— Я зарабатываю деньги, чтобы содержать тебя, не плачь, — Чэн Шэн коснулся его нижнего века и поцеловал, не желая видеть его слёз. Он знал, что жемчужины — это слёзы, поэтому не хотел их принимать.
Шан Сыю высокомерно приподнял бровь.
— Это не я, это другие рыбы плачут.
— Почему другие рыбы плачут? — Чэн Шэн опешил. — Они что, плачут каждый день?
Шан Сыю улыбнулся, и это было прекрасно.
— Я заставил их плакать.
Чэн Шэн не знал, смеяться ему или плакать.
— Будь хорошим мальчиком. У меня достаточно денег, не нужно обижать других... рыб.
Шан Сыю, ставший человеком всего полмесяца назад, уже успел из телевизора узнать, как трудно зарабатывать деньги. Он был так заботлив по отношению к Чэн Шэну, но жемчужины давал, чтобы Чэн Шэн тратил на него деньги, ведь в человеческом мире столько красивых украшений. Он хотел купить цепочки, чтобы носить их на Чэн Шэне.
Чэн Шэн, глядя на растущую груду золотых и серебряных цепочек дома, вдруг забеспокоился: что, если однажды он не сможет его содержать? Неужели тот сбежит?
Шан Сыю учился быть человеком по телевизору. Чэн Шэн днём был на работе, а он учился самостоятельно. К удивлению Чэн Шэна, в телевизоре оказались взрослые каналы, и Шан Сыю, как губка, впитывал всё — и хорошее, и плохое.
Когда Шан Сыю поднял чёрный корсет и позвал его примерить, Чэн Шэн остолбенел.
— Это женский корсет, — попытался отказаться Чэн Шэн.
Шан Сыю моргнул. Он был так ленив — стоило ему просто сидеть и улыбаться Чэн Шэну, как тот уже сдавался.
— Почему нужно делить на мужское и женское? Кроме анатомии и силы, зачем ограничивать себя?
Чэн Шэну было трудно объяснить все эти условности, и его сопротивление ослабевало, особенно когда Шан Сыю сам хотел надеть на него корсет. О, как же больно! Корсет сдавливал рёбра, и Чэн Шэн хмурился в его объятиях, а его влажные глаза, казалось, готовы были вызвать прилив.
Шан Сыю приподнял его подбородок, одной рукой обхватив талию, и, потеряв всю свою мнимую хрупкость, властно произнёс:
— Какая узкая талия. Не сломается ли она?
Чэн Шэн напрягся, наполовину испуганный, наполовину подстрекаемый.
— Попробуй.
Шан Сыю подхватил его на руки и согласился. Чэн Шэн почувствовал, как его живот упирается в плечо Шан Сыю, и в лёгком головокружении осознал, как тот высок.
На следующий день после корсета Чэн Шэн превратился в собаку — крошечного щенка, который даже лаять толком не умел, только скулил.
Шан Сыю обнаружил в постели щенка вместо человека и мгновенно смирился с этим, ведь эти тёмные собачьи глаза были точь-в-точь как у Чэн Шэна.
— Хороший пёсик, иди сюда.
Он наблюдал, как щенок неуклюже перебирает лапками, каждая из которых двигалась сама по себе, что было до смешного мило.
— Впервые собакой стал, поэтому ещё не привык? Ничего, скоро освоишься, — Шан Сыю потрогал его мягкие уши, явно довольный.
Чэн Шэн: ...Ты выглядишь очень радостным.
Он думал, что скоро вернётся в человеческий облик, но оказалось, что процесс затянется. Чэн Шэн размышлял, что до этого его бесполезный мужчина чуть не угробил его, и теперь ему придётся самому о себе заботиться.
Ненадёжный взрослый и месячный щенок...
Шан Сыю держал щенка на ладони — тот был так мал, что помещался в ней целиком. Смотря телевизор, он спросил:
— Хороший пёсик, какой ты породы?
Чэн Шэн не ответил, только жалобно заскулил, издавая тонкие звуки.
Шан Сыю почесал ему подбородок, наблюдая, как щенок жмурит круглые глазки и виляет хвостом так быстро, что тот становится размытым. Он нарочно остановился, и щенок замер, открыл глаза и тихо тявкнул.
— Гав!
— Не понимаю, — усмехнулся Шан Сыю.
Чэн Шэн положил голову ему на руку и потёрся, прося продолжения.
— Щенок хочет спать? — нарочно неверно истолковал Шан Сыю.
Чэн Шэн не понимал, действительно ли тот не догадывается, и, нервничая, снова заскулил, продолжая тереться, чтобы его погладили.
http://tl.rulate.ru/book/5581/198178
Готово:
