После ухода из компании Чен Чжиюань зашел домой, чтобы оставить кое-какие вещи, а затем поехал в особняк семьи Чен.
Было почти 7 часов вечера, когда он прибыл на виллу. Дворецкий приветствовал его, и Чен Чжиюань подтвердил, что Чен Шэнли находится в своей комнате наверху, прежде чем направиться прямо туда.
Когда он добрался до лестницы, ребенок, словно петарда, внезапно бросился вниз и столкнулся с ним.
Чен Чжиюань спокойно отступил и повернулся боком, избегая столкновения.
Пухлый мальчик упал на землю, громко вопя. Вслед за ним поспешно подошли девушка и дворецкий, помогая ему подняться с обеих сторон.
Чен Чжиюань собирался подняться наверх, когда мальчик сердито крикнул: “Ты намеренно заставил меня упасть! Ты большой негодяй! Ублюдок! Тьфу...”
Чен Чжиюань взглянул на него, и девочка в панике закрыла мальчику рот. Казалось, он был недоволен и возмущенно уставился на Чен Чжиюаня.
Эти двое детей были от Сюй Лань: мальчик Чен Цуй и девочка Чен Фэй, пяти и семи лет соответственно.
Девушка робко извинилась перед Чен Чжиюанем: “Мой брат невежественен и просто говорит чепуху. Второй брат, не сердись”.
Дворецкий также вмешался с добрыми словами. Чен Чжиюань, холодно отвел взгляд, проигнорировал их и пошел прямо наверх.
Пару дней назад у Чен Шэнли случился очередной приступ болезни. В данный момент он полулежал, прислонившись к кровати, с закрытыми глазами, его сопровождала только медсестра.
Когда Чен Чжиюань вошел, медсестра вышла в другую комнату и закрыла за ними дверь.
Чен Чжиюань сел у кровати. Чен Шэнли открыл глаза, повернул голову, чтобы увидеть его, и произнес слегка хриплым голосом: “Ты здесь".
Чен Чжиюань подоткнул одеяло Чен Шэнли и прямо рассказал о своих намерениях. Он пришел сообщить, что планирует покинуть Чен Ан.
Чен Шэнли долгое время молчал, услышав это, в конце концов он просто вздохнул и устало сказал: “Если ты принял решение, тогда поступай, как хочешь".
В гостиной внизу Чен Цуй и Чен Фей стояли бок о бок перед диваном, боясь дышать слишком часто. Особенно Чен Цуй, который только что был высокомерен, теперь опустил плечи и голову, выглядя кротким, как перепел.
Напротив них на диване, скрестив ноги, расслабленно сидел Чен Чжисэнь, и его случайный взгляд заставил младших брата и сестру не осмеливаться на опрометчивые поступки.
Даже дворецкий не решался много говорить, просто наблюдая со стороны.
“Говори громче. Кто научил тебя слову «ублюдок»?” - Заговорил Чен Чжисэнь, его тон не был суровым, но это заставило двух младших опустить головы еще больше.
Он только что вернулся с Чен Чжиюанем. Первоначально он пришел навестить больного Чен Шэнли и доложить о делах в компании, но неожиданно на входе, увидел поведение Чен Цуя, маленького паршивца.
Дети могут быть раскованными в своей речи и, возможно, они не всё понимали, но слова, которые они могли произнести, были услышаны от взрослых.
Чен Фэй энергично покачала головой: “Нет, никто. Мой брат узнал это, посмотрев телевизор”.
Взгляд Чен Чжисэня скользнул по ней и остановился на Чен Цуе: “Скажи это".
Голос Чен Цуя был тихий, как комариный писк: “Я узнал об этом по телевизору”.
Чен Чжисэнь: “Скажи мне, что значит «ублюдок».”
Чен Цуй, украдкой бросив взгляд в сторону, все еще недовольный, не смог сдержаться и сказал: “Он не настоящий сын отца, он просто ублюдок. Моя мама говорит, что он вообще не заслуживает быть частью нашей семьи.”
Как только были произнесены эти слова, Чен Фэй разволновалась, а Чен Цуй, младший, не понял, что сказал, и всё ещё жаловался.
Чен Чжисэнь усмехнулся: “Твоя мама точно знает, как говорить”.
“И еще кое-что,” - сказал Чен Чжиюань. - “Папа, я решил сменить фамилию“.
Чен Шэнли был ошеломлен: “Сменить фамилию?”
Чен Чжиюань кивнул: “Заменю на Нин”.
На самом деле, это было не просто решение, он уже сделал это. Сегодня днем он отправился в Чен Ан, а первую половину дня занимался вопросом фамилии. Вернувшись вчера из дома Нин, он уже принял решение. Он хотел начать все сначала и не хотел впутываться в ненужные неприятности.
Когда к Чен Шэнли вернулось самообладание, его глаза слегка покраснели: “Обязательно ли это делать?”
Чен Чжиюань улыбнулся и успокоил его: “Папа, не волнуйся слишком сильно. Пока ты все еще считаешь меня своим сыном, я все еще буду считать тебя своим отцом. Меняю фамилию и ухожу в отставку только ради более мирной жизни, вдали от ненужных конфликтов.”
У него были амбиции, но у него также было самосознание. Для того, к чему он мог стремиться, он делал все возможное, но для того, чего он не мог получить, было лучше уйти пораньше.
Услышав слова Чен Чжиюаня, Чен Шэнли постепенно успокоился: “Учитель Нин знает?”
Чен Чжиюань ответил: "Я им еще не сказал, но сообщу позже”.
Когда Чен Шэнли собирался сказать что-то еще, он заколебался и проглотил свои слова: “Если ты решил, тогда следуй своим собственным мыслям. То, что говорят посторонние, не имеет значения. Независимо от того, носишь ли ты фамилию Чен или Нин, находишься ли в Чен Ане или нет, ты все равно мой сын, сын Чен Шэнли.”
Чен Чжиюань искренне сказал: “Спасибо тебе, папа”.
Сюй Лань только что вернулась с улицы. Войдя, она увидела, как Чен Чжисэнь делает выговор её детям. Сначала она была удивлена, но позже поняла причину, и выражение ее лица сразу изменилось. Она потянулась, чтобы покрутить Чен Цуя за ухом: “Что за чушь ты наболтал о своем брате? Где ты научился так говорить?”
Чен Цуй пробормотал: "Я не сказал ничего плохого ...”
Под суровым взглядом Сюй Лань маленький нарушитель спокойствия закрыл рот и не осмелился заговорить.
Подавив детей, Сюй Лань обернулась и натянуто улыбнулась Чен Чжисэню: “Чжисэнь, не сердись. Цуйцуй просто такой откровенный болтун. Я поговорю с ним позже.”
“Его откровенность - результат того, что взрослые не обучили его должным образом. Дети не рождаются с такими словами, ” - тон Чен Чжисэня был холодным и безжалостным. - Если ты не можешь хорошо его научить, я скажу папе, и кто-нибудь другой займется обучением.”
Улыбающееся лицо Сюй Лань застыло. Она не знала, что ответить.
Она действительно боялась Чен Шэнли, своего мужа. Когда ей было восемнадцать или девятнадцать лет, она была второстепенной маленькой звездой, и изначально хотела соблазнить Чен Чжисэня. Она использовала всевозможные методы, но Чен Чжисэня это не интересовало. В конце концов, благодаря череде совпадений, она оказалась в постели с Чен Шэнли, забравшись наверх с помощью беременности и став любовницей семьи Чен.
Однако, несмотря на ее внешнюю славу, Сюй Лань в глубине души знала, что и Чен Чжисэнь, и Чен Чжиюань смотрят на нее свысока. На протяжении многих лет она часто строила козни против двух братьев за их спинами. Теперь, когда она узнала, что Чен Чжиюань был просто ублюдком, она почувствовала себя вполне довольной. Только Чен Чжисэнь, у которого были доказательства ее прошлых действий, сдерживал ее, и она не могла быть слишком самонадеянной.
“Что значит «ублюдок»?” - Чен Чжисэнь задал тот же вопрос Сюй Лань.
Лицо Сюй Лань стало неловким, и она запнулась, не в силах ответить.
Чен Чжисэнь больше не беспокоился о ней, сосредоточившись на обучении Чен Цуя и Чен Фэя: “Твоего второго брата просто по ошибке подменили при рождении в больнице. Он не неизвестного происхождения. Его биологические родители - учителя государственной средней школы. У него есть имя, фамилия и незапятнанное прошлое. Термин «бастард» запрещено использовать в будущем." (п.п.: термин «бастард» переводится в этом случае, как «ублюдок», но не как наше ругательство, а именно в значении незаконнорожденный, не имеющий права и так далее)
Чен Фэй быстро кивнула: “Я понимаю”.
У Чен Цуя все еще было недовольное выражение лица, но он не осмелился бросить вызов Чен Чжисэню: “О, я тоже понимаю”.
Сюй Лань хотела сказать что-то еще, но когда увидела Чен Чжиюаня, который в какой-то момент спустилась с верхнего этажа и стояла у начала лестницы, не говоря ни слова, она решила промолчать.
Чен Чжиюань просто молча стоял там, будто наслаждаясь шоу.
Чен Чжисэнь поднял голову, и его глаза на мгновение встретились с глазами Чен Чжиюаня.
Чен Чжиюань вышел вперед, остановился и обратился к матери и двум ее детям: “Изначально я думал, что это дело не имеет к тебе никакого отношения. Однако, поскольку тебе так нравится сплетничать обо мне за моей спиной, я сообщу тебе. Я уже подал в отставку и проинформировал папу и Чен Чжисэня. Позже я представлю письменный отчет правлению. Сегодня утром я также подал заявление о смене фамилии в бюро регистрации домашних хозяйств. С этого момента я больше не являюсь частью семьи Чен. Я только что рассказала об этом папе и он согласился.”
Двое детей слушали в замешательстве, но самая значительная реакция была у Сюй Лань. Она едва могла скрыть свою радость, хотя и лицемерно сказала: “Зачем беспокоиться о смене фамилии? Шэнли, должно быть, чувствует себя неловко из-за этого.”
Чен Чжиюань был слишком ленив, чтобы говорить с ней. Он сказал то, что нужно было сказать и был готов уйти.
Чен Чжисэнь нахмурил брови, останавливая его: “Ты меняешь фамилию?”
Чен Чжиюань небрежно ответил: “Уже сменил”.
Чен Чжисэнь попросил: “Давай поговорим”.
Сюй Лань вполне сознательно повела двух детей наверх. Дворецкий спросил Чен Чжиюаня, не хочет ли он остаться на ужин, получил отрицательный ответ и ушел, уступив им место.
Чен Чжиюань присел на подлокотник ближайшего дивана и посмотрел на Чен Чжисэня: “Поговорить о чем?”
Чен Чжисэнь сказал: "Неужели тебе нужно так четко провести границу, что ты не хочешь даже остаться дома на ужин?”
“Нет, когда я спустился, папа уже спал. Он, наверное, не проснется к ужину”, - поддразнил Чен Чжиюань. “С кем мне остаться здесь поесть? Это трио или ты?” Первое его не интересовало, а второе - так себе.
“Тебе обязательно менять фамилию? Как ты думаешь, уход в отставку и смена фамилии полностью разорвет связи с семьей Чен? Даже если ты сейчас уйдешь из компании и семьи, как насчет последних двадцати семи лет? Ты можешь полностью стереть это?” - Чен Чжисэнь настойчиво допрашивал его.
Чен Чжиюань слегка наклонил голову, полуулыбаясь: “Брат, ты все неправильно понял. Я не собирался полностью разрывать связи с семьей Чен. Меняя фамилию и уходя в отставку, просто думай, что я избегаю неприятностей."
Он редко называл Чен Чжисэня “братом”. Большую часть времени он либо обращался к нему по имени, либо просто называл “Президент Чен”. Иногда у него вырывалось “брат”, но часто в саркастическом тоне.
Как и сейчас.
Чен Чжиюань всегда чувствовал, что, поскольку Чен Чжисэнь его так сильно не любил, тот, вероятно, не мог вынести, когда он называл его “братом”. Это было несколько по-детски, но давало ему чувство удовлетворения.
Выражение лица Чен Чжисэня осталось неизменным, возможно, он к этому привык: “Просто думай трезво. Папа стареет, и у него плохое здоровье. Было бы хорошо навещать его почаще, когда у тебя будет время.”
“Я знаю”, - Чен Чжиюань встал, - “Я больше ничего не скажу. Возвращаюсь".
Обернувшись, он подумал о чем-то другом и сказал Чен Чжисэню: “Только что, спасибо".
Он не знал, что происходило в голове Чен Чжисэня, когда тот заговорил, возможно, это было просто для того, чтобы просветить своих младших братьев и сестер. Но Чен Чжисэнь никогда не казался ему хорошим братом, по крайней мере, для него.
Независимо от его мыслей, он не хотел быть ему чем-то обязанным. Он выражал свою благодарность, когда это было необходимо.
Чен Чжисэню, вероятно, было наплевать на его благодарность. Он спокойно ответил “Хм”.
Чен Чжиюань ушел, на улице моросил дождь. Его машина была припаркована на обочине, а не в гараже. Он не потрудился попросить зонтик и подошел, сделав несколько шагов.
Садясь в машину, он небрежно пригладил назад пряди волос, которые не стриглись несколько месяцев и слишком отросли. Капли дождя стекали по его лбу к подбородку.
Чен Чжисэнь, стоя у окна, стал свидетелем этой сцены. Во рту у него была сигарета, глаза слегка потемнели и некоторое время он не двигался.
Только когда машина Чен Чжиюаня отъехала, он опустил глаза, глубоко затянулся сигаретой, выдохнул и щелчком бросил окурок в пепельницу рядом с собой.
http://erolate.com/book/4352/156844
Использование:
