Готовый перевод From Wiltshire, With Love / Гарри Поттер: С любовью из Уилтшира: Глава 9

Гермиона отвела Тонкс в сторону и понизила голос.

— Кстати об этом, — сказала Гермиона с немалой долей беспокойства. — Кто будет его курировать? Я? Или кто-то другой? Если вы решите, что это должна быть я, то я понятия не имею, что делать. Рон дал несколько отличных замечаний по поводу того, что Малфой может скармливать мне ложную информацию или вообще предать нас.

Тонкс кивнула.

— Это определённо должна быть ты. Тебе он будет доверять больше, чем кому-либо другому, потому что ты отпустила его с волшебной палочкой. И ты женщина. Женское обаяние обычно работает в пользу вербовщика.

— Что?

— Нет, нет! Я не это имела в виду! — Тонкс рассмеялась, увидев на её лице выражение ужаса. — Женщин многие недооценивают, потому что видят в них меньшую угрозу. Он будет менее осторожен рядом с тобой, станет охотнее делиться информацией. Женщины также считаются более отзывчивыми, им легче довериться. Не волнуйся, Гермиона. Никто не ожидает, что ты станешь новой Матой Хари.

Гермиона с отвращением скривила лицо.

— Мерзко.

Она посмотрела на Гарри и Рона, чтобы понять, слышали ли они слова Тонкс. Учитывая отсутствие преувеличенно громких звуков рвоты, видимо, нет.

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулась Тонкс, которую всё это весьма позабавило. — Не волнуйся, я тебе помогу. Главный приоритет — обеспечить собственную безопасность. Ему нельзя доверять. Всегда предполагай скрытый враждебный мотив и будь наготове. Когда ты рассчитываешь поговорить с ним в следующий раз?

Гермиона нащупала главный галлеон в кармане джинсов. Теперь ей придётся всё время держать его при себе.

— Через два дня, если он вообще ответит.

— Итак, у нас есть немного времени, чтобы обсудить вашу связь, — Тонкс поманила пальцем, и Гермиона наклонилась ближе. От взгляда Тонкс у неё сжался желудок. — Гермиона, — прошептала Тонкс, — тебе придётся подвергнуть Обливиэйту этих двоих.

— Но...

Тонкс перебила её:

— Если Малфой станет шпионом, никому не нужно об этом знать. Даже им. Некоторыми вещами не следует делиться. Вы ведь держите остальных руководителей в неведении касательно той миссии, которую выполняете по поручению Альбуса, верно?

Гермиона кивнула.

— Верно. Чем больше людей узнают об этом, тем больше опасность того, что миссия будет скомпрометирована. Лучше всего лишить их памяти сейчас, пока они не заговорили об этом с другими, иначе воспоминания усложнятся.

Она с опаской посмотрела на Гарри и Рона, которые сидели на диване, размахивая руками и о чём-то ожесточённо споря. Она никогда ничего не скрывала от них до вступления в Орден. Они трое делились всем с первого курса. У них не было никаких секретов друг от друга. Хотя и существовали некоторые вопросы, обсуждавшиеся высшим руководством, все сведения о которых предполагалось хранить при себе.

Гермиона чувствовала, что с каждым кусочком информации, которую ей приходилось утаивать от Гарри и Рона, она всё больше отдалялась от двух своих лучших друзей. С этими секретами обычно вкупе шла большая ответственность. Приходилось принимать решения, которые не всегда были приятными. Почему-то держать Малфоя в секрете от них казалось хуже, чем всё остальное, чем она до сих пор не делилась.

— Я прилично владею окклюменцией, — продолжила Тонкс, отвлекая взгляд Гермионы от Гарри и Рона, — но тебе, возможно, также придётся подвергнуть Обливиэйту и меня. Никто не знает, выдержим ли мы пытки, и тогда наш шпион будет скомпрометирован. Я могу давать тебе советы и не зная, кто он такой.

Встревоженная, Гермиона сглотнула, когда до неё дошёл смысл слов Тонкс. Если их схватят, любого из них могут подвергнуть пыткам, чтобы выбить информацию.

Пытки.

Смерть.

Реальность войны обрушилась на неё при появлении Пожирателей смерти и ужаса от невозможности аппарировать. В результате успех заставил её забыть о своей минутной панике, но кошмар войны вернулся со словами Тонкс.

— Не унывай, Гермиона, — Тонкс превратила нос и рот в утиный клюв. Гермиона не смогла сдержать улыбки. — Сегодня много отличных новостей, и мы постараемся использовать новую возможность по-максимуму. Кроме тебя, о Малфое должен знать ещё один человек. Возможно, лучше всего выбрать Кингсли. Мне нужно обсудить это с Римусом, прежде чем принимать решение.

Нимфадора притянула её к себе, чтобы ещё раз обнять, и погладила по спине.

— Я направляюсь в убежище Пиннера. Скоро мы начнём допрашивать пленников.

Лицо Гермионы прояснилось. Она была рада, что их миссия прошла так успешно.

— Я надеюсь, что вы добьётесь от них полезной информации.

Тонкс коварно ей улыбнулась.

— О, не волнуйся. Я добьюсь.

***

Драко корчился от боли на полу бального зала Мэнора, обхватив себя руками и пытаясь унять колотившую его дрожь.

Уже во второй раз за сегодняшний день.

Долохов, мать его.

В ушах звенело от собственного крика и криков ещё семерых неудачников. Драко со стоном перевернулся. Долохов был не единственным, кто потерпел крах при поимке грязнокровок, но схвачены были только члены его команды. Драко дорого за это заплатил. Тёмный Лорд рассчитывал, что от старой гвардии опытных Пожирателей смерти будет куда больше толку, чем от новичков, но Драко удалось вернуться, а вот Долохов попался.

Он заглянул в глаза отцу, который отвернулся, не в силах встретиться с ним взглядом. Его отец изо всех сил старался оставаться бесстрастным, а матери здесь не было. Хвала Мерлину. Он не знал, что хуже: сами пытки или выражение лица матери, которая видела, как его пытали. Лето неудачных набегов, как прозвали это время в армии Тёмного Лорда, было невыносимым. Он задавался вопросом, сожалеют ли его родители о решениях, принятых ранее. И была ли у них сейчас возможность что-то переиграть.

Драко определённо чувствовал, что у него ни в чём не было выбора.

Он перевёл взгляд на тётю. Она выглядела так, словно хотела сделать минет своей собственной палочке. Тётя Белла всегда срывалась в нервное возбуждение, когда людей пытали Круциатусом. Рядом с ней стояла Алекто Кэрроу. От её взгляда у него бежали мурашки. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть похотливый взгляд Кэрроу, и прислушался к гневному голосу Тёмного Лорда, эхом разносящемуся по коридорам. Он не только наказывал их за нынешнюю неудачу, но и предупреждал на будущее.

По крайней мере, на этот раз за его промахи не пытали родителей.

С болезненной гримасой он заставил себя встать на колени и склонил голову, безмолвно благодарный за то, что был одним из немногих, кто смог подняться с пола. Он попросил прощения у Тёмного Лорда, когда подошла его очередь, положив руку на одно колено. Когда он почувствовал, что будет уместно встать, то попытался, но у него ещё не хватало сил, и он так и остался стоять на коленях, опустив голову.

Отповедь закончилась. Драко застонал, с трудом поднялся и, прихрамывая, пошёл в свою комнату. Он надеялся, что мать уже его ждёт, готовая исцелить израненное тело.

С трудом он поднялся по лестнице и прошёл по коридору в свою спальню, наконец рухнув на кровать лицом вниз. Нарцисса, которая ждала его в комнате, пыталась скрыть слёзы. Драко почувствовал, как она ласково погладила его волосы, а от поясницы по всему телу разошлись Миорелаксирующие чары. Он с облегчением всхлипнул в подушку. Заклинание сняло острую боль, но дважды за один день было перебором. Однако он не мог рассказать ей, что уже был исцелён швалью из Ордена.

Два миорелаксирующих заклинания. Драко обречённо вздохнул. Завтра его конечности будут как желе, а голова превратится в кашу.

Его мать ушла, пообещав принести зелье, которое поможет ему уснуть.

Драко вспомнил вопрос Грейнджер.

«Если бы ты мог уйти от них, ты бы ушёл?»

С некоторым усилием он потянулся назад и достал из заднего кармана галлеон, который она ему дала. Драко несколько раз прокрутил его между пальцами. Этот галлеон ничем не отличался от любого другого, но при ближайшем рассмотрении стали заметны выступы вдоль края, где галлеоны обычно бывают гладкими. Он провёл большим пальцем по ребру, и монета засветилась. Вероятно, какая-то разновидность Протеевых чар. Он снова перевернул монету, продолжая изучать её, когда услышал приближающиеся шаги. Драко сунул галлеон под подушку. В комнату вернулась мать и поставила на тумбочку рядом с кроватью поднос с двумя стаканами.

— Я принесла тебе немного зелья Сна без сновидений и воды, — она пыталась сдержать дрожь в голосе, делая вид, будто бы лечит его от простой лихорадки. — Позволь мне уложить тебя в постель.

— Не нужно, мам, — его слова звучали приглушённо из-за подушки. Но она уже расшнуровывала его ботинки и снимала с него мантию. Драко не двигался, пока её пальцы мягко порхали по ткани, помогая ему избавиться от одеяния Пожирателя смерти.

Свернув и левитировав мантию на кресло, где он обычно читал, Нарцисса помогла ему сесть. Она потянула за край джемпера.

— Подними руки.

Он улыбнулся ей, несмотря на боль в мышцах и суставах.

— Мне уже не три года.

Но всё равно подчинился.

Она ответила грустной улыбкой. Её глаза блестели от непролитых слёз. Она убрала джемпер, а затем сняла с него майку.

— Раньше я могла держать тебя всего одной рукой.

Он изучал её ясные голубые глаза и морщинки на лице. Его мать постарела по меньшей мере лет на десять после инцидента в Отделе Тайн, но была, как всегда, прекрасна.

— И всё ещё можешь, — мягко ответил он.

Она обняла его обнажённые плечи и прижала щекой к своему животу, нежно поглаживая его волосы другой рукой.

«Если бы ты мог уйти от них, ты бы ушёл?»

Драко не знал, как выбраться, не бросив родителей, и боялся говорить с ними об этом. Ни один из них не владел окклюменцией, в отличие от него. Его мать могла бы пойти на это, но отец, скорее всего, нет.

Она наклонилась вперёд, поцеловала его в макушку и отпустила. Приобняв, поднесла ему флакон зелья Сна без сновидений, который Драко быстро опрокинул в рот, скривившись от кислого вкуса. Затем последовал стакан воды, и он, выпив половину, вернул его.

Нарцисса откинула одеяло, и он со стоном позволил себе упасть навзничь; его ноющее тело окутала прохлада простыней. Он почувствовал, как мать дёргает его за брюки в районе щиколоток.

— Подними ноги, Драко. Чем удобнее тебе будет, тем лучше ты выспишься.

Драко понимал, что его мать обращалась с ним как с маленьким ребёнком, чтобы чувствовать, что может помочь хоть с чем-то, и не стал спорить. Он расстегнул пряжку на брюках, потом сами брюки и позволил матери снять их, перевернувшись, как только она это сделала. На нём были боксеры, но ему всё равно было неудобно представать перед ней настолько раздетым. Мать накрыла его одеялом. Он уже становился вялым после выпитого зелья и хотел поскорее заснуть.

— Спасибо, мама, — невнятно пробормотал он.

— Люблю тебя, — прошептала она, прежде чем погасить свет и закрыть за собой дверь.

Он сунул руку под подушку и ощутил жар, которого раньше не было. Вытащив нагревшийся галлеон, Драко увидел, что по ободку монеты проявились светящиеся буквы. Проведя большим пальцем по ребру, он, должно быть, подал сигнал Грейнджер. Его зрение было нечётким, но он всё ещё мог читать.

Малфой, ты в порядке?

Нет, блядь. Она что думает — это проигранный матч по квиддичу?

Драко снова потёр ребро, и послание изменилось.

Чтобы отправить сообщение, помести большой палец в центр.

Он снова потёр ребро, и текст исчез. Не прошло и двух часов, не говоря уже о двух днях.

Он был зол, расстроен и изнывал от боли. Тёмный Лорд терроризировал его семью, а этот придурок Долохов слишком легко отделается быстрой, безболезненной смертью. Если бы Драко не был таким уставшим, он, вероятно, продумал бы свои действия тщательнее. Прямо сейчас он просто хотел поиметь Долохова.

Он нажал большим пальцем в центр и мысленно передал:

Никакого Веритасерума.

Светящиеся буквы вспыхнули и исчезли. Он сунул галлеон обратно под подушку, надеясь, что не пожалеет о своих действиях.

Драко ухмыльнулся.

Долохов поступил бы с ним так же.

http://erolate.com/book/4132/120169