Готовый перевод We both are… / Мы вдвоём…: 10.Тайная фотосъемка

Пока лифт поднимался, Нин Чжиюань прислонился к стене лифта, скрестив ноги, засунув одну руку в карман и поглаживая ткань брюк большим пальцем. Его поза была немного ленивой, а взгляд задержался на Чен Чжисэне рядом с ним.

Чен Чжисэнь беззаботно стоял, уставившись на двери лифта и выглядел расслабленно. Он знал, что Нин Чжиюань оценивает его, и, возможно, всё ещё придирчиво мыслит, но он не собирался заботиться о пьянице.

“Ты тоже живешь поблизости?” - Внезапно спросил Нин Чжиюань.

Несколько лет назад они съехали с семейной виллы Чен, чтобы жить независимо, но за все эти годы ни разу не приглашали друг друга в гости.

Чен Чжисэнь случайно упомянул название жилого комплекса. Услышав это, Нин Чжиюань, казалось, на мгновение задумался и спросил: “Это недалеко от Лицзин Тяньду?”

Когда были произнесены эти слова, в глазах Чен Чжисэня, наконец, появилась легкая рябь и его взгляд переместился на Нин Чжиюаня.

Нин Чжиюань улыбнулся: “У тебя также есть апартаменты в Лицзин Тяньду?”

Чен Чжисэнь не ответил, пытаясь по его глазам прочесть причину внезапного вопроса. К сожалению, в "пьяном взгляде" была только улыбка с долей лукавства и поддразнивания, что затрудняло расшифровку скрытого смысла.

Лифт остановился, металлические двери снова открылись, Чен Чжисэнь отвел взгляд и вышел первым. Нин Чжиюань медленно последовал за ним.

Оказавшись внутри, он спросил Чен Чжисэня, что тот хочет выпить: “Кофе, чай или безалкогольные напитки? Я думаю, ты больше не захочешь алкоголь, верно?”.

Чен Чжисэнь оглядел квартиру Нин Чжиюаня, отметив ее прохладный и опрятный декор, несущий на себе следы одинокого жильца, похожего на его собственное жилище. “Достаточно простой воды”, - ответил он.

Нин Чжиюань подошел к бару, чтобы налить ему стакан холодной воды, но сам ничего пить не стал: “Подожди здесь, я принесу вещи”. Сказав это, он повернулся и направился в кабинет.

Возможно, из-за того, что был пьян, он на мгновение замер в кабинете, погруженный в свои мысли. Странно, но он не мог вспомнить, куда положил вещи, которые хотел подарить Чен Чжисэню.

Он проверил папки на столе, выдвинул ящики один за другим, а затем перешел к ближайшей книжной полке.

После тщательного поиска снизу доверху он, наконец, нашел конверт, зажатый под несколькими профессиональными книгами в верхнем левом углу книжной полки.

“Зачем я положил это сюда?” - пробормотал Нин Чжиюань, достал конверт и открыл его. Но он действовал слишком поспешно и уронил конверт на пол, разбросав около дюжины фотографий.

Когда Чен Чжисэнь подошел, Нин Чжиюань сидел на корточках, собирая разбросанные фотографии одну за другой.

Приблизившись, Чен Чжисэнь остановился перед ним, присев на корточки. Он небрежно взял одну из фотографий, взглянул на нее и нахмурился.

Это была откровенная фотография, на которой он был запечатлен с молодым человеком, не только та, что была у него в руке, но и все они. Большинство снимков были сделаны на подземной парковке жилого комплекса Лицзин Тяньду, о котором ранее спрашивал Нин Чжиюань.

Фотографии не были откровенными, но любой, у кого есть проницательный взгляд, мог догадаться о природе отношений между ним и молодым человеком на снимках.

“Что это?” - Спросил Чен Чжисэнь, глядя прямо в глаза Нин Чжиюаню.

Нин Чжиюань не чувствовал вины. Изначально он хотел вернуть эти фотографии Чен Чжисэню: “Разве ты не видишь? Откровенные тайные фотографии”.

Чен Чжисэнь спросил: “Ты нанял кого-то, кто меня сфотографирует?”

“Да, ” открыто признался Нин Чжиюань, - “Я сделал их в прошлом году. Хотел найти что-нибудь, чтобы использовать против тебя, но не ожидал получить эти интересные фотографии из личной жизни. Представь, если бы я показал эти фотографии папе в то время. Ему пришлось бы пересмотреть, повлияют ли твои игры с мужчинами на улице на семейную линию. Возможно, он подумал бы о том, не был ли я более подходящим наследником. Или, если бы я передал фотографии совету директоров, этим старым консерваторам эта идея тоже не понравилась бы. Им пришлось бы подумать, кого выбрать - тебя или меня.”

Он усмехнулся, говоря это. “Мне даже не пришлось бы делать это самому. Я мог анонимно отправить их твоей дорогой мачехе. Она была бы рада поднять из-за этого большой шум.”

Чен Чжисэнь бросил фотографии обратно на пол, не выказывая особого беспокойства: “Тогда почему ты не вытащил их в конце концов?”

Если бы Нин Чжиюань показал эти фотографии в то время, будь то их отцу или совету директоров, это действительно вызвало бы некоторые неприятности. Однако Нин Чжиюань этого не сделал, и теперь эти фотографии были возвращены ему в конверте сегодня вечером.

Нин Чжиюань тоже задавал себе этот же вопрос. Фотографировать Чен Чжисэня было просто прихотью. Он действительно не ожидал, что получит эти снимки.

Когда он впервые получил фотографии, то подумывал отдать их непосредственно Чен Чжисэню. Зная, что несколько фотографий не могут угрожать этому человеку, он был больше заинтересован в том, чтобы увидеть удивление на его лице и выяснить, сможет ли тот сохранить свое обычное спокойное самообладание.

Но это была всего лишь мимолетная мысль.

“Я думал об этом," - сказал Нин Чжиюань, - “но у меня есть некоторые стандарты. Гораздо интереснее соревноваться с тобой открыто и честно. Использовать такие подлые средства скучно".

Чен Чжисэнь кивнул, уже догадавшись об этом. Нин Чжиюань был таким - приносящий хлопоты, но не большой проблемой.

Нин Чжиюань опустил глаза на фотографии, которые держал в руке. В одном из снимков Чен Чжисэнь прислонился к дверце машины с сигаретой в руке, а молодой человек стоял рядом, держа зажигалку, прикуривая для него сигарету. Чен Чжисэнь выглядел ленивым и даже немного плутоватым, что сильно отличалось от образа дотошного и серьезного Чен Чжисэня в его памяти.

На самом деле, сегодня вечером в ночном клубе, то, как Чен Чжисэнь смотрел на него, выпивая и вопрос, который он улыбнулся и задал: «Ты хочешь знать?», и ледяные пальцы на его затылке, когда он прикоснулся к нему, - все это казалось чем-то похожим на человека на этих фотографиях.

Нин Чжиюань смутно осознавал, что сегодня вечером он, возможно, действительно увидел истинную натуру Чен Чжисэня или, возможно, это была лишь верхушка айсберга.

“Тебе нравятся мужчины? Эти послушные и воспитанные молодые парни?” - Взгляд Нин Чжиюаня вернулся к Чен Чжисэню, и тон вопроса был несколько интригующим, с легкой улыбкой.

Чен Чжисэнь спокойно встретил его взгляд и не ответил сразу.

Ему действительно нравились мужчины. Его сексуальная ориентация всегда была направлена на мужчин. В личной жизни его нельзя было назвать аскетом, но он все еще был сдержан. На протяжении многих лет он периодически держал двух или трех из этих молодых людей, как на фотографии, но отношения никогда не длились долго. Как только его интерес ослабевал, он отсылал их с деньгами.

Нин Чжиюань поднял бровь, словно настаивая на ответе.

“Ты хочешь знать?” - Заговорил Чен Чжисэнь, на удивление используя ту же фразу.

Прежде чем Нин Чжиюань успел ответить, Чен Чжисэнь продолжил: “Мне действительно нравятся мужчины. Я выбираю послушных и хорошо воспитанных молодых парней, вероятно, потому, что мой младший брат и так является для меня достаточной головной болью. Если у меня будет еще несколько таких же сложных людей, как он, боюсь, я не смогу с этим справиться.”

Это прозвучало как полушутливая фраза, и в уголках его губ появилась легкая усмешка.

Нин Чжиюань не смог подразнить мужчину, но дразнили его. Он не смутился, может быть, потому, что он всё ещё был немного пьян, и его разум не мог слишком много думать. “Тогда я, должно быть, доставил тебе неприятности. Извини за это".

“Хорошо, что ты знаешь”, - слегка усмехнулся Чен Чжисэнь. "Оставь это".

Возможно, сам Нин Чжиюань не осознавал, что его последнее неискреннее извинение было единственным за эти много лет перед Чен Чжисэнем.

Чен Чжисэнь не хотел раскрывать это.

“Когда ты ранее спрашивал меня о Лицзин Тяньду, я не люблю приводить людей домой, но у меня там есть апартаменты”, - объяснил Чен Чжисэнь.

Нин Чжиюань кивнул и небрежно добавил: “Мне тоже не нравится приводить людей домой".

“Ну,” - сказал Чен Чжисэнь, - "Эти апартаменты в настоящее время свободны”.

Последние полгода он был один. В некотором смысле, это было связано с Нин Чжиюанем. Раньше Нин Чжиюань постоянно оказывал на него давление в компании, заставляя тратить большую часть энергии на то, чтобы разобраться с ним.

Однако за последний месяц, в отсутствие Нин Чжиюаня, ему больше никто не перечил. Другим не хватало смелости так же свободно принимать решения. Хотя эффективность работы без Нин Чжиюаня не сильно повысилась, ему всё ещё нужно было следить за многими вещами, что было хлопотно.

Он даже соглашался с большинством решений, которые Нин Чжиюань принимал, не посоветовавшись с ним. В некотором смысле, у него и Нин Чжиюаня было определенное молчаливое взаимопонимание.

Нин Чжиюань почувствовал какой-то необъяснимый смысл в слегка улыбающемся тоне Чен Чжисэня и ненадолго замер. Улыбка Чен Чжисэня, однако, уже исчезла, когда он спросил: “Ты возвращаешь мне фотографии?”

Нин Чжиюань взял последнюю фотографию, положил ее обратно в конверт и протянул ему. “Распоряжайся ими, как хочешь. Я уже удалил негативы, так что будь уверен”.

Чен Чжисэнь небрежно принял это, кивнув. “Спасибо“.

Он встал первым, а Нин Чжиюань остался сидеть на полу, глядя на него снизу вверх и, казалось, немного ошеломленный.

Чен Чжисэнь опустил глаза, с этого ракурса пьяный Нин Чжиюань казался удивительно послушным.

Его взгляд на мгновение замер на лице Нин Чжиюаня, внезапно вспомнив, что когда они оба были очень молоды, Нин Чжиюань обычно слушал его с поднятой головой и растерянным выражением лица. В то время у Нин Чжиюаня еще не выросли острые шипы, которые он отрастил позже, и они были ближайшими доверенными лицами друг друга.

Действительно жаль, и тогда, и сейчас.

Нин Чжиюань через некоторое время встал, чувствуя легкое онемение в ногах после слишком долгого сидения на корточках. Поскольку он был не особенно трезв, его тело слегка покачнулось, и он чуть не упал.

Чен Чжисэнь протянулся и поддержал его, держа за руку: “Будь осторожен”.

Нин Чжиюань нахмурился, обнаружив, что голос Чен Чжисэня необычайно нежный, почти не похожий на то, что сказал бы этот человек, по крайней мере, не ему.

Был ли он таким со своими молодыми людьми?

Нин Чжиюань подумал об этом и спросил: “Ты такой, когда влюбляешься в этих парней?”

“Отношения, которые у меня с ними, неправильно определять как влюбленность”, - поправил его Чен Чжисэнь, - “Или ты думаешь, что я способен влюбиться в кого-то подобного?”

Тон Чен Чжисэня не был легкомысленным, и выражение его лица было более серьезным, чем раньше. Говоря это, он смотрел прямо в глаза Нин Чжиюаню.

Нин Чжиюань выпрямился, слегка усмехнувшись. “Президент Чен и в таком виде по-прежнему приятен глазу”.

Чен Чжисэнь отпустил его. “Отдохни пораньше. Я ухожу".

Нин Чжиюань проводил его до двери и сказал: “Чен Чжисэнь, спасибо за сегодняшний вечер”.

Чен Чжисэн беззаботно ответил: “До следующего раза”.

Прислушиваясь к звуку спускающегося лифта, Нин Чжиюань на мгновение остолбенел, прежде чем повернуться обратно.

Когда он выключил свет в кабинете, то заметил фотографию, лежащую в углу под книжной полкой. Он подошел, поднял её и когда перевернул, его взгляд застыл.

Это была единственная фотография среди тех, на которой был изображен только Чен Чжисэнь. Он стоял, прислонившись к дверце машины, и курил сигарету, его волосы были слегка растрепаны, верхняя пуговица темно-серой рубашки была расстегнута, а из-за дыма его лицо слегка расплывалось. Его глубокие глаза были полуприщурены, и черные зрачки, казалось, смотрели прямо в камеру, демонстрируя одновременно безразличие и эмоции.

Посмотрев на нее с минуту, Нин Чжиюань подошел к письменному столу, открыл первый попавшийся ящик и бросил фотографию внутрь.

Поскольку она упала, он решил не возвращать её .

http://erolate.com/book/4352/156847