[1] 采花贼 cǎihuāzéi цайхуацзэй «вор, срывающий цветы» — насильник.

Увидев спешащего к нему Мужун Ляня, государь, сохраняя невозмутимое выражение лица, внутренне обреченно застонал.

Устроившись около жаровни, он забавлялся с золотыми зверями, слушая, как они поют ему хвалу: «Государь непревзойденно талантлив и красив!» и «Государь освещает мир своим божественным великолепием!», — одновременно пытаясь утихомирить возбужденного Мужун Ляня, убедив его сосредоточиться на расследовании и не отвлекаться на не относящиеся к делу мелочи.

— Дворцовая охрана усилена, столичный гарнизон в полной боевой готовности. Даже если Гу Ман действительно вступил в сговор с этим поваром, что он может сделать? Думаешь, он способен перевернуть Небеса?

Обеспокоенный Мужун Лянь попытался настоять:

— Ваше величество, не стоит относиться к этому так беспечно. В конце концов, из-за халатности вашего верного слуги возникла эта проблема, и если с вашим величеством что-то случится…

Отложив в сторону покрытые позолотой палочки благовоний, император оборвал его:

— Довольно! Думаешь, твой государь плохо тебя знает? Этот человек сбежал из подотчетного тебе доходного дома, и ты так трясешься только потому, что боишься, что мое величество рассердится и возложит на тебя всю ответственность.

С нечитаемым выражением лица он взглянул на Мужун Ляня и, чуть улыбнувшись, сказал:

— А-Лянь, ты кровный брат государя. К чему это беспокойство, разве твой царственный брат мог бы обвинить тебя в чем-то подобном?

После восшествия на престол правитель должен был обращаться к своим братьям и сестрам в соответствии с их титулом, но наедине он все же иногда называл Мужуна А-Лянем.

В такие моменты, когда его беспокойный родственник нуждался в утешении, подобным образом подчеркнуть близость и родство было особенно полезно.

— Что касается Гу Мана, не стоит тебе так беспокоиться. Твой государь запрет его в Иньской Темнице^[2] при дворце. Даже отрасти он крылья, оттуда точно не улетит.

[2] 阴牢 yīn láo инь лао «призрачная тюрьма», где «инь» — женское (злое) начало в древней китайской философии; адский; призрачный; темный; скрытый.

Мужун Лянь с трудом взял себя в руки и, одобрительно хмыкнув, спросил:

— Государь, если в будущем откроются новые обстоятельства, вы позволите вашему верному вассалу допросить его?

— Конечно, допрашивай. Почему бы не попробовать его допросить?

— А если ваш вассал решит применить пытки…

Государь бросил на него один испытующий взгляд, ухмыльнулся и, хмыкнув, сказал:

— Не зря люди говорят: Сихэ — железный^[3] генерал, Ваншу — безжалостный чиновник. Без пыток ты ведь не можешь заставить людей говорить правду, а?

[3] 铁血 tiěxuè «железо и кровь» — железный, непоколебимый; о сильном духом человеке.

Мужун Лянь слегка кашлянул:

— Но, в конце концов, и Гу Ман ведь не обычный человек.

— Ладно, допрашивай как хочешь, но не переусердствуй. От твоего государя не укрылось, что князь Сихэ все еще не избавился от своей одержимости Гу Маном. Наблюдать за вашей сварой на глазах у всех министров в первый раз было даже забавно, но второй раз может и поднадоесть.

Император поиграл бусинами четок в своей руке и холодно сказал:

— Знай свой предел и не выходи за рамки допустимого. Не допускай, чтобы твоего государя привлекли к разбирательству, если Мо Си подаст официальную жалобу из-за этого дела. — Закатив глаза, он проворчал себе под нос: — Один — высокопоставленный чиновник из Военного Ведомства, другой — ближайший королевский родственник. Чтобы отомстить за личные обиды, ведете себя как трехлетки, не поделившие игрушку. Думал, что твой государь так и не понял, что к чему?

Мужун Лянь: — …

Утром, когда солнце встало на востоке и его свет наконец разогнал тьму ночи, горожане поднялись со своих постелей, покинули дома и начали судачить о том и о сем. Новость о ночном массовом убийстве в борделе «Терем Хунъянь» очень быстро просочилась на улицы и уже к обеду стала самой жаркой темой для обсуждений среди жителей столицы.

За короткое время это громкое дело обросло деталями, и теперь все, от древних стариков до малых детей, судачили о нем, придумывая все новые версии.

— Всего за одну ночь почти все, кто оказался в том доме, были убиты. Какая трагедия!

— Ох! Ох! Ох! Боже мой! А убийцу поймали?

— Его и след простыл! Но перед тем, как сбежать, он даже написал на стене стих: «Легко найти бесценные сокровища, трудно найти мужчину, что сможет семь раз за ночь».

— Почему в той версии, которую я слышал, говорится: «Презренный и брошенный небесами слуга искренне принимает жен и наложниц»?

— Э… да бог его знает! В любом случае публичный дом «Терем Хунъянь» полностью опечатан и туда теперь вхожи только чиновники, расследующие это дело. Но вот что я думаю: неважно, написано там: «Легко найти бесценные сокровища, трудно найти мужчину, что сможет семь раз за ночь» или «Презренный и брошенный небесами слуга искренне принимает жен и наложниц», — все равно звучит так, словно написал это не грабитель, а сексуальный маньяк.

— Так может, это был насильник-некрофил?

Слухи становились все более невероятными, и в конечном итоге одна из версий в исполнении уличного сказителя стала звучать так:

— Грязная энергия борделя «Терем Хунъянь» стала так сильна, что привлекла развратного суккуба. В темную ночь с сильным северным ветром он проник в этот дом порока… Хе-хе! Лишив жизни всех мужчин, он надругался над их телами! Женщин сначала насиловал, а потом убивал! По части мужской силы тот призрак был настолько могуч, что за одну ночь смог снасильничать и сгубить более семидесяти человек, на свою беду оставшихся на ночлег. И настолько он был неразборчив и похотлив, что не пощадил даже старейшину Юя, разменявшего шестой десяток!

Посетители чайной, открыв рты, в шоке уставились на него.

— Это слишком противоестественно!

И тут кто-то из посетителей чайной не смог сдержать смех:

— Ха-ха-ха-ха!

— Молодой господин Юэ? Вы… что с вами?

Смеющимся человеком был неугомонный Юэ Чэньцин. С видимым удовольствием он вступил в разговор:

— Я слышал много разных версий, но эта самая забавная. Изнасиловать и убить более семидесяти человек за одну ночь. Братец, боюсь, что этот насильник не могучий ебарь, а скорострел^[4]! Ха-ха-ха!

[4] 早泄 zǎoxiè цзаосе «излившийся рано» — преждевременная эякуляция.

После его высказывания пугающая атмосфера вмиг рассеялась. Люди смеялись и качали головами. Даже юные девушки, прикрывая рот рукой, тихонько хихикали. Рассказчик был очень смущен, но так уж вышло, что его оппонентом был молодой господин из влиятельной семьи Юэ. Выгнать такого в порыве злости было чревато, поэтому ему оставалось только смеяться вместе со всеми, поддакивая:

— Да, конечно, молодой господин Юэ дело говорит!

Так благодаря вмешательству Юэ Чэньцина байка «могучий насильник за ночь насадил на свой вертел семьдесят человек» превратилась в «насильник спустил слишком быстро и в гневе убил всех клиентов борделя».

Столица бурлила слухами и пересудами, и теми немногими, кто не участвовал в жарких спорах и пламенных дискуссиях, были родственники и друзья погибших, сбившийся с ног^[5] столичный гарнизон, привлеченные к расследованию целители Башни Шэньнуна, а также уважаемые князья Сихэ и Ваншу.

[5] 焦头烂额 jiāo tóu làn é цзяо тоу лань э «обожжённая голова и разбитый лоб» — обр. в знач.: обжечься (на чем-л.), попасть в переделку; быть чрезмерно занятым или загруженным.

В поместье Ваншу личный охранник князя с поклоном сказал:

— Ваша светлость, тот слуга из государственного доходного дома «Ломэй», которого вы хотели допросить, уже здесь.

Выкуривший две трубки «Жизни Как Сон» Мужун Лянь кипел от жажды деятельности и тут же приказал:

— Да, впустите его!

Войдя в комнату, слуга тут же упал на колени:

— Этот раб униженно приветствует великого князя Ваншу, да пребудет с ним благословение…

— Ладно, хватит болтать без толку. Говори, ты ведь делил комнату со сбежавшим поваром?

— Так и есть.

— Давай, расскажи-ка мне, как он обычно вел себя?

— Эм... этого повара прислали в доходный дом «Ломэй» пять лет назад. Обычно он был не слишком разговорчив и из-за своего мелочного характера держался особняком.

Мужун Лянь спросил:

— В прошлом у этого человека были какие-то конфликты с проститутками?

— Нет, он ни с кем не враждовал, — услужливо ответил слуга. — Но я слышал, что в Ляо этот человек прослыл распутником. Стоило ему увидеть красивую девушку, он сразу пытался наложить на нее руку. Говорят, он даже спал с женой своего названого брата.

Мужун Лянь тяжело вздохнул:

— ...Значит, нелюдимый извращенец.

Еще раз тяжело вздохнув, он подумал, что, похоже, народная молва не ошиблась и повар в самом деле был похотливым насильником с извращенными пристрастиями. Иначе зачем ему удерживать этих пятерых шлюх рядом с собой?

Наконец, Мужун Лянь спросил:

— Что-то было между ним и Гу Маном? Они общались?

— Все выглядело так, словно они вообще не знают друг друга.

Подумав немного, Мужун Лянь сказал:

— Понял, можешь идти.

После того, как слуга ушел, он сказал своему телохранителю:

— Принеси мой самый теплый плащ из меха серебристой лисы. Я отправлюсь в Иньскую Темницу, чтобы допросить Гу Мана.

Если Мужун Лянь сделал упор на «дознание», то Мо Си полностью сосредоточился на «изучении улик».

Он тщательно расследовал все детали инцидента.

В этом деле с борделем «Терем Хунъянь» было слишком много странностей… Если убийца был призраком, как мог он оставить надпись на стене? Если это живой человек, то зачем ему вырывать сердца людей?

Поэтому Мо Си приказал целителям Башни Шэньнуна детально исследовать раны всех покойников в надежде, что они смогут дать ему ключ к разгадке.

Действительно, после тщательного осмотра целители обнаружили на телах несколько замаскированных ран от холодного оружия. Это оказалось довольно неожиданно и еще больше запутало дело.

— В этих ранах есть что-то странное?

Помявшись, целитель все же произнес три слова:

— Отрезающий Воду Меч.

Мо Си резко вскинул голову:

— Отрезающий Воду Меч Ли Цинцяня^[6]?

[6] 断水剑 duànshuǐ jiàn дуаньшуй цзянь «отрезающий/разрезающий воду меч»; 李清浅 lǐ qīngqīng Ли Цинцянь «слива на чистой отмели».

— Именно.

Мо Си пробормотал себе под нос:

— Но… как это возможно…

Великий мастер меча Ли Цинцянь был принявшим обет безбрачия странствующим заклинателем родом из страны Личунь^[7].

[7] 梨春 líchūn личунь «весенняя/любовная груша».

Этот человек был беден, но имел доброе сердце. За десять лет, что он путешествовал по миру, от его рук погибло бессчетное число демонов и злых духов, но из-за того, что он был слишком чистосердечен и наивен, часто Ли Цинцянь сражался один за всех, а заслуги его приписывали себе другие заклинатели. Так, используемый ушлыми людьми, он вел трудную жизнь и, терпя лишения, бесславно скитался почти десять лет.

Пока не вступил в бой с призраками на Горе Плачущих Дев^[8].

[8] 女哭山 nǚkūshān нюйкушань «гора плачущих женщин».

Гора Плачущих Дев располагалась на границе с царством Ляо и изначально называлась горой Фэнъюй^[9], но однажды войска Ляо привели на гору несколько сотен женщин, одетых в ярко-красные свадебные одежды, и, не обращая внимания на их мольбы и стенания, захоронили их там живьем.

[9] 凤羽 fèngyǔ фэнъюй «перо феникса».

И все потому, что наблюдавший за звездами наставник правителя^[10] государства Ляо огласил волю Небес: «Божество горы требует большое жертвоприношение».

[10] 国师 guóshī гоши — наставник (учитель) государя; почетный наставник.

После того, как эти затаившие зло в сердце женщины были похоронены живыми, темная энергия обиды заполнила гору и со временем так и не рассеялась. Многие бродячие заклинатели пытались подавить ее, но все они погибли от рук призраков убитых женщин, поэтому испуганные жители деревень вблизи горы Фэнъюй стали называть это место Горой Плачущих Дев.

Невесты Горы по ночам скорбят: одна негодует о жизни бесправной, как ряска на воде, вторая сожалеет о красоте, что ее сгубила, третья в печали о мужчине, что потерян навеки.

Красная одежда, золотой венец, раз — красавица одарит скорбной усмешкой, два — со смехом прольет кровавые слезы, три — рассмеется, и путник не уйдет.

Так говорили люди о призраках тех прекрасных девушек, что были заживо погребены под горой. Если люди хотели пройти через эту гору, они должны были выбрать тот час, когда энергия ян в зените. В дорогу нельзя было брать детей, женщин, пожилых и больных людей, так как их слабая иньская энергия могла пробудить несколько сотен призраков погибших дев… Если же женский смех трижды прозвучал за спиной путника, значит, призраки уже здесь и караван обречен на смерть.

Услышав об этой беде, Ли Цинцянь пришел к Горе Плачущих Дев, чтобы усмирить призраков. Хотя к тому времени он уже уничтожил бесчисленное множество злых духов, но из-за скромности и отсутствия амбиций его имя так и оставалось мало кому известным.

Местный магистрат, увидев молодого даоса в залатанной одежде, посчитал, что вряд ли такой человек может обладать выдающимися способностями. Не желая смотреть, как и этот бедолага простится с жизнью, он попытался предостеречь его:

— Хотя за укрощение призраков обещана щедрая награда, эта гора буквально кишит сотнями озлобленных и свирепых демониц. Бессмертный, если хоть немного дорожишь своей жизнью, не поднимайся туда.

Но Ли Цинцянь просто сказал, что делает это не ради денег, и, вооруженный одним лишь мечом, в одиночку поднялся на гору.

Спустя три дня, когда сердобольный магистрат уже был готов возжечь ладан за упокой души еще одного заклинателя, над Горой Плачущих Дев поднялся столб света цвета лазури, видимый даже в отдаленных селениях уезда, и раздался скорбный плач сотен женщин…

«Отрезающий Воду Меч пронзает небеса и земную твердь, скорбью своей разбивая даже Девять Небес^[11]».

[11] 九天 jiǔtiān «девятое небо» — обр. в знач.: небосвод; небесный дворец, где живут боги.

Именно этими словами впоследствии многочисленные заклинатели описывали эту технику, и на лицах их в тот момент часто можно было прочесть благоговейное восхищение, тоску и зависть.

Как нельзя долго прятать блеск золота, так и талантливый человек рано или поздно проявит себя. После многих лет безызвестности Ли Цинцянь прославил свое имя на весь мир всего одной битвой с демоницами. С тех пор сказители наперебой начали рассказывать посетителям чайных историю о чистом душой и телом скромном заклинателе…

«Простые одежды из голубой холстины, в одной руке меч, что пронзает небеса, в другой — фонарь, что души собирает, словно призрак плывет вниз по горной тропе…»

Но что делало тот случай особенно уникальным, так это то, что в той битве Ли Цинцянь не просто уничтожил, а смог пленить более сотни душ призраков, которые, как известно, являются основным материалом для изготовления магических артефактов. Если бы Ли Цинцянь продал их перекупщику, то был бы обеспечен на всю оставшуюся жизнь.

Однако сердце этого человека не могло взять на себя подобную ношу.

— Это лишь заблудшие девичьи души. Совсем юными их похоронили заживо, чтобы умилостивить духа горы. Изначально они вовсе не собирались превращаться в злобных призраков и причинять вред людям. Если их души заключить в магические артефакты, они никогда не смогут войти в круг перерождений и получить шанс прожить еще одну жизнь. Это слишком жестоко.

И поэтому он принял решение отправиться на легендарный Остров Бессмертных в Восточно-Китайском море, чтобы, используя богатую духовную среду этого места, помочь душам погибших дев очиститься от грехов и вознестись. Он понимал: так как душ было слишком много и обиды их были очень глубоки, возможно, ему придется потратить на это дело более десяти лет, а то и остаток жизни. Поэтому прежде, чем отправиться в путь, Ли Цинцянь написал «Руководство по технике Отрезающего Воду Меча» и оставил его своему младшему брату с наставлением усердно практиковаться и по мере сил использовать полученные знания для праведных деяний.

А потом он просто бесследно растворился^[12] в этом необъятном мире.

[12] 销声匿迹 xiāo shēng nì jì сяо шэн ни цзи «заглушить звук и скрыть следы» — обр. в знач.: бесследно исчезнуть, пропасть, спрятаться.

— Хотя великий мастер меча Ли имеет безупречную репутацию, раны на этих телах, несомненно, нанесены с использованием техники Отрезающего Воду Меча. Возможно ли, что слухи о нем не соответствуют действительности?

— Это невозможно, — закрыв глаза, сказал Мо Си, — мне посчастливилось однажды встретиться с Ли Цинцяном еще до того, как он стал знаменитым. Он действительно праведный человек и никогда бы не опустился до подобных мерзких дел.

— Может ли это быть его младший брат?

Мо Си покачал головой:

— Технику Отрезающего Воду Меча чрезвычайно трудно освоить. На практику уйдет не менее десяти лет ежедневных тяжелых тренировок, а с тех пор, как Ли-младший получил Руководство от старшего брата, прошло всего несколько лет. Не бьется по времени.

После того, как лекарь Башни Шэньнуна закончил доклад, Мо Си сел во дворе и, нахмурив брови, с закрытыми глазами принялся размышлять о связи между теми немногими уликами, что удалось получить.

— Ваша светлость, — стоявший рядом Ли Вэй решил удовлетворить свое любопытство, — в народе ходят слухи, что этот вор-насильник по странной прихоти убил большинство людей в борделе, но оставил в живых пять прекрасных дам и забрал их с собой. Вас что-то смущает в этой версии?

— Он не насильник.

Ли Вэй не ожидал, что Мо Си вот так сходу опровергнет самую популярную в народе гипотезу, и на время даже потерял дар речи:

— Но почему?

Мо Си развернул на столе магический нефритовый свиток, и тут же на нем появились имена и изображения лиц тех, кто погиб в результате этого происшествия, а также пятерых пропавших женщин.

— Подойди и взгляни на это.

Ли Вэй подошел и долго рассматривал содержимое свитка, но так и не нашел ничего подозрительного, поэтому просто признал поражение:

— Ваш подчиненный слишком глуп и не способен сам постигнуть эту тайну.

—…

— Среди всех этих людей выбери пять с самой красивой внешностью, — сказал Мо Си.

С детства Ли Вэй любил все упорядочивать и выбирать лучшее из посредственного, поэтому, быстро сориентировавшись, указал на нескольких красавиц из борделя:

— Эта, эта… хотя нет, вот эта. Она все же не так хороша, как та, что рядом с ней...

Очень довольный собой, он хотел продолжить выбор, как услышал новый вопрос:

— А ты заметил, что насильник не забрал ни одну из тех, кого ты выбрал?

— Ох... — Ли Вэй ошеломленно уставился на свиток. — И правда, так и есть…

— Он обошел вниманием самые прекрасные «цветы» этого борделя, обезглавил множество выдающихся красавиц, но забрал этих пятерых, — Мо Си посмотрел на нефритовый свиток с маленькими изображениями и скрестил руки на груди. Казалось, он не просто объяснил Ли Вэю суть проблемы, а проговорил ее вслух для себя и, поразмыслив, уверенно заявил:

— Он забрал их не для того, чтобы насиловать.

— …

— Боюсь, что «Презренный и брошенный небесами слуга искренне принимает жен и наложниц» также не является его истинным мотивом.

В этот самый момент к ним подбежал мальчик-слуга из поместья Сихэ:

— Ваша светлость! Ваша светлость!..

— В чем дело? — нахмурившись, Мо Си повернулся к нему. — Что случилось на этот раз?

— Ранее вы поручили Сяо Лицзы следить за передвижениями Гу Мана в пределах Иньской Темницы. Только что он прислал сообщение, в котором говорится, что, так как князь Ваншу имел подозрение, что Гу Ман как-то связан с убийцей в борделе «Терем Хунъянь», он…

Мо Си тут же переменился в лице:

— Что?

— Князь лично допрашивал Гу Мана в ледяном карцере без окон, поэтому Сяо Линцзы не знает, что там происходило. Он не хотел тревожить вас понапрасну, поэтому сначала дождался, пока князь Ваншу уйдет… и тогда он увидел, что… что Гу Ман уже... он уже…

Он судорожно сглотнул, собираясь с духом, чтобы продолжить.

Однако Мо Си не стал дожидаться, пока он закончит. Бросив нефритовый свиток на землю, он без оглядки помчался к Иньской Темнице.

Автору есть что сказать:

«Если набрать первые буквы имени, что предложит автозаполнение?»

Мо Си: само собой разумеется (В каком смысле? Само собой разумеется, что он у нас цундере^[13]?)

[13] 傲娇 àojiāo цундере: японский термин аниме и манги; о человеке, который часто скрывает свою симпатию к кому-чему-либо высокомерием и равнодушием.

Гу Ман: ослепительный^[14] (... внезапно, это такой вид пытки?)

[14] 光芒 guāngmáng гуанман — сияющий, сверкающий, ослепительный.

Мужун Лянь: ничтожество^[15] (...Неужели а-Лянь [маленький лотос] так сильно бесит людей?)

[15] 没人了 mòrénle можэньлэ — нет никого; ничтожество; плохой ныряльщик. От переводчика: если смотреть по звучанию, то «совершенно не нужный Мо человек», как намек на одержимость кое-кого кое-кем.

Юэ Чэньцин: нужно бежать отсюда! (Что, малыш недоволен своей судьбой, а?)

Цзян Есюэ: вопреки ожиданиям, чуть-чуть… (Вопреки ожиданиям, чуть-чуть… чего?)

Государь (君上 jūnshàng цзюньшан): водяная змея с горы^[16] (... извините, автозаполнение все еще не забыло тупую собаку^[17]).

[16] 蛟山 jiāoshān цзяошань «водяной змей/безрогий дракон горы/монастыря/могильного холма».

[17] ergou «тупая/двойная собака», отсылка к Мо Жаню из «Хаски и его Учитель Белый кот».

Принцесса Мэнцзэ: не имеет права присутствовать^[18] (Принцесса: эта старая дева даже еще не вышла на сцену, а вы уже прозрачно намекаете, что здесь ей ловить нечего?)

[18] 没资格在 méizīgézài мэйцзыгэцзай «не квалифицирован, чтобы участвовать/присутствовать».

Мясной Пирожок не ест мяса (Жоубао Бучи Жоу): японские войска выебут вашего двоюродного дядю^[19] (... А не пошел бы ты нахуй?!)

[19] 日本兵从容 rìběn bīngcóng róng жибэнь бинцун жун «солнечные/японские солдаты никуда не спешат/ утихомирят... Вашего дальнего родственника/двоюродного дядю; 你大爷 nǐ dàye «твоего дядю!» — разг. иди ты!, пошел ты! От переводчика: многоликий китайский язык, мать его!

Остатки грязи (Yuwu): **^[20] (прошу прощения, большинство автозаполнений просто никуда не годятся, ваша покорная слуга проиграла).

[20] От переводчика: не знаю, что имела в виду автор, скорее всего, что-то китайское матерное, но омофонами 余污 yuwu «остатки грязи» являются:

欲恶 yùwù «любить и (или) ненавидеть»;

禦侮 yùwǔ — оказывать сопротивление внешнему нападению; защищать честь своей страны.

Данное произведение не пропагандирует нетрадиционные ценности гражданам РФ.

ПУБЛИКАЦИЯ/ВЫКЛАДКА НАШИХ ПЕРЕВОДОВ ЗАПРЕЩЕНА!

Переводчик: Feniks_Zadira

http://erolate.com/book/4440/160364