Ху Лу, держась за ноющую голову, осторожно вытащил руку из-под лица Ян Тао. Он обыскал всю комнату в поисках телефона, даже залез под кровать и в итоге нашёл свои и Ян Тао телефоны на неубранном столе на первом этаже сахарной лавки.
Одиннадцать часов. Они определённо перебрали с алкоголем, проспав почти до полудня.
Ху Лу быстро умылся, облил лицо холодной водой, чтобы взбодриться. Голова после вчерашнего похмелья ныла, но он не мог позволить себе отдыхать: сегодня в лавке ещё ничего не было приготовлено, и если он не начнёт работать, то не успеет открыть магазин.
Он быстро надел фартук, маску и перчатки, убрал вчерашний беспорядок и выбросил недоеденные тангхулу в кухонный мусорный бак.
Каждый день несъеденные тангхулу выбрасывались. Ху Лу, чтобы меньше тратить фрукты, в последнее время делал всё меньше готовых тангхулу, обычно только по три-четыре штуки каждого вида, и если они продавались, то делал новые.
Возможно, из-за того что лавка выглядела недостаточно оживлённой, получился замкнутый круг: заходило всё меньше людей. А вот напротив, в магазине жареных каштанов «Король каштанов», дела шли всё лучше.
Владелец «Короля каштанов» был болтливым человеком, любил заходить в сахарную лавку поболтать, принося с собой запах каштанов и старый пожелтевший стакан для чая. Стоило ему пару раз щёлкнуть каштанами, как он мог проговорить с Ху Лу два часа.
Ху Лу действительно не любил этого худощавого хозяина по фамилии Ли, но как раз в тот момент, когда он поднял рольставни лавки, за дверью стоял любопытный Ли Лаобань.
Ли Лаобань, завидев Ху Лу, сразу оживился. Он держал свой стакан, потирая ладони:
— Сяо Ху, почему сегодня так поздно открываешь?
Ху Лу не хотел с ним разговаривать, но и ссориться не собирался, поэтому холодно ответил:
— Спал.
— Ох, молодёжь, почему всё время думает о сне? — Ли Лаобань, казалось, был крайне удивлён. — Мой сын тоже, дома только и делает, что спит. Сейчас у молодёжи большие нагрузки на работу, нет никакой энергии. Мой сын всё время в разъездах, то за границей, то в стране, здоровье совсем подорвал.
Ху Лу отвернулся и закатил глаза. Думал: «Твой сын, твой сын, кто не знает, подумает, что это мой сын. За месяц, что он вернулся, я уже знаю, какой формы у него родимое пятно на попе. Три предложения не можешь без упоминания сына. Если так хочешь хвастаться, напечатай листовки и раздавай всем прохожим».
Но он этого не сказал. В глазах родственников он был молчуном, которого нужно было ударить, чтобы он хоть что-то сказал. Даже если внутри у него бушевали эмоции, он редко показывал их на лице.
Но Ли Лаобань, казалось, не замечал раздражения Ху Лу. Он вошёл в лавку, открутил крышку стакана, сделал глоток воды с чаем, затем громко сплюнул и начал осматривать лавку. Его взгляд скользил по Ху Лу, словно он хотел снять с него две шкуры, чтобы понять, чего он стоит.
Ху Лу был в ярости. После вчерашнего алкоголя голова всё ещё болела. Он опустил уголки губ, делая вид, что не замечает Ли Лаобана, и молча протирал стеклянную витрину.
— Сяо Ху, а где твои родители? Почему их давно не видно? — с улыбкой спросил Ли Лаобань.
— Уехали в отпуск.
— Отпуск — это хорошо. Мой сын тоже сказал, что в этом году на Новый год поедем всей семьёй в Санья. — Ли Лаобань естественно уселся на стул в лавке. — Тебе тоже нужно заботиться о родителях. Я слышал, у тебя много давления на работе, твоим родителям тоже нелегко. Раз уж вернулся, работай хорошо, поднимай семейный бизнес. Это лучше, чем терпеть унижения на стороне.
— Мм.
— Вы, кто учился в университете, все такие. Мой сын тоже хотел когда-то открыть своё дело, но я его отговорил. Я сказал, что мы не богачи, у нас нет капитала, чтобы рисковать. А у вас раньше было всё хорошо, а сейчас вот так, и давление, и трудности.
Ху Лу с силой выжал тряпку и молча ушёл на кухню готовить карамель.
Семья, родственники, друзья, а теперь даже продавец каштанов напротив пришёл посмеяться над ним. Ху Лу злился до головокружения, сжимая зубы и терпя внутренний дискомфорт, он яростно мешал сахар.
Ложка бешено крутилась в котле, не успевший раствориться сахар превратился в песок. Пар поднимался, и Ху Лу постепенно покрылся потом.
Ли Лаобань сегодня явно не собирался уходить.
Последние несколько лет его бизнес был в тени сахарной лавки семьи Ху. В прошлом году он тоже попробовал продавать тангхулу, снежки из боярышника, но у него ничего не получилось, и его продукцию начали сравнивать с тангхулу лавки Ху. В сравнении все говорили, что старинная лавка Ху делает вкуснее, и это только помогло их бизнесу.
Он так разозлился, что похудел на десять килограммов, и всё больше ненавидел лавку напротив. Но потом родители Ху Лу вдруг уехали, оставив неспособного сына управлять лавкой, и дела там становились всё хуже, а у него всё лучше.
Он смеялся до слёз, клялся вернуть все убытки и особенно радовался, глядя на унылый вид Ху Лу.
Хотя в последние дни от жарки каштанов у него даже руки не поднимались, но, видя, что лавка Ху закрыта, он всё равно приходил смотреть со своим стаканом.
— Эй, Сяо Ху, ты теперь будешь тут в лавке сидеть или снова пойдёшь в кино? — Ли Лаобань стоял у входа на кухню и говорил внутрь. — Я слышал, сейчас в кино даже рекламу снимают, даже зубную пасту показывают. Если твоя лавка не пойдёт, можешь мне сделать рекламу для «Короля каштанов», я тебе заплачу.
Ху Лу глубоко вдохнул, стиснув зубы, вылил испорченную карамель в мусорный бак. Горячий сироп шипел, падая в бак, и раздавалось громкое шипение.
Он повторял про себя: «Не злись, не злись, пусть другие злятся, а я не буду, злость только здоровье портит».
Он снова налил сахар в котёл и начал готовить сироп.
— Кто тебе будет рекламу делать? — вдруг раздался звонкий голос Ян Тао.
Он стоял за спиной Ли Лаобана, скрестив руки на груди, и смотрел на него с презрением:
— Твои каштаны недовешивают, это я ещё молчу. В прошлый раз из двух один был плохой, из двух один был плохой. Я не пошёл жаловаться, а ты решил, что твои каштаны хороши?
http://tl.rulate.ru/book/5500/186765
Готово:
