— Только что был занят, — ответил Шан Сыю.
Голос Чэн Шэна дрогнул, его пыл мгновенно остыл от этих слов, и возбуждённая интонация резко упала, словно птица, внезапно сложившая крылья, стремительно опускаясь вниз.
— Настолько занят, что из двадцати двух звонков ты взял только один? — спросил он.
Шан Сыю опустил взгляд на больничный пакет с логотипом клиники и равнодушно промолвил:
— Не заметил. Что-то срочное?
Чэн Шэн заговорил быстро, срывающимся голосом:
— Срочное? А погоня за тобой — это не срочно? Ожидание твоего ответа — не срочно? Ты же смотрел в телефон перед тем, как зайти в больницу! Разглядывал его, но не увидел моих сообщений и звонков — значит, читал чьи-то ещё или просто не хотел отвечать. И после выхода из больницы ты тоже смотрел в телефон, ты же сбросил мой звонок и ещё утверждаешь, что ничего не видел! — Чэн Шэн говорил обиженно, будто вот-вот расплачется.
Шан Сыю резко поднял голову, огляделся, и тут Чэн Шэн вышел из-за угла, всё ещё держа телефон в руке, и продолжал упрекать:
— Сидел здесь, бесцельно уставившись в пространство, и не ответил мне. Ты взял трубку только потому, что я достал тебя, а потом заявляешь, что не видел? Я следил за тобой два часа, ты раз десять брал телефон в руки — неужели правда не замечал или просто не хотел замечать?
Шан Сыю смотрел на Чэн Шэна, пойманный с поличным, но оставался спокоен, наблюдая, как тот мечется между гневом, досадой и обидой, не произнося ни слова.
— Если я тебе мешаю, я уйду. Можешь не тратить время на то, чтобы меня терпеть.
Чэн Шэн никогда так не разговаривал с ним, даже голос никогда не повышал. Шан Сыю видел, как его глаза покраснели — не от слёз, а от злости. Злости на то, что он всё видел, но игнорировал. Мрачным взглядом Шан Сыю скользил по лицу Чэн Шэна — густые брови, круглые глаза, вечно полные жизни, вечно вызывающие в нём бурю эмоций.
Он даже не чувствовал себя виноватым. Ни капли раскаяния. Волнение Чэн Шэна лишь питало его удовлетворение. Это он, Чэн Шэн, пробуждал в нём подавленное безумие, граничащее с жаждой контроля.
Он медленно приблизился к Чэн Шэну, и пластиковый пакет в его руке зашуршал. В послеполуденной жаре, когда солнце уже скрылось, всё вокруг казалось сухим и хрупким. Звук таблеток, стучащих о стенки флакона, отдавался в ушах Чэн Шэна.
Тот взглянул на лекарства, и выражение обманутого человека на его лице смягчилось. Сжатые в тонкую линию губы разомкнулись, а взгляд, под воздействием этого звука, стал похож на взгляд ягнёнка, только обзаведшегося рожками. Как он мог так резко говорить с ним? Ведь Шан Сыю болен, разве нельзя было быть снисходительнее? Чэн Шэн прикусил губу, сердито размышляя об этом, но тут же подумал — а он-то мне потакал?
Густая зелёная крона накрыла их сверху. Чэн Шэн смотрел на Шан Сыю, стоящего на почтительном расстоянии, с невозмутимым, болезненно-бледным лицом. Его изысканные черты передавали малейшие оттенки эмоций, но сейчас их не было. Чэн Шэн лишь угадывал в его глазах тень грусти и тут же проникался жалостью.
— Шэншэн, ты теперь меня ненавидишь? — спросил Шан Сыю.
Чэн Шэн зашевелил губами, желая сказать: «Нет, но ответь сначала ты». Однако Шан Сыю сделал ещё шаг, неспешно сократив дистанцию, и его прохладные пальцы коснулись уголка губ Чэн Шэна, будто стирая невидимую грязь.
— Если ненавидишь — уходи. — Шан Сыю слегка опустил ресницы, устремив взгляд на его губы, избегая встречи глазами.
Сердце Чэн Шэна ёкнуло, и он растерялся. Уйти?
— Ты найдёшь лучшую компанию. Сверстников, с которыми будет о чём поговорить, с кем не надоест проводить ночи и играть. Они... лучше меня. Так что, Шэншэн, если я тебе противен — уходи. — Шан Сыю поднял взгляд, и их глаза встретились на мгновение, после чего он снова отвел его в сторону.
Чэн Шэн остолбенел. Этот болезненный, покорный Шан Сыю напоминал разбившуюся фарфоровую куклу, осколки которой вонзались ему прямо в сердце.
— Иди. — Шан Сыю вздохнул и, сказав это, сам повернулся, чтобы уйти.
Но тут его рукава дёрнулись, а затем кто-то с отчаянной силой схватил его за запястье. Чэн Шэн, с каменным лицом, крепко сжал его и заявил:
— Я не уйду.
Шан Сыю попытался высвободиться:
— Ты же так разозлился на меня. Зачем оставаться, если тебе здесь плохо?
Чэн Шэн, всё ещё ведомый его словами, ответил:
— Да хоть рассержусь — не уйду.
Шан Сыю разжал его пальцы, вернулся и мягко сказал:
— Шэншэн, я просто хочу, чтобы ты был счастлив. — Эти слова прозвучали так отстранённо, словно он был посторонним наблюдателем.
Чэн Шэн снова схватил его руку, крепко сжимая, и вдруг спросил:
— Почему ты не извинишься?
— Что?
Чэн Шэн поймал его взгляд и твёрдо повторил:
— Почему ты не извинишься за то, что не взял трубку и не ответил на сообщения?
Шан Сыю замешкался...
— Это невежливо. Извинись передо мной. — В Чэн Шэне проснулась упрямая сила, и его хватка, несмотря на хрупкость, не ослабевала, не давая Шан Сыю вырваться.
http://tl.rulate.ru/book/5581/198071
Готово:
