Чэн Шэн не принял подарок, вежливо отказавшись:
— Спасибо, но я не могу это взять.
Ло Чжэнь настойчиво сунул ему коробку:
— Не благодари, Шан Сыю уже заплатил, тебе остаётся только принять.
Передав вещь, Ло Чжэнь ушёл. После его ухода Чэн Шэн погрузился в диван, чувствуя, как шкатулка впивается в ладонь, и размышлял над его словами. Он действительно мало знал о происхождении Шан Сыю, но с другой стороны, Шан Сыю тоже почти ничего не знал о нём. Эта справедливость казалась настолько несправедливой, что в душе Чэн Шэна зашевелилось неприятное чувство.
Когда Шан Сыю вернулся, он застал Чэн Шэна в задумчивости, с таким несчастным лицом, будто тот не смог удержать на своих плечах рухнувшее небо. Шан Сыю взял из его рук коробку, открыл и мельком взглянул внутрь. Он подумал, что Ло Чжэнь не зря запросил такую цену — мастерство стоит денег. Цепочка для талии выглядела изящно, но, вспомнив, что Чэн Шэну ещё не исполнилось восемнадцать, он решил, что заказ был сделан слишком рано.
— Что он сказал обо мне? — спросил Шан Сыю, убирая коробку.
Чэн Шэн ответил честно:
— Он рассказал о твоём отце и твоей фамилии.
Шан Сыю коснулся его ноги, лежащей на диване, и кончиками пальцев, прохладными и мягкими, начал играть с ножным браслетом, слегка подёргивая его. Это движение, не слишком резкое, но и не совсем нежное, заставило Чэн Шэна опустить взгляд.
— Мой отец был военным офицером, мой дед по материнской линии довольно богат, поэтому мою мать можно назвать наследницей. По сравнению с ними я настолько зауряден, что даже не сто́ит упоминания.
Шан Сыю не пытался выставить себя в лучшем свете, но и не прибегал к ложной скромности. Под позолоченной оболочкой своего происхождения он оставался обычным человеком, способным злиться на сложные проекты, переживать из-за бесконечной работы и ночных смен, испытывать все те же эмоции, что и все люди.
Всё, что у него было, — это выбор полагаться на собственные силы.
Именно в этот момент Чэн Шэн остро ощутил разницу между людьми. На мгновение ему стало не по себе: смогут ли они, такие разные, быть вместе в будущем?
— Я не взял ничего из того, что они предлагали, потому что знал: рано или поздно встречу того, кто станет для меня особенным. Мне нужно было твёрдо стоять на ногах, чтобы быть готовым встретить тебя, мой Шэншэн.
Он никогда раньше не говорил таких слов, и, возможно, именно поэтому они наполнили грудь Чэн Шэна сладкой и в то же время щемящей теплотой. «Мой», — подумал он, поражённый тем, как красиво прозвучали эти слова, даже слаще любых признаний. Почему бы не сказать ещё? Чэн Шэн развернулся, поднялся и сел на колени Шан Сыю, обняв его за шею, мягкими прядями волн касаясь его уха.
Лоб прижался к ушной раковине, а волосы скользили по хрящу, будто находили уязвимое место.
Шан Сыю обнял его, окружив всей этой нежностью, и почувствовал, как его заполняет тепло.
— Гэ, ты будешь любить только меня? — Чэн Шэн коснулся сухими губами кончика его уха, и тёплое дыхание, проникшее в ушную раковину, щекотало сильнее, чем павлинье перо.
Шан Сыю растаял и просто ответил:
— Да.
Чэн Шэн расслабил узкую талию, уютно устроившись в его объятиях, словно не мог и секунды прожить без него.
— А будешь любить меня ещё сильнее, чем сейчас?
— М-м, — Шан Сыю поцеловал его макушку, отвечая медленно, и эти слова, нежнее, чем отступающий прибой, проникли прямо в сердце Чэн Шэна.
Они прижались друг к другу так плотно, что, казалось, могли обменяться сердцами. Их шеи переплелись, дыхание смешалось, а Чэн Шэн, прижавшись к его плечу, смотрел на него влюблённым взглядом, вырисовывая линии любви. Шан Сыю наклонился и поцеловал его в губы — лёгкий поцелуй, будто касаясь розы.
Чэн Шэн приоткрыл рот, позволив ему углубить поцелуй. Звук поцелуя, отдававшийся в ушах, заставил его задрожать и закрыть глаза, чтобы в темноте ещё острее ощутить Шан Сыю.
После празднования Дня середины осени и Дня образования КНР они провели в горах три дня и теперь спешили вернуться домой, чтобы встретиться с родными.
Едва Чэн Шэн вернулся из гор, ещё не растеряв своей свежести, как услышал крик снизу:
— Шэншэн! Спускайся за пирожными!
Чжао Сяочжоу, неожиданно появившийся с волосами тёмно-фиолетового оттенка, держал в руках железную коробку и ждал Чэн Шэна у подъезда. Тот схватил с журнального столика коробку пирожных, купленных Шан Сыю, и побежал вниз, чтобы обменяться.
Увидев Чжао Сяочжоу, Чэн Шэн удивился:
— Ты кто?
Чжао Сяочжоу фыркнул:
— Мы несколько дней не виделись, а ты будто другим человеком стал.
Обменявшись приветствиями, они присели в тени переулка, закурили и завели оживлённую беседу, окружённые клубами дыма.
— Мать сказала, что надо навестить родственников, и заставила меня покрасить волосы. Получилось просто ужасно, теперь я выхожу только в этом.
Чжао Сяочжоу достал из капюшона своего безрукавного худи пластиковую маску, бросил сигарету и с пафосом воскликнул:
— Ты веришь в свет?
http://tl.rulate.ru/book/5581/198104
Готово:
