно насторожился.

“Ты что-то хочешь от меня?”

“Разве я не могу просто прийти, и повидаться с тобой?” – Фу Шуанчи направился к нему.

Его взгляд упал на “Родной край” в руках Янь Цю. 

“Это твоя последняя работа?”

Янь Цю не мог разгадать его намерений, но крепче обхватил изделие в своих руках.

“Почему ты так нервничаешь? – с улыбкой спросил Фу Шуанчи – боишься, что я тебя съем?”

Янь Цю не хотел играть в его игры, и спросил прямо: “Что тебе нужно?”

“Мне ничего не нужно, просто вся семья в последнее время, занята твоей выставкой, и я не могу найти никого, кто составил бы мне компанию. Мне стало скучно, и я подумал о тебе”.

“Второй брат, – Фу Шуанчи вздохнул, и с подтекстом в тоне продолжил, – ты действительно талантлив. Привлёк их внимание одним движением. Теперь всё крутится вокруг тебя. Ты счастлив?”

“Я не хотел этого внимания” – ответил Янь Цю.

Фу Шуанчи холодно улыбнулся на эти слова: “Ты же не считаешь свой ответ щедрым, не так ли? Ведь этот ответ делает меня ещё более несчастным”.

“Так что ты хочешь?”

Фу Шуанчи долго молчал, он опустил голову и разглядывал только что законченную работу в руках Янь Цю.

“Двор, женщина, ребёнок, кот…” – медленно перечислил Ф Шуанчи.

“Я прочитал информацию о тебе. Это твоя жизнь до семи лет, – говоря это, он обратил внимание на подпись, – Родной край, второй брат, ты красноречив”.

“Фу Шуанчи, – Янь Цю становилось не по себе всё сильней, и он с некоторой беспомощностью в голосе, спросил, – что тебе, в конце концов, нужно?”

“Не важно”.

Фу Шуанчи сделал шаг к нему: “Но вот эта вещь в твоих руках, кажется очень важна для тебя”.

“И что?”

“Итак…”.

Фу Шуанчи резко протянул руку и выхватил "Родной край" из его рук. И прежде, чем Янь Цю среагировал, он увидел, как Фу Шуанчи поднял дворик над головой.

Последующие события, казалось шли в замедленной съёмке.

Фу Шуанчи насмешливо улыбнулся, и с силой швырнул работу на пол.

Янь Цю поспешно протянул руки, чтобы перехватить, но опоздал на шаг.

“Родной край” был разбит на части. Он и тётушка отлетели к столу. От орехового дерева остался только ствол. А Дюдю куда-то закатился, и он нигде его не видел.

Янь Цю опустился на колени, и долго в оцепенение разглядывал разбросанные фрагменты.

А подняв голову он увидел как Фу Шуанчи, с улыбкой, заканчивает начатое предложение: 

“Итак, мне стало любопытно, что произойдёт, если её разбить”.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://erolate.com/book/3797/99410