При свете лампы юноша, сжавшись, стоял на коленях у ног, его тонкая спина дрожала. Ши Цзиньнянь почувствовал ещё большее раздражение. Он резко высвободил штанину и, не колеблясь, направился наверх по лестнице.
Юноша, оставшийся позади, не осмелился подойти, лежал на полу и плакал так тихо, что его едва было слышно. Он смотрел на пятки уходящего мужчины и, рыдая, умолял:
— Молодой господин… Цзян Мянь не хочет умирать… не хочу… в подвал… умоляю…
Мужчина не остановился, услышав его мольбы, а продолжал подниматься по лестнице, не оборачиваясь.
Чжан Шу, стоявший рядом, тихо вздохнул. Он заранее знал, чем это закончится, но всё равно не мог не почувствовать жалости к этому недалёкому мальчику.
У этого ребёнка был слабый ум, он к тому же заикался, и хотя у него было красивое лицо, это только ухудшало его положение.
В больших семьях так и бывает: если ты неспособен, тебя просто выбрасывают.
— Выведите его за ворота, — распорядился Чжан Шу охранникам. — Только не причиняйте ему вреда.
Чжан Шу отвернулся, не желая смотреть на плачущего юношу. Не причинять ему вреда, это было единственное, что он мог для него сделать. Возможно, именно потому, что он был дурачком, молодой господин не приказал его убрать, а просто велел выгнать.
Цзян Мяня взяли под руки два охранника в чёрной форме и повели к выходу. Увидев Чжан Шу, стоявшего в стороне и отвернувшегося, Цзян Мянь заплакал и стал умолять:
— Дедушка, отец… убьёт меня, спасите Цзян Мяня…
Жалобные мольбы тронули сердце Чжан Шу, но он не посмел обернуться, боясь встретиться взглядом с чистыми, наивными глазами этого дурачка.
Он был бессилен.
Охранники вывели Цзян Мяня из особняка, прошли через ярко освещённый сад и вышли к воротам, где оставили его на земле, после чего быстро и без лишних слов захлопнули ворота.
Цзян Мянь встал на колени перед воротами, ухватился за холодные железные прутья и смотрел на уходящих охранников, пытаясь толкнуть ворота, но они не поддавались.
Он прижался к воротам, боясь уйти:
— Цзян Мянь не может уйти, иначе умрёт…
Осознание, что его действительно выбросили, охватило его бесконечным страхом. Цзян Мянь крепко держался за ворота, в отчаянии глядя на освещённый особняк.
Поплакав некоторое время и не увидев внутри никого, он оглянулся наружу. Взгляду открылись лишь тусклые фонари, деревья и никого больше.
Мрачно, страшно, словно в темноте скрывалось огромное чудовище, готовое его поглотить.
Цзян Мянь никогда раньше не выходил наружу, он боялся уйти, но и не мог остаться.
Он не хотел возвращаться в дом Цзянов, не хотел снова оказаться в подвале и больше всего боялся встретиться с отцом, который бы его убил.
Он сел на землю, прислонился к воротам и сжался в комок.
Он не ел и не пил весь вечер, и теперь его мучили голод и жажда.
Осенний ветер дул холодно, а на Цзян Мяне была лишь полупрозрачная тонкая рубашка, которая совсем не защищала от ночного холода. Он прижался к воротам, подтянув ноги к груди, и сжался ещё сильнее.
Если бы только тётя Линь была здесь! Когда братья, сёстры и мама ругали его и не давали еды, тётя Линь тайком приносила ему булочку или пирожок, а иногда и одеяло, чтобы согреться.
Прошло неизвестно сколько времени, прежде чем Цзян Мянь, наконец, устал настолько, что не мог держать глаза открытыми. Он обнял колени и, в полусне, прислонился к воротам, закрыв глаза.
Ши Цзиньнянь принял душ, надел серый шёлковый халат и, ещё влажный, вышел на балкон, чтобы закурить.
Его длинные пальцы держали сигарету, а красный кончик то вспыхивал, то тух.
Семья Цзянов считалась третьестепенной в Цзинши, но как у них оказался дурачок сын, и почему они отправили его к нему? Неужели они не боялись, что он, разозлившись, прикончит его?
Этот дурачок говорил, что если его выгонят, он умрёт. Похоже, Цзяны не собирались оставлять этого дурачка, решив рискнуть: если он умрёт, они ничего не потеряют, а если ему повезёт, они смогут извлечь выгоду.
Какой расчётливый план.
Даже звери не убивают своих детёнышей, но Цзяны явно ошиблись в своих расчётах.
Ши Цзиньнянь потушил сигарету и вернулся в спальню.
Дурачок, оставшийся без внимания, сам уйдёт.
Тем временем в особняке Цзянов.
Цзян Линьмин неспешно потягивал бокал красного вина.
Казалось, он был расслаблен, но его глаза то и дело бросали взгляды на лежащий рядом телефон.
Цянь Фан, сидевшая рядом, скучающе листала телефон, тоже ожидая новостей.
Наконец, телефон зазвонил, и Цзян Линьмин быстро ответил. Слушая, его лицо стало мрачным:
— Что, его выгнали?
— Следи за Цзян Мянем, сообщи мне, если что то произойдёт. Держись подальше, чтобы тебя не заметили.
Цзян Линьмин положил трубку, и Цянь Фан тут же спросила:
— Ши Цзиньнянь его принял?
— Принял, черта с два! Ши Цзиньнянь вернулся домой меньше чем через полчаса, и этого идиота уже выставили за дверь! — Цзян Линьмин был зол. — Разве ты не говорила, что нашла кого то, чтобы научить его, как угождать мужчине? Почему его так быстро выгнали?
Услышав это, Цянь Фан едва заметно улыбнулась, но тут же сделала обеспокоенное и обиженное выражение лица.
— Я нашла человека, который его обучал, но он дурак, и это не моя вина, муж!
Она тайно надеялась, что Ши Цзиньнянь убьёт Цзян Мяня, поэтому и не собиралась искать кого то, чтобы научить его угождать мужчине.
Убедившись, что муж поверил ей, Цянь Фан осторожно спросила:
— Цзян Мянь умер?
Цзян Линьмин усмехнулся, немного гордясь собой:
— Этот дурак поверил моим угрозам, его выгнали, но он остался у ворот и не ушёл.
Цянь Фан задумалась, затем утешила его:
— Говорят, что за все эти годы никому не удалось попасть в постель Ши Цзиньняня. Цзян Мяня просто выгнали, и это уже удача.
Цзян Линьмин усмехнулся:
— Удача или нет, зависит от самого дурака.
На следующее утро Ши Цзиньнянь позавтракал и сел в свой чёрный Maybach, на котором обычно ездил на работу. Водитель медленно направил машину к воротам.
Ши Цзиньнянь сидел на заднем сиденье, скрестив ноги, и работал на телефоне, когда водитель резко затормозил и обернулся:
— Господин Ши, на земле лежит человек. Я выйду и посмотрю, подождите минутку.
Ши Цзиньнянь поднял глаза, в его мрачном взгляде промелькнуло раздражение, и он лишь коротко кивнул:
— Хорошо.
Получив разрешение, водитель вышел из машины, чтобы осмотреть лежащего человека.
В голове Ши Цзиньняня вдруг всплыло лицо того дурачка, слишком красивое и нежное.
Неужели этот дурачок всё ещё здесь?
Ши Цзиньнянь убрал телефон, открыл дверь и вышел из машины, направляясь к воротам.
На земле лежал тот самый юноша, он обхватил себя руками, согнув спину и подтянув ноги, весь сжавшись в комок.
Этот дурачок, неужели он так и не ушёл?
Он пролежал здесь всю ночь.
Ши Цзиньнянь нахмурился, присел рядом с юношей и заметил, что его лицо было неестественно красным, а дыхание учащённым и неровным.
Он был похож на умирающего котёнка, едва дышащего.
Ши Цзиньнянь протянул руку и прикоснулся тыльной стороной пальце ко лбу юноши. Он был горячим.
Этот дурачок простудился за ночь, у него была высокая температура.
Цзян Мянь, находясь в полубессознательном состоянии, схватил палец, приложенный ко лбу, и с трудом открыл глаза. Увидев мужчину, он задышал ещё быстрее, крепко сжал его палец и хрипло умолял:
— Молодой господин, оставьте меня… умоляю…
Цзян Мянь, который пролежал с температурой полночи и не ел, не допросил, прежде чем потерять сознание.
Но его пальцы так и не разжались, словно даже в бессознательном состоянии он знал, что это его спасительная соломинка.
http://tl.rulate.ru/book/5586/198865
Готово:
