— ...Вот как.
Руны на браслете защищали владельца от проклятия, направленного на ребёнка, и возвращали злые силы обратно.
— Вы разрушили проклятие, поэтому она намеренно ранила вас, чтобы получить вашу кровь и восстановить силу браслета. Но зачем она рылась в мусоре?
— Она, вероятно, искала ваши ногти или волосы — всё, что может активировать заклинание, — говорил Чэнь Дуцин с сожалением. — Простите, я не думал, что это вызовет столько проблем...
— Она дорожит этим браслетом, верит, что он защищает её, поэтому быстро заметила неладное, — Лу Дин вдруг вспомнил. — Неудивительно, что в первый раз, когда я остался с ней наедине после возвращения в семью, я получил травму...
Лу Дин достал пачку сигарет, глубоко затянулся, снова и снова, пока лицо не скрылось за дымом. Чэнь Дуцин почувствовал боль в груди, отчаянно желая развеять этот туман, вернуться на десять лет назад и обнять того, молодого Лу Дина.
Каким бы он ни был сейчас, тогда, вернувшись в семью Лу, он, должно быть, надеялся на материнскую любовь, но получил лишь подозрительность, обман и боль.
— Лу Сэн, найдите мастера, который объяснит вашей матери, что вы не приносите несчастий.
Лу Дин покачал головой. Сейчас семья Лу выглядела так, будто только он один процветает. Если только он не вернёт всех изгнанных «волков и тигров», Ли Жуйлянь не поверит. Пусть уж лучше верит, что он может погубить её.
Чэнь Дуцин нахмурился:
— Хотя бы разрушьте новое проклятие.
— Пусть будет как будет. Если бы магия была сильнее пуль и ножей, я бы давно погиб, — Лу Дин усмехнулся. — А ты, такой молодой, веришь в это?
— Моя тётя верит, я иногда сопровождаю её в храм, поэтому кое-что знаю, — Чэнь Дуцин слегка нахмурился. — Лу Сэн, я слышал, есть некий Драконий Король, очень могущественный. Может, обратиться к нему?
Лу Сэн с презрением посмотрел на него, а Чэнь Дуцин удивился:
— Я слышал, все крупные бизнесмены Гонконга верят в это. Консультируются с мастером фэншуй перед покупкой дома, женитьбой, открытием компании. Если вы не верите, разве это не лишает вас оружия?
Лу Дин рассмеялся. Чэнь Дуцин говорил так, будто бизнес-войны в Гонконге — это крики заклинаний и брызги куриной крови. Вспомнив сэра Тайпина, почтенного старейшину с седыми волосами и ломанным английским, Лу Дин не мог сдержать смеха.
Он докурил сигарету, закурил новую. Чэнь Дуцин заметил, что Лу Дин по-прежнему не оставляет окурков. Он едва заметно улыбнулся, но Лу Дин не видел. Тот затянулся и начал вспоминать.
— До возвращения в семью Лу моя жизнь тоже была... интересной. Мы тогда верили в Гуань Эр Е. Некоторые из моих братьев верили наполовину, другие — полностью. Но те, кто верил больше всех, умирали первыми.
Чэнь Дуцин удивился, а Лу Дин спокойно продолжил:
— Потому что их главари отправляли захватывать территории, убивать, поджигать. Они молились Гуань Гуну, шли выполнять задание и не возвращались.
— А я никогда не молился и всегда выживал. Пока не вернулся в семью Лу.
Чэнь Дуцин оказался окутан дымом, словно вернулся в те бурные времена. Он опустил голову. Его пушистая голова оказалась прямо перед глазами Лу Дина, и тот не удержался, погладил её. Чэнь Дуцин замер, Лу Дин лишь потом осознал, что перешёл границу.
Он убрал руку, потирая её, с сожалением расставаясь с теплом.
— Кстати, то, что ты рассказал моей матери, правда? Твоя мать тоже носила такой браслет? Значит, ты...
— Я всё придумал на ходу, — Чэнь Дуцин смущённо почесал голову. — Моя тётя верит в это, поэтому я кое-что знаю. Кроме пельменей, она любит изучать мистику.
Чэнь Дуцин воспрял духом, начал перечислять свои обязанности в лапшичной.
— Тебе нравится там работать?
— Это приносит деньги. А с деньгами можно решить много проблем.
— Ты считал, сколько заработаешь, если вернёшься в университет?
Чэнь Дуцин замер. Лу Дин не приводил цифр, но Чэнь Дуцин, будучи умным, понимал разницу.
— Но лапшичная не может без меня.
— А ты сам? — сказал Лу Дин. — У моего отца было много жён. Когда я вернулся в семью, я тоже думал, что должен доказать матери, что чего-то стою. Я шёл вперёд, старался быть лучшим. И что в итоге?
— Моя тётя не...
— Люди, похожие на мою мать, встречаются редко. Просто советую больше думать о себе. Тебе двадцать? Если повезёт, к тридцати, может, выплатишь долги? В тридцать пять женишься, заведёшь детей? Потом купишь дом и будешь выплачивать ипотеку до конца?
— И это если всё гладко. А если вернёшься в университет, достигнешь этого за три-пять лет, даже поможешь тёте с долгами.
Лу Дин, заподозрив Чэнь Дуцина, проверил его и узнал о долгах дяди.
— Я поговорил с Университетом Гонконга, ты можешь вернуться в любое время, — Лу Дин докурил сигарету. — Чэнь Дуцин, подумай.
Чэнь Дуцин опустил взгляд. На лужах в переулке плавала масляная плёнка, такая же, как пятна на его одежде.
Ему хотелось сбежать, но не туда, куда указывал Лу Дин.
— Я слишком давно не учился. Даже мой английский — только для заказов. Компьютерные технологии развиваются быстро, я не угнаться.
Чэнь Дуцин поднял голову, с фальшивым энтузиазмом:
— Лу Сэн, в лапшичной много дел, мне нужно идти. В следующий раз угощу вас юньтунь с креветками.
Его юный голос звучал ярко в тёмном переулке. Лу Дин задумчиво кивнул.
Чэнь Дуцин вернулся в лапшичную. Многое из сказанного Лу Сэном было правдой, но он не хотел жениться в тридцать пять. В его мечтах о жизни... Он почувствовал боль в груди.
В лапшичной А Шу всё ещё вымогал скидку, Вань Бичжи не отпускала его, всё грозило перерасти в драку. Чэнь Дуцин глубоко вздохнул, встал между ними.
В переулке сигарета Лу Дина почти догорела. Эти вопросы не входили в его планы. Окурок упал в лужу, свет погас. Лу Дин уже собирался уйти, как вдруг раздался женский голос:
— Извините...
Незнакомая женщина средних лет с подобострастной улыбкой сказала:
— Здравствуйте, сэр, я слышала, вы говорили с А Цином о возвращении в университет?
Чэнь Дуцин, получив известие, не мог поверить ушам. Он был полон смешанных чувств, снова поехал в Университет Гонконга, поговорил с Мадам Ши и убедился. Всю дорогу домой шёл в тревожных мыслях.
Дом тёти был маленьким, едва триста квадратных футов, но в нём было всё необходимое. Раньше они жили в одной комнате, с общей кухней и ванной. Чэнь Дуцин мог спать только в лапшичной. Учился днём, после занятий помогал. Когда заведение закрывалось, составленные столы и стулья становились его кроватью.
http://tl.rulate.ru/book/5489/185472
Готово:
