Готовый перевод Rapids [Criminal Investigation] / Поток [криминалистика]: К. Часть 62

Ин Бо налил ему еще стакан горячей воды, в поверхности которой отразилось искаженное лицо Ма Вэйшаня. Тот схватил стакан и жадно глотнул, вода потекла по потрескавшимся уголкам рта, оставив темное пятно на груди. Он пил так жадно, что начал сильно кашлять, сгибаясь пополам, как креветка, позвонки выпирали сквозь ткань одежды.

— В детстве она писала сочинение на тему «Мой папа» и сказала: «Мой папа — герой». А теперь называет меня ничтожеством, обузой... — Костлявые руки Ма Вэйшаня вцепились в руку Ин Бо, словно хватаясь за последнюю соломинку. — Прокурор Ин, знаете, что самое страшное в тюрьме? Не работа, не побои, а то, что каждый раз на прогулке, глядя на следы самолетов в небе, я думал: а моя дочь... не смотрит ли она сейчас на то же небо и не думает ли об отце.

Рука Лу Цунгу с салфетками застыла в воздухе — он заметил, что Ма Вэйшань обмочился, моча стекала по ножке дивана, образуя на ковре извилистую лужу. Ин Бо последовал за его взглядом, сначала остолбенев, затем снял шарф и аккуратно накрыл им мокрое пятно.

— Простите! Простите! Я не смог сдержаться, не смог... — Ма Вэйшань рыдал, яростно колотя себя по ногам. — В кабинете допросов они избивали меня, били дубинками, не давали ходить в туалет, не давали спать, пока я не признаюсь. А в камере, узнав, что я насильник, тоже травили. Я правда испугался, правда испугался!

Последние слова потонули в рыданиях. Ин Бо не мог больше смотреть, отвернулся. Благовонная палочка в курильнице догорела наполовину, позолоченная статуя Будды в нише безучастно наблюдала за происходящим.

— Простите, — прошептал Ин Бо, закрывая глаза.

Он и сам не понимал, зачем извиняется. Возможно, просто искупал вину за все человеческие страдания.

Когда они покидали Цзинхэ, уже стемнело. Ин Бо и Лу Цунгу сопровождали Ма Вэйшаня, шаг за шагом направляясь к лифту. В последний момент перед закрытием дверей Ин Бо отправил сообщение:

[Я случайно пролил чай на твой ковер, найду клининговую компанию, извини]

Чэнь Цзялан не ответил. Ин Бо погасил экран и мягко сказал Ма Вэйшаню:

— Учитель Ма, проводить вас домой?

Тот смущенно покачал головой:

— Не надо, в таком виде мне неудобно садиться в вашу машину. К тому же туда-обратно — и уже ночь, дорога нелегкая, вам лучше поскорее вернуться.

— Ладно, тогда провожу вас до ближайшей остановки, подожду, пока сядете в автобус, — Ин Бо беззвучно сказал Лу Цунгу: — Садись в машину, подожди меня.

Хотя автобусная остановка была прямо у офисного здания, автобусов, идущих до дома Ма Вэйшаня, оказалось мало. Ин Бо ждал с ним полчаса, прежде чем подошел нужный. Когда Ма Вэйшань, дрожа, поднялся в автобус, Чэнь Цзялан наконец ответил: [В моем кабинете есть камера, HD]

Ин Бо недоумевал: [Зачем тебе камера в собственном кабинете?]

[Денег много, захотелось]

Ин Бо не собирался продолжать перепалку, вышел из чата, но в уведомлениях всплыло новое сообщение:

[Не волнуйся, даже если ты меня ножом пырнешь, я не заставлю тебя платить за лечение]

Несусветно. Ин Бо выключил телефон и направился к машине. За стеклянной дверью офисного здания Лу Цунгу, держа два стаканчика кофе, поправлял воротник перед витриной. Теплый свет фонаря отбрасывал его стройную тень на землю, словно неизгибающуюся линейку.

Ин Бо засунул руки в карманы и шагнул навстречу холодному ветру, к этому теплому свету.

Он остановился перед Лу Цунгу, но между ними оставалась дистанция. Лу Цунгу даже не повернулся к нему, сразу заговорив:

— Ты с ним...

— Однокурсник по магистратуре, — Ин Бо ответил так быстро, что сам почувствовал неловкость.

Лу Цунгу протянул ему один из стаканчиков, его голос не выдавал эмоций:

— Я спрашиваю про ваши нынешние отношения.

— Просто друзья.

— Ага, мы тоже просто друзья, — Лу Цунгу усмехнулся.

По спине Ин Бо пробежал холодный пот, он вдруг вспомнил, как сразу после трудоустройства тащил на спине пьяного в стельку Чэнь Цзялана домой, и в тех самых глазах с поволокой читалось то же самое: «Ин Бо, разве мы с тобой не одного поля ягоды?»

— Он тебя ценит, — прервал его мысли Лу Цунгу.

— Из-за... четырех тысяч, — Ин Бо поднял руку ко лбу. — Когда его единственный родственник был при смерти, я отдал ему все свои сбережения — четыре тысячи.

— Он... из бедной семьи?

Впервые в жизни Лу Цунгу испытал к кому-то едкую, кислую неприязнь, породившую жгучую потребность докопаться до сути. Презрение, ревность — казалось, стоит лишь доказать, что он в чем-то лучше того человека, и на душе станет легче.

— Угу, — Ин Бо слегка кивнул. — Обсуждать за глаза... вроде нехорошо. Он очень гордый человек, хочется оставить ему достоинство.

— Ты всегда думаешь о других, — Лу Цунгу не находил слов.

Злость клокотала в груди, превращаясь в томительное недовольство. Он резко развернулся и пошел прочь. Ин Бо поспешил следом, меняя тему:

— Ма Вэйшань сильно изменился, ты не находишь?

— Может быть, — Лу Цунгу отвечал без интереса.

Ин Бо не был совсем уж бестолковым, он прекрасно понимал, что Лу Цунгу дуется, и совсем не хочет обсуждать эту тему. Просто он привык считать, что многие проблемы нельзя решить сразу, и потому предпочитал избегать их. Даже если это отталкивало другого человека все дальше.

— Когда я впервые его увидел, он был совсем другим, не прошло и года... — Садясь с Лу Цунгу в машину, он продолжал бормотать: — Во время магистратуры я проводил исследование, брал интервью у старого судьи, специализировавшегося на тяжких преступлениях. Знаешь, сколько из осужденных им подсудимых после освобождения снова совершали преступления?

— Тридцать процентов? — небрежно бросил Лу Цунгу.

— Свыше семидесяти.

Эти слова наконец заинтересовали Лу Цунгу, он повернул взгляд. Ин Бо слегка облегченно вздохнул и продолжил объяснять:

— Причины сложны. Во многих наших тюрьмах не разделяют осужденных за тяжкие и легкие преступления, часто содержат вместе. Кто-то, может, просто украл немного денег, но оказывается в одной камере с грабителями, насильниками... Да и тюремных надзирателей не хватает, трудно индивидуально работать с каждым. Многие преступники изначально не были отъявленными негодяями, но в такой среде постепенно перенимают дурное.

— Хотя в целом процент рецидива после освобождения невысок, но по расчетам одного профессора, в среднем каждый рецидивист совершает 13 преступлений, создавая 20 жертв. Если не дать им нормально вернуться в общество, вред будет неисчислим.

http://tl.rulate.ru/book/5593/199989