Мастер Чэнь привык к выпечке Чэн Ина, а тот, зная о его пристрастии, часто подкладывал лишнюю порцию.
Такой хороший человек ушёл так рано — мастеру Чэню было жаль, и он сказал Чэн Шэну:
— Шэн, прими мои соболезнования. Твоему отцу просто не хватило счастья в этой жизни, но когда он попадёт в рай, в следующей жизни всё сложится хорошо.
Странный фатализм — у людей их поколения всегда находились какие-то свои верования.
Чэн Шэн был атеистом. Если в этой жизни не сложилось, какая разница, в кого он переродится в следующей? Прошло уже некоторое время с тех пор, как умер его отец, но Шан Сыю ни разу не затронул эту тему при нём. Чэн Шэн предпочитал уклоняться от реальности, не сталкиваясь с этим фактом лицом к лицу. И вот теперь слова мастера Чэня выдернули его из уютного мира иллюзий, вернув в действительность.
— М-м, — неохотно промычал Чэн Шэн. Тема отца всё ещё задевала его.
Неизвестно, понял ли мастер Чэнь его нежелание продолжать разговор или просто проигнорировал, но он продолжил своим нарочито грустным тоном:
— Жаль, что больше не попробовать его выпечки. У твоего отца был настоящий талант. Если бы я не знал, что он местный, то решил бы, что он пекарь из Пекина — настолько аутентичным был вкус. Я бывал в Пекине всего несколько раз, но каждый раз, пробуя сладости в «Даосяньцуне», потом вспоминал их ещё долго. Твой отец действительно был мастером.
Чэн Ин действительно учился в Пекине, правда, назвать его профессиональным пекарем было нельзя. Скорее, у него просто был талант, поэтому его выпечка получалась такой вкусной.
Чэн Шэн опустил голову, слушая его. Сейчас его уже не беспокоили звенья цепи, скользящие под одеждой — он просто вспоминал Чэн Ина.
Чэн Ина.
Мастер Чэнь заметил его подавленность и сказал:
— Раз твоего отца больше нет, считай нас своей семьёй. Мы поможем, чем сможем. Ты ещё так молод, тебе многому нужно учиться.
Если бы Чэн Шэн не знал его лучше, он, возможно, поверил бы этим словам. Взрослые всегда умеют подбирать красивые фразы, превращая их в цветы одним движением губ. Но когда дело доходит до действий, эти слова растворяются, как дым, не имея никакой реальной силы.
Чэн Шэн не хотел продолжать разговор, потому что мастер Чэнь снова заговорил об отце, и теперь в груди у него стало тяжело.
Мастер Чэнь произнёс столько слов, но так и не дождался ответа. Его почти ослепшие глаза попытались разглядеть силуэт в полутьме — Чэн Шэн, казалось, всё ещё сидел на месте. Тогда он пробормотал себе под нос:
— Какой же невоспитанный. Разговариваешь с ним, а он словно деревяшка.
Чэн Шэн услышал это и вдруг спросил:
— А твой отец умер?
Мастер Чэнь вздрогнул:
— Что за чушь ты несёшь? Мой отец жив-здоров! Ты что, проклинаешь его?
— Твой отец жив, а ты приходишь утешать меня. Если я не отвечаю, значит, я невоспитанный? А как мне отвечать, чтобы считаться воспитанным? У меня нет отца — может, ты научишь меня?
Слова Чэн Шэна были полны яда. Лучше сказать это самому, чем слушать других. Да, его отец умер. Да, у него больше нет отца. Кровавая правда — почему бы не сказать её вслух? Пусть все говорят. Чэн Шэн бесчувственно сидел на скамейке в комнате отдыха, не в силах определить, что именно он чувствует.
— Ты больной, — с отвращением бросил мастер Чэнь, ощупывая стену, чтобы выйти.
Чэн Шэн сидел спиной к свету, глядя на свою дрожащую тень. Он провёл рукой по лицу — сухое, слёз не было. Так отчего же он дрожал?
Работать было невыносимо тяжело, а после перепалки с мастером Чэнем мысли Чэн Шэна и вовсе улетели далеко. Он то и дело отключался, сидя в переулке и куря. Выкуривал по три-пять сигарет за раз, теряясь в никотиновом дыму, глядя на плывущие в небе облака с пустой головой. Потом он наконец осознал: возможно, он всё ещё не оправился. Если бы не Шан Сыю, он бы давно покончил с собой.
С трудом дождавшись конца смены, Чэн Шэн без энтузиазма отправился домой. На светофоре ему навстречу выехал мопед, едва не врезавшись в него.
Это был курьер, вероятно, спешивший с доставкой. Чэн Шэн никогда не ездил по встречной, так что если они столкнулись лоб в лоб, значит, тот нарушил правила. Мопед задел руль его мотоцикла, но оба остались целы, техника тоже не пострадала — хватило бы извинений.
— Простите.
Чэн Шэн взглянул на него и вдруг заметил, что тот уже немолод — не двадцатилетний парень, а человек средних лет, вынужденный бороться за кусок хлеба. Чэн Шэн вспомнил Чэн Ина — тот тоже подрабатывал курьером и однажды сломал ногу.
— Надевайте шлем, — сказал Чэн Шэн, видя, что у того его нет. — И не проезжайте на красный, не двигайтесь по встречной. Это опасно.
Его голос дрогнул к концу фразы, а в носу защекотало.
— Извините, я спешил с заказом, а потом ещё нужно за ребёнком в садик… правда, простите.
Тот согнулся под грузом житейских проблем, беспрестанно извиняясь, вероятно, боясь, что Чэн Шэн потребует компенсацию, а у него нет лишних денег.
Чэн Шэн смотрел на его сгорбленную спину, и ему виделся Чэн Ин, так же кланявшийся учителям из-за него — с той же униженной покорностью. Глаза наполнились влагой, готовой пролиться в любую секунду.
http://tl.rulate.ru/book/5581/198144
Готово:
