Готовый перевод Years Cannot Fill the Ravine of Desire / Жажда, которую годы не могут насытить [❤️]: К. Часть 34

Чжун Жуйчжи:

— Хватит, хватит, губы уже опухли.

Цан Ицзин обнял его, положив подбородок на его плечо.

Днём Хуан Сюйцзюань подарила Чжун Жуйчжи пару тканевых туфель, и он с радостью ходил в них туда-сюда.

Цан Ицзин спросил:

— Тебе нравятся?

Чжун Жуйчжи ещё пару раз прошёлся по комнате:

— Они очень удобные.

Цан Ицзин улыбнулся:

— Мама боялась, что ты будешь смотреть на них свысока.

— Как так? — Чжун Жуйчжи серьёзно посмотрел на него. — Знаешь, во Франции и Италии предметы роскоши изготавливаются вручную. Эти туфли, если бы их сделали в Италии, поставили бы лейбл и продавали бы в других местах, и они стоили бы не меньше четырёх-пятисот.

— Четыреста-пятьсот? — Цан Ицзин разговаривал с ним. — Наша семья за год едва зарабатывает столько. Если верить твоим словам, мама, шьющая туфли, зарабатывает больше, чем мы за год на полях.

Маленький господин до переезда в деревню вообще не имел представления о деньгах. Он никогда не касался их, потому что у него никогда не было недостатка в деньгах или вещах.

Даже в те времена он был защищён и поддерживаем двумя семьями своих родителей. Он ездил на машине, носил часы, вызывающие зависть, и получал из-за границы вещи от дядей: пальто от Берберри, шарфы от Луи Виттон, духи от Диор и разнообразные экстравагантные кроссовки.

Но он не знал, сколько зарабатывают обычные крестьяне и рабочие за год.

Он протянул руку Цан Ицзину, чтобы тот взял её, и естественно сел рядом, прижавшись к нему:

— До десяти лет я думал, что из водопровода всегда течёт горячая вода.

Цан Ицзин рассмеялся от его слов.

В деревне Цюаньчжуан до сих пор нет водопровода.

— Глупо, правда? — улыбнулся Чжун Жуйчжи. — В башне из слоновой кости вырастают такие дети, как я. Мой отец очень переживал, но я умел быть милым, и играл на пианино неплохо, поэтому они никогда не ругали меня.

— Но я знаю, что чем более примитивны вещи, тем больше потенциал для развития в будущем, — сказал Чжун Жуйчжи.

— Примитивные вещи… — он всегда слышал по радио, что они находятся на начальной стадии социализма.

Чжун Жуйчжи кивнул:

— Роскошь ручной работы, автомобили и самолёты тяжёлой промышленности — всё это основывается на сельском хозяйстве. Люди должны есть. А мы каждый день берём мотыги и закладываем фундамент для страны.

Он говорил об этом с радостью, чувство влюблённости заставляло его думать, что даже работа в поле интересна.

Но тогда Чжун Жуйчжи не осознавал, что влюбился.

Цан Ицзин спросил:

— Развитие после закладки фундамента займёт много времени? К тому времени мы уже станем стариками? Неужели мы будем закладывать фундамент всю жизнь?

Чжун Жуйчжи улыбнулся:

— Ты не хочешь быть со мной?

Он взял его руку, умеющую играть на пианино:

— Хочу!

Он боялся потерять Чжун Жуйчжи, но и боялся, что тот будет всю жизнь работать в поле с ним, слушая сплетни деревенских.

— Ты всё равно уедешь…

Чжун Жуйчжи сжал его руку и улыбнулся:

— Есть такая фраза: "Не важно, как долго это длится, важно, что это было".

Он улыбался беззаботно, а Цан Ицзин повернул его лицо к себе и серьёзно сказал:

— Для меня важно!

— Глупый брат, мы… не можем думать об этом, — Чжун Жуйчжи избежал этой темы.

Он вернулся к разговору о развинии:

— Наша страна такая большая, столько людей. Когда накопится достаточно энергии, произойдёт взрыв. Даже не через пять лет, а всего через два года всё изменится кардинально. Это изменение принесёт с собой множество возможностей, и тогда каждый станет богачом. — Чжун Жуйчжи мечтал. — Смотри, десять лет назад люди голодали, а сейчас жизнь в коммуне стала лучше. Когда у нас будут деньги, мы заставим капиталистов склониться перед нами, покупать наши изделия ручной работы, дадим им красивые названия и отправим за границу как предметы роскоши. Туфли твоей мамы за четыреста-пятьсот — это дёшево для них, нужно продавать за две-три тысячи.

— Где ты будешь тогда? — спросил Цан Ицзин.

Чжун Жуйчжи:

— В Пекине? Или… мама увезёт меня в Америку.

— Америку?

Чжун Жуйчжи кивнул:

— Мама давно хотела развестись и уехать за границу. В Америке её Хитклиф.

Но по разным причинам она не могла развестись и не могла уехать.

Цан Ицзин вдруг крепко обнял его и укусил за шею.

Чжун Жуйчжи:

— Ой! Целуй, если хочешь, но не кусай.

— Я хочу оставить на тебе свой след, — голос Цан Ицзина был приглушён.

Чжун Жуйчжи, подражая его движениям, помассировал ему мочку уха:

— Не думай об этом, не думай. Я тоже не буду думать.

Думать слишком много бесполезно…

Тайно, никому не говоря, только они двое знают. Это нельзя раскрывать.

В этот день они, как обычно, пошли на работу. За это время Чжун Жуйчжи уже мог называть некоторых деревенских по имени, а с молодыми людьми и знакомыми стал ещё ближе.

Он улыбался и здоровался с людьми, но вдруг почувствовал, что его избегают.

Те, кто был попроще, кивали ему с натянутой улыбкой и держались подальше. Те, кто был просто знаком, игнорировали его. А те, кто изначально недолюбливал его, даже бросали на него презрительные взгляды и фыркали.

Цан Ицзин всё ещё был рядом с ним. Чжун Жуйчжи с недоумением посмотрел на Цан Ицзина, но тот тоже не знал, в чём дело.

Но работу всё равно нужно было делать. Примерно к десяти утра, так как становилось всё жарче и можно было получить тепловой удар, решили закончить работы пораньше и вернуться после трёх часов дня. Цан Ицзин и Чжун Жуйчжи, как обычно, по пути зашли в коммуну, чтобы оставить инструменты, а затем отправились домой.

Как раз встретили Чжуан Сяоянь.

В это время в коммуне было около двадцати человек.

Чжун Жуйчжи поздоровался:

— Сяоянь-цзе.

Чжуан Сяоянь, которая всегда была с ним дружелюбна, сегодня не улыбнулась. Её выражение лица говорило о том, что она считает Чжун Жуйчжи несчастливым.

Чжун Жуйчжи сразу понял это выражение. В Пекине он часто видел такие взгляды, почти каждый день кто-то смотрел на него так.

Но Цан Ицзин не понимал. Он весь день сдерживал свои вопросы:

— Чжуан Сяоянь, куда бежишь? Мама зовёт тебя к нам за вишнями.

Чжуан Сяоянь остановилась:

— Я зайду позже.

Он подошёл к Чжуан Сяоянь и преградил ей путь:

— Жуйчжи поздоровался с тобой, почему ты не ответила?

Чжуан Сяоянь с отвращением вздохнула:

— Он всех нас обманул.

Чжун Жуйчжи подбежал и потянул Цан Ицзина:

— Цзин-гэ, пойдём.

http://tl.rulate.ru/book/5573/197207